Борис Егоров - Маски Страница 16

Одуванчиков много курил, Самокрутов выпивал. Даже домашним коньячком «три свеклочки» не брезгал. А Печенкин — ни папиросы в зубы, ни рюмки в руку. И развлечений себе никаких не позволял. Все о наградах думал. И чтобы о нем писали везде.

Пришел и моментально колхоз вытянул. Сразу производительность труда в три раза увеличилась. Это если по отчетам судить…

Одуванчиков только мечтал, планировал. А Печенкин — человек дела. Ему ничего не стоит карпа зеркального в пруду развести. Да хоть моржей! Была бы пишущая машинка. А рапорт он одним пальцем сам отстукает. Вот любил рапортовать!

А в районе тоже люди имелись, которые все его рапорты за чистую монету принимали.

Да еще сами звонили: «Ну как там у вас в Глубоком? Дайте цифры».

Найденов когда был, генерал, тот с утра в правлении никогда не показывался. Знал: придешь в правление — там и застрянешь. Телефон одолеет. И райком звонит, и исполком, и заготовителе и сельхозотдел, и инспектор статистического управления. Каких сводок только не требуют! Выспятся за ночь и такую трель поднимут!

Найденов в поле убегал от телефона, а Печенкин — наоборот. G полседьмого — у аппарата. И если не звонят, скучает даже. Тоска его одолевает. Кому бы, черт возьми, доложиться?!

— Ну, а как же он концы с концами сводил? — спросил Козырев. — Документация, например…

— Документы — это очень просто. Кооперация выдаст. С яйцами знаете что Печенкин сделал? Засадил целый клин тюльпанами. Тюльпаны — на рынок. В городе их из рук рвут и цены не спрашивают.

Получил Печенкин деньги за цветочки, а в кооперации оформил — вроде яйца сдал. Получилась глазунья из тюльпанов. А Печенкин в передовых, и портрет в газете.

Около дороги Козырев снова увидел фанерный щит на двух столбах. Надпись настолько расплылась, что разобрать уже ничего нельзя было. Уцелела только коровья голова, срисованная с этикетки мясных консервов.

— Володя, вы мне про плакаты не рассказали, — напомнил Козырев.

— А, да-да! Это Печенкин изобретал. Если кто из района приезжал, чтобы видел: тут борются! На других дорогах вы таких щитов не приметите. Только на этой. Которая от станции.

А вот дальше мы под аркой проедем. В начале села. Печенкин построил ее, чтобы транспаранты вешать. «Добро пожаловать!» Как в доме отдыха.

Но самое главное — «часы». Что это такое, сейчас расскажу.

Перед самым правлением соорудил Печенкин что-то вроде забора. И к нему прибиты цветные циферблаты из фанеры, со стрелками. А стрелки должны показывать, насколько выполнены обязательства к сему дню.

Этих «часов», как колхозники их называли, было штук восемь или десять. Один циферблат — пшеница, второй — кукуруза, третий — мясо. В общем, по всем видам продукции.

Сидит Печенкин в правлении, смотрит из окошка на циферблаты. Лицо грустное. Потом выбежит, подтолкнет вперед какую-нибудь стрелочку. И опять в окошко глядит. Уже улыбается. Легче стало.

В общем, мастер он был на выдумку. Ему бы в театре режиссером работать.

Разговаривает с членами правления — и вдруг шлеп рукой по столу: мысль пришла.

«Товарищи, говорит, что-то мы давненько ни с какой инициативой не выступали. Начинание бы, что ли, какое придумать? Ну, например: за образцовую чистоту в курятниках. Впрочем, нет. Мелковато. Покрупнее надо…»

Тут уж Печенкин голову ломал — не жалел. Так и мерещилось ему: выходит газета, а в ней жирными буквами — «Новая инициатива глубоковцев».

Наши сельчане вскоре действительно проявили инициативу. Для Печенкина неожиданную. Написали письмо о том, что втирать очки и показухой заниматься — дело некрасивое. Словом, не дождался награды наш председатель.

Невдалеке показалось Глубокое. На фоне домов и деревьев четко выступала белая арка…

Дорога стала прямой, ровной. У ее обочин, как кусочки стекла, блестели на солнце маленькие дождевые лужицы.

Разговор затих.

Потом Володя спросил пассажира:

— А вы надолго сюда?

Козырев ответил:

— Думаю, да. Если, конечно, сельчане ваши того захотят.

— Да никак вы кандидат в председатели! — удивленно воскликнул Володя. — А я думал, из области представитель. Мне приметы его описали, все совпадает. «Встретишь, сказали, на станции мужчину лет тридцати, брюнет, на костюме синий значок ромбиком…» Значит, вы и есть? А я-то рассказываю, рассказываю… Пусть, мол, в области знают, как в Глубоком дела идут.

Козырев рассмеялся:

— Спасибо, Володя, за рассказ. Будем считать, что первое собрание состоялось.

Два рассказа на одну тему

Алексей Девяткин получил новую квартиру.

Еще совеем недавно он бегал в жилотдел, ждал ордера и думал: «Вот въеду, и тогда начнется нормальная, спокойная жизнь».

Так мечтает всякий, кто готовится переменить адрес.

Но обычно эти радужные мечты жестоко рушатся. Какая уж там спокойная жизнь! Новое семейное гнездо надо оборудовать, а это связано с многочисленными заботами.

Все начинается с замка. Замок в двери поставлен, конечно, весьма стандартный. Ключ от него подходит ко всем двумстам квартирам.

Нет, новосел не боится, что его ограбят. Грабить у него в общем нечего. Новосел приезжает налегке. Но он просто не уверен, что жилотдел не выдаст на его квартиру ордер еще кому-нибудь. Вернешься с работы и встретишь у себя дома второго такого же полноправного хозяина, как и ты.

Огорчение доставляет не только замок. Новосел трогает батарею центрального отопления, но она почему-то бездушно холодна. В охлаждении комнаты ей активно помогает балконная дверь, которая упрямо не хочет прикрываться.

Потом следует еще несколько открытий: труба под унитазом, конечно, протекает; есть встроенный шкаф, но полки в нем, естественно, отсутствуют; паркетный пол несколько шероховат, а плитки паркета, когда по ним идешь, утапливаются, как клавиши рояля.

Алексей Девяткин был озабочен: как все это исправить, где найти мастеров?

В это время кто-то позвонил. Девяткин открыл дверь и увидел молодого человека с молотком, дрелью и другими инструментами.

— Вам не нужно поставить новый замок? — спросил молодой человек.

— Да, да! — просиял Девяткин. — Как вы кстати!

Молодой человек работал полчаса, потом несколько раз щелкнул новым замком, сказал «готово» и собрал инструменты.

— Сколько я вам должен? — спросил Девяткин.

— Ничего, ровным счетом ничего, — ответил молодой человек. — Живите счастливо.

И ушел.

Потом появились двое мужчин. Поздоровавшись, они озабоченно спросили:

— С батареями, трубами все в порядке?

— Нет, не все, — признался Девяткин. — Батареи не греют, и под унитазом течет.

— Это мы в два счета устраним, — пообещали мастера.

И действительно устранили.

— Сколько вам за работу?

— Ничего. Мы хотим, чтобы вы жили и радовались. Желаем вам успеха.

Специалисты по трубам пожали Девяткину руку и ушли.

Едва Девяткин успел закрыть за ними дверь, как снова раздался звонок. Невысокий старикашка в спецовке предложил свои услуги по части исправления окон и дверей. За работу он тоже ничего не взял.

Квартира приобретала хороший, нормальный вид: уже нигде не дуло, ничего не протекало, и даже шероховатости паркета были ликвидированы.

Девяткин ходил по квартире и рассуждал о том, что строители стали молодцами: приходят к новоселам и устраняют свои недоделки, чтобы людям жилось удобно, уютно.

Но вот опять звонок.

На пороге юноша в форме ремесленника:

— Вам ничего починить не надо? — спрашивает юноша. — Краны водопровода исправны?

— Все исправно, чинить ничего не надо.

Юноша разочарованно топчется на месте.

— А почему вам так хочется что-нибудь починить? — спрашивает Девяткин.

— А до тому самому, почему у вас были и дядя Миша и Сергей Иванович. Это жильцы нашего дома, тоже только въехали. А дядя Миша — мой сосед. Я выхожу на кухню, а он рассказывает отцу: «В пятой секции знаешь кто поселился? Алексей Девяткин — центр нападения „Магнето“»! Как я узнал эту новость, так хвать инструменты и говорю жене: «Пошел знакомиться. Тем более что в его квартире окна тоже, наверное, не закрываются. А я всегда болел за „Магнето“».

В ванной испортилась газовая колонка. Ольга Петровна, наша соседка, позвала слесаря. Слесарь долго гремел молотком, потом вышел и, утирая пот со лба, сказал:

— Тут целая авария могла случиться. Еле-еле исправил… Работа была серьезная…

Ольга Петровна поняла намек и дала слесарю рубль «на чай». Пока он собирал инструмент, она вошла в ванную и увидела, что штукатурка около трубы обрушена.

— Что же делать! — воскликнула она. — Если стены не оштукатурены, мне не разрешат газ зажигать. Придет пожарный и оштрафует.