Джастин Халперн - Все тёлки мимо Страница 18

– Пап, я тут, ты только маме не говори, чтобы она не волновалась… У меня скоро все пройдет, но пришлось обратиться в больницу.

– Ох ты. Что за болезнь?

Я рассказал, как провел последние дни: Ибица, мини-бутылочки, боль в животе, рентген. Даже рецепт зачитал по телефону. Папа выслушал меня молча.

– Можно дать тебе один совет? – спросил он.

– Конечно.

– Может быть, когда в следующий раз тебе придет идея нажраться в стельку, ты вовремя раздумаешь?

– Пап, я же почти не пью.

– В том-то и дело. Ты же ни хера пить не умеешь, бля. Наверно, бухать до посинения и дрыгать задницей – это не твое жизненное предназначение, а?

– Мы просто весело проводили время, пытались с кем-то знакомиться, понимаешь?

– Ну, знаешь ли! Чтобы веселиться и знакомиться, тебе необязательно нажираться до чертиков и ездить в Европу. У тебя рост – шесть футов с гаком. Мама говорит, что ты остроумный. Положись на свой рост и остроумие и многого добьешься, вот увидишь.

Мы распрощались (у меня уже кончалась телефонная карточка). Я присел на кровать и – как мне показалось, впервые за несколько дней – заснул крепким сном.

Спустя еще неделю мы с Райаном дожидались посадки в Париже, в аэропорту Шарля де Голля. Улетали домой. Я почти выздоровел: живот больше о себе не напоминал. Правда, организм ослаб: пройдя пешком пару кварталов, я поневоле присаживался отдохнуть. Чтобы скоротать час до вылета, я зашел в интернет-кафе проверить почту. И обнаружил свежее письмо от Вьетнама-Джо:

"Джастин, я надеюсь ты путешествуешь отлично. Я использую переводчик вьетнамский к английский, я сожалеющий если есть грамматика ошибки. Я провел время отлично и знакомился много очень красивые женщины. Я имею сейчас счастливый полоса, поэтому я хочу сказать этот полоса от знакомство с ты и Райан и я думаю, ты очень великий человек. Ты должен знать много красивые женщины. Я надеюсь однажды пойти гулять вас все когда я буду в США. Я хочу познакомиться твоих знакомых женщин. Я не буду красть их от тебя. Но я не могу обещать на 100 %, о нет!

Настоящий мужик не боится искать свое счастье и работы тоже не боится

Почти все мои друзья лишились невинности в возрасте между шестнадцатью и девятнадцатью годами. Они согрешили один за другим, и когда мне стукнуло двадцать, в нашей компании оставалось всего двое девственников – я и Джефф. Тогда я учился на втором курсе и проживал в запущенном доме на пять спален в Пасифик-Бич, пригороде Сан-Диего. Дом мы снимали впятером: я, вышеупомянутый Джефф и еще трое наших близких приятелей. Как-то утром, после вечеринки – отмечали конец первого семестра – я кое-как выполз из своей комнаты и застал всех жильцов на нашей замурзанной кухне, никогда не знавшей уборки. – Молока не осталось? – спросил я, надеясь утопить похмелье в миске коричных хлопьев.

– А, между прочим, у Джеффа вчера был секс, – объявил Дэн.

"Наверно, это шутка", – сказал я себе, но украдкой глянул на Джеффа. Тот стоял в углу и попивал гаторейд, и лицо у него было самодовольное-самодовольное, точно он семь раз подряд выиграл чемпионат по футболу… Нет. Все-таки не шутка.

Но я все-таки переспросил:

– У Джеффа? У Джеффа был секс?

– Спасибочки, – огрызнулся Джефф. – Вот как ты ко мне относишься… свинья…

– Извини, я что-то не то ляпнул… удивился просто. Я за тебя рад.

Я, конечно, соврал. Чему тут радоваться? Вообразите: вы с приятелем вдвоем пять лет мыкаетесь на необитаемом острове. А потом однажды просыпаешься и видишь, что приятель далеко-далеко, в открытом океане: уже подплывает на плотике к кораблю, который пришел его спасать. Ты кричишь: "Вернись! Не бросай меня!", а друг только смеется, машет тебе рукой на прощанье и больше не оглядывается. Ни разу. Вот что я пережил в тот момент. Пока я был не единственным девственником, я еще храбрился. Но теперь все, кранты: я один такой уникум. Полная безысходность.

Не подумайте, друзья меня никогда не подкалывали. И, кстати, у них самих половая жизнь была не очень-то регулярной. И о своих похождениях они почти не распространялись – даже Дэн, часто имевший успех у девушек. Дэн пояснял: "Ну, я иногда и в теннис играю, но не хвастаюсь этим, потому что играю пока слабовато". И все равно… Теперь, когда даже Джефф приобщился к сексу, у меня невольно возникло неприятное чувство: все мои друзья вошли в мир настоящих мужчин, а я туда не допущен.

Не подумайте, будто я просто сидел и ждал свою принцессу, ничего не предпринимая. Не подумайте также, будто я умел покорять девушек, но из принципа не пользовался этим умением. Закавыка состояла в другом: я просто всегда боялся разговаривать с девушками. Боялся до паники. Если они сами со мной заговаривали, старался помалкивать. Правда, в университете я попытался изменить подход: убеждал себя не заморачиваться, не зацикливаться на проклятой девственности. Надеялся, что однажды все произойдет само собой.

Но ничего не происходило.

Миновало еще несколько месяцев. Я сдал экзамены за второй курс и призадумался. Весь учебный год прошел в страшной запарке, оттого что я совмещал учебу с бейсболом. Пятьдесят с гаком часов в неделю уходило на тренировки и матчи, на лекции и подготовку к семинарам… В общем, подрабатывать было некогда. А значит, в летние каникулы я должен был поднапрячься и заработать денег на весь следующий учебный год. В первый же день каникул мы с Дэном сели в его "мазду" и объехали все окрестные рестораны, магазины и отели. Везде оставили свои данные – авось позовут на собеседование. Уже на закате, возвращаясь из последнего в списке отеля, мы остановились у светофора где-то совсем рядом с пляжем. И нам попался на глаза гигантский баннер, свисавший с фасада торгового центра над пустой витриной:

"СКОРО ОТКРЫТИЕ! \'ХУТЕРС. НАНИМАЕМ ПЕРСОНАЛ".

– Вот было бы прикольно – прийти в "Хутерс" и попроситься на работу, – хихикнул Дэн, когда на светофоре зажегся зеленый.

Несколько минут мы проехали в молчании.

– А давай действительно попросимся, – сказал я.

– Ты гений! – Дэн внезапно крутанул руль, развернулся, скрипя тормозами.

Мы припарковались перед баннером, вошли внутрь. В ресторане продолжался ремонт: сновали рабочие, валялись стройматериалы. В углу, за письменным столом, сидели двое мужчин: здоровенный кореец лет двадцати пяти и коренастый седоватый белый лет сорока пяти, в бейсболке и футболке с эмблемой "Хутерс". Лицо у белого было… впечатляющее: казалось, этот человек если и не замочил никого лично, то парочку трупов где-то когда-то наверняка закопал. Мы робко приблизились к столу.

– Здрасте, вы принимаете заявления от соискателей?

– Нет. У нас просто забава такая – вывешиваем большой плакат, сидим и задаем вопросы всем лохам, которые попались на удочку, – сказал коренастый хриплым голосом: похоже, курить он начал с рождения.

Мы с Дэном просто стояли и таращились, гадая, положено ли смеяться.

– Ладно, ребята, я так, шуткую. Вот анкеты. В повара нанимаетесь, верно? Я Боб. А он – Сун Су, – и коренастый указал на своего коллегу.

Мы с Дэном назвались, заполнили анкеты и уехали.

Мы еще несколько дней обивали пороги в разных местах. И тут позвонил Сун Су:

– Мы вас берем. Передай своему другу – этому, высокому, красивому, как девка. Чтобы мне не пришлось вас обоих обзванивать. Собрание в понедельник.

– Здорово! Большое вам спасибо!

– Погоди радоваться. Работа адская, зарплата минимальная. Или чуть выше минимальной? Даже не помню. В любом случае кот наплакал. До понедельника.

Я готов был примириться с мизерной зарплатой. Главное – я буду проводить в окружении женщин по восемь часов в день, по пять дней в неделю. Все лето среди женщин! Я буду вынужден разговаривать с женщинами, буквально вынужден. И может быть – а вдруг повезет! – с какой-нибудь пересплю. Прошло еще два дня. Я обнаружил себя рядом с Дэном и еще восемью парнями. Мы сидели в подсобке только что достроенного "Хутерс" – оранжевые стены да фальшивые таблички с названиями улиц. Перед нами стояли Сун Су и Боб. Боб был в сетчатой майке. Его усами гордился бы любой бейсболист семидесятых. Попыхивая сигаретой, он держал речь перед мужской частью только что набранного персонала:

– Я вас насквозь вижу. Вы надеетесь засадить какой-нибудь официантке. Потому и согласились здесь работать.

– Иначе ни один дурак не согласится тут горбатиться, – вставил Сун Су.

– Точно. Горбатиться придется – мама не горюй. Помолчав, Боб продолжил:

– Так вот, ребята, запомните – я по доброте душевной предупреждаю вас первый. Ваши мечты сбудутся. Вы наверняка какой-нибудь засадите. Я тоже засадил как-то одной бабе. А потом на ней женился.

– Так не бывает! – воскликнул парень в первом ряду.

– Еще как бывает, салага. Я затащил одну официантку в койку. И что же – женился. У нас ребенок, все дела. Короче, ваше дело – работать на совесть и не злить меня. Тогда у вас будет жизнь-малина, – сказал Боб и сплюнул на пол.