Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова Страница 17

Как только за дверью стихли шаги тюремщика, Андрюха присел на топчан. Бережно достал из-за пояса книгу. Послышалась уже привычная музыка, появилось мерцание… книга даже завибрировала от нетерпения. Гинеколог лихорадочно стал перелистывать страницу за страницей, бормоча:

— Выручай, книженция, ты должна мне помочь. Так, обретение сверхсилы… — не то… Обретение красоты… богатырское здоровье, к чёрту… Вот, побег из-под стражи! — И доктор углубился в чтение, стараясь не упустить ни малейшей детали. Прочитав заветные строки, Бутербродов поднял глаза. Взор его горел решимостью, от испуга и отчаяния не осталось и следа. Он подошёл к двери и уверенно ударил по ней кулаком.

— Позовите священника! Мне нужен священник! Я требую священника!

Заскрипела ржавыми петлями оцинкованная дверь, в камеру к гинекологу зашёл адвокат в сером костюме, за ним почтенный аббат с крестом на шее.

Бутербродов, стоящий у дальней стены с задумчивым видом, заметно оживился при виде посетителей.

— Вы просили встречи со священником, — произнес адвокат. — Перед отбытием в колонию закон даёт такое право. Заключённые могут исповедаться и причаститься плотью Христовой. К извинению, тюремное начальство не нашло ни одного священника вашей… — юрист запнулся, щёлкнул пальцами, — кон… конф… вашей веры. Прислало католического аббата. Как вы к этому относитесь?

— Спасибо, — искренне сказал врач. — Я очень рад буду исповедаться и причаститься.

— Аббат говорит только по-английски, — сообщил защитник. — Я выступлю вашим переводчиком.

— Э-э, я хотел бы поговорить с аббатом наедине, — заявил врач. — Вы понимаете, я ведь буду исповедоваться… я немного знаю английский.

— ОК, — согласился адвокат, — я буду за дверью. Если возникнут трудности, позовёте.

Юрист вышел, прикрыв дверь.

— Слушаю тебя, сын мой, — мелодично произнёс священник на чистейшем американском языке.

Он сложил руки на животе и приготовился внимать.

— …Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого! — возгласил аббат, осеняя Андрюху крестным знамением на католический манер. — Отпускаются грехи твои! — Священник порылся в кармане пиджака, достал облатку, протянул. — Тело Христово.

Бутербродов раскрыл рот, смиренно высунул язык… И вдруг схватил протянутую руку с грязными ногтями и изо всех сил вцепился зубами в мизинец. Святой отец дёрнул рукой, облатка выпала. Священник вылупил глаза, тонко, по-детски, вскрикнул:

— А!

Андрюха яростно терзал волосатый палец, трещала кожа, ручьём лилась кровь. Странно, но только когда палец был почти откушен, аббат дал, наконец, волю мощному крику. У врача зазвенело в ушах от его дикого вопля. Он сделал последнее усилие, зубами рванул руку на себя и окончательно отгрыз палец. Святой отец упал на колени, схватился за искалеченную конечность. Гинеколог едва успел кинуть палец под лежанку, как в камеру вбежали три негра-охранника и адвокат. Доктор встретил их спокойной улыбкой, стоя над жертвой.

— Что случилось, аббат? — адвокат бросился к служителю, помогая подняться.

— Fucking shit! — в благородном гневе вскричал церковник. — Этот сукин сын мне палец откусил!

— Пойдёмте, пойдёмте, аббат, — юрист с помощью одного из тюремщиков, боком, опасливо косясь на узника, повёл священника к выходу.

— Пусть он мне вернёт мой палец! — вопил Божий человек.

— OK, ОК, вы идите, я сейчас.

Постанывая и бормоча ругательства, аббат удалился в сопровождении надзирателя.

— Эй, ты спятил!? — крикнул защитник из-за спины охранников. — Где палец аббата?

— В желудке, — осклабился Андрюха, гладя себя по животу. — Я людоед. Хочешь, тебя попробую?

Бутербродов сделал шаг навстречу адвокату.

— Чокнутый! — выкрикнул по-английски адвокат и пулей вылетел из камеры.

Вернулся надзиратель, помогавший священнику, что-то шепнул охране, кивая на врача.

Охранники, не спеша, приблизились к агрессору. Один взмахнул кулаком, и гинеколог упал на пол. Также неспешно, охрана заработала ногами.

Попинав буйного узника, негры удалились.

Врач поднялся, кряхтя, присел на топчан:

— Вот козлы, — проворчал он беззлобно, трогая разбитую губу.

29. Реалии прошлого

«У Татарина» было многолюдно. Аникита Иванович Репнин — главврач городской поликлиники, взял со стойки пиво и тарелочку с сушёной рыбой, огляделся, решая, куда опустить тучное тело. За угловым столиком он приметил пару знакомых лиц.

— Разрешите?

Барин и Халюкин, пившие пиво, вскинули головы.

— Пожалуйста, — разрешил бизнесмен.

Главврач сел, отхлебнул пива, бросил в рот кусочек рыбы.

— Кажется, вы друзья Андрея Васильевича? — спросил Репнин. — Как он теперь поживает?

Антон с Артёмом переглянулись.

— Он ведь в Питере, вроде? — продолжал расспросы Аникита Иванович. — И женат на вашей родственнице, — врач посмотрел на Барина.

— В Питере, — подтвердил последний. — Женат на сестре моей жены.

— Как он, вообще? — лицо экс-начальника Бутербродова лучилось благодушием.

— Мы с ним больше не контактируем, — вставил очкарик. — Он предал нашу дружбу.

Главный врач перевёл недоумённый взгляд с одного на другого.

— Да, наш бывший друг зажрался, — кивнул Артём. — И не хочет нас знать.

— Как же так? — помотал головой Репнин. — От кого — от кого, а от Андрея Васильевича я не ожидал… — Он хлебнул пенной влаги. — Хотя, вспоминаю, перед отъездом он стал каким-то шалым. Всё время бормотал что-то под нос, задавал странные вопросы… купил живого гусака… или гусыню? Зачем ему гусь, если он всё равно уже собрался переезжать? — врач ещё выпил.

Друзья внимательно слушали монолог.

— А ведь Андрей Васильевич — хороший специалист, я намечал послать его за границу для обмена опытом. — Репнин ударился в воспоминания. — Неожиданно он подал заявление об уходе, ничего не объясняя. Что с ним случилось тогда?

— Мы сами не знаем толком, — ответил за двоих Барин. — Андрюха уехал молча, даже не попрощавшись. Где-то раздобыл кучу денег, купил квартиру в Питере, в окрестностях города всего за шесть месяцев построил женскую клинику. Лечит только богатых и знаменитых. Свояченица рассказывала, купил самолёт и месяц назад улетел отдыхать в Африку…

30. Срок годности рубля

Когда всё улеглось, Бутербродов достал из-под лежака палец аббата, тщательно обмыл, обтёр полотенцем.

Немного поколебавшись, засунул мизинец в рот и стал мужественно пережёвывать. Палец был толстый и скользкий, острый ноготь карябал язык, зубы вязли в сладковатом мясе. Гинеколог набрал питьевой воды, глотнул. Слышался хруст косточек, Андрюха посекундно пил воду. Наконец, доктор, зажмурившись, сделал последнее глотательное движение, допил остатки прозрачной жидкости, шумно выдохнул:

— Фу!

Куском штукатурки нарисовал на бетонном полу пятиконечную звезду с кружком посредине. Потом взял со стола полусгнивший апельсин — то, чем в этой африканской стране кормили свиней и заключенных, жестоко разломал, достал несколько косточек. Их высыпал в круг. Достал из-под тюфяка гвоздь. Оскалившись, со всего маха, ткнул им в указательный палец, на пол заструились красные капли.

Гинеколог накапал в каждый луч звезды понемногу крови, схватил книжку, присел на топчан и торжественно прочёл под музыку, исходящую от книги:

— Ядущий чужую плоть, заклинает тёмную силу, живущую в глубинных недрах. Изыди, помоги мне! Как скоро кровь, пролитая над символом Распятия, иссохнет, так и ты, навеки привязанный к предмету вожделения, примчишься сюда. Да рухнут оковы и при-идет неведомый, смогущий освободить чадо греха из тесного узилища. Прими моё угощение, хранитель книги, отдаюсь тебе. Сатанусса!

По мере того, как врач говорил, камеру заполнял, неизвестно откуда бравшийся серый дым. Резко запахло серой. Бутербродов выкрикнул последнее слово, отложил книгу и зажал нос ладонью. Серое облако всё сгущалось.

Андрюха моргнул покрасневшими глазами и увидел большущего красного петуха. Он важно топтался по звезде, склёвывая косточки. Вдруг птица подняла хохлатую голову и искоса взглянула на арестанта. Затем петух открыл клюв, прокричал весело «ку-ка-ре-ку» и вылетел в решётку окна. Вслед за ним в окно мгновенно вытянуло серый дым. Воздух очистился, и на табурете, в метре от себя, Андрюха увидел покупателя гуся. Дед, как и два года назад, был облачён в тот же чёрный плащ с капюшоном.

— Ба, кого я вижу? — засипел знакомый голос. Блеснули золотые зубы. — Старый знакомый, гусиный продавец! Рад видеть. — Демон огляделся. — Прямо скажу, твоя нынешняя хата оставляет желать лучшего. Попал ты, Андрюха! — он подмигнул.

— Опять ты! — вскричал врач.