Николай Федотов - Милицейские байки Страница 19

Техника на грани фантастики

Отделу по борьбе с организованной преступностью всегда выделяют самую лучшую технику. И в первую очередь. Первыми мы получили и эту новинку — оперативные радиостанции, позволяющие переговариваться незаметно для окружающих.

В тот раз мы отслеживали какого-то крупного мафиози, и он, по прикидкам, должен был привести нас на конспиративную квартиру, где размещалась вся банда. Наблюдение организовали тщательно, чтобы нельзя было заметить: несколько человек и три машины вели объект, сменяя друг друга через несколько минут. Бандит ничего не замечал и благополучно привел бы на «малину», но по пути он решил зайти в кооперативное кафе или бар. Там всё и случилось. Я, конечно, захожу за ним внутрь, предварительно сообщив своим об этом маневре; а то знаем мы такие штуки: через заднюю дверь — и ищи-свищи. Хорошо, что одет я был подходяще для такого заведения, особого внимания не привлекал. Пока наш подопечный завел разговор со знакомым барменом, я устроился за столиком недалеко от телевизора и, зажав в кармане кнопку передачи, сообщил ребятам обстановку в кафе. Микрофон у меня укреплен на груди, ко рту подносить ничего не надо. С таким снаряжением очень удобно в людном месте: разговариваешь, не привлекая внимания. А динамик у меня в ухе, так что слышно только мне, не то что у оперов из отделений, когда в самый неподходящий момент из-под куртки раздается голос, при этом все оглядываются и чувствуешь себя дураком. А у нас техника новая, заграничная, динамик прямо в ухе, причем провода нет, там помещается микроприемник, а на рации — ретранслятор.

Мне отвечают, что поняли, потом я слышу команды другим группам подтягиваться к кафе. И тут до меня доходит, что звук я слышу не только правым ухом, в котором капсула, но и левым тоже. И несётся он из стоящего невдалеке телевизора. Перекрывая звуки фильма, на всё помещение разносится голос моего начальника: «Триста тридцатый, триста тридцать пятый, подтягивайтесь к кафе „Росинка“…» — «Понял, подъезжаю» Проклятая западная техника! Кто же мог подумать, что американский телевизор станет принимать наши передачи! Я начинаю потихоньку пробираться к выходу. Была ещё надежда, что бандит не успел понять, в чём дело. Я дал всем команду прекратить переговоры, потому что всё слышно. Мою передачу проклятый телевизор не улавливает, значит, виновата приёмная капсула. Я уже почти у выхода. «Не понял, тридцать шестой! Где всё слышно?..» — доносится из телевизора голос шефа.

Уже в дверях меня останавливает сам объект наблюдения и… сердечно благодарит за информацию.

Автотранспорт

Управление БХСС готовило крупный арест теневиков. Дело обещало быть громким. Опера, готовившие его, под будущие «дивиденды» и под имя начальника управления получили:

— 6 автомашин «Волга» (три с радиотелефонами);

— 8 понятых;

— 12 сотрудников из других отделов;

— 1 следователя (хорошо проинструктированного).

И вот операция началась…И закончилась. Вагон, который ждали теневики, и с которым их должны были взять, где-то затерялся. Опера, понимая, что такие оправдания никого не интересуют, и что в следующий раз они ни-че-го не получат, если не будет результатов немедленно, решили взять числом. Перекрыли с двух сторон подземный переход на пл. Дзержинского (место оживлённой торговли с рук) и прочесали его, выгрузив большое количество мелких спекулянтов. Волжанки были набиты до отказа. Затем так же прочистили ещё один переход. Рыбёшка мелкая, но много. Вышло с дюжину уголовных дел за спекуляцию.

Когда же начальник управления посмотрел на результат мероприятия, на это сборище жалких перекупщиков, его вердикт был таков: «Будете в другой раз брать этих селёдок — заказывайте лучше самосвал!»

Загробная служба

Летом Миша работал в стройотряде. Однажды он придумал остроумную, как ему казалось, шутку. Ночью он отправился к кладбищу пугать прохожих.

Но на кладбище вместо пугливых граждан ему попался участковый инспектор, которому шутка совсем не показалась остроумной. За нарушение порядка он оштрафовал «покойника» на изрядную сумму в 25 рублей. Наутро наш герой, сочтя это несправедливым, отправился к участковому с претензиями.

Но вместо капитана Петренко, как значилось в удостоверении милиционера, в кабинете участкового сидел старший лейтенант Николаев. Когда ему изложили суть дела, он очень удивился и рассказал, что бывший участковый Петренко вот уже два года как умер. Миша показал квитанцию об уплате штрафа. Она оказалась подлинной, и участковый признал подпись покойного Петренко. Соответствовали и его приметы.

При дневном свете истории о покойниках не воспринимаются всерьёз; скорее всего, Мишу подняли бы на смех. Рассказать эту историю он решился только двум надёжным друзьям и знакомому механизатору, у которого они втроём жили. Сошлись на том, что это был чей-то ловкий обман. Мише хотелось поймать шутника и тоже «пошутить».

На следующую ночь они отправились к кладбищу вчетвером. Снова появилось привидение Петренко. Друзья уже собрались серьёзно с ним потолковать, но за его спиной выросли ещё три фигуры с красными повязками. Механизатор запинаясь прошептал, что это действительно бывший участковый Петренко, и что двоих из дружинников он не знает, а третий парень — из соседнего села, его в прошлом году убили в Афганистане. Заявив, что связываться с покойниками не желает, он припустил что есть духу домой. У ребят тоже пропало желание разбираться с призраками. В результате всем троим пришлось уплатить штраф, они были так испуганы, что забыли спросить, за что. Надо полагать, за любопытство.

В чём дело, Миша узнал только через год, когда снова приехал сюда с отрядом. Петренко был подлинным, но за два года до того он не умер, а был переведён в РОВД и переехал в райцентр. Там он служил инспектором по профилактике и иногда наведывался в родное село. Петренко был на хорошем счету у начальства: безрезультатных рейдов у него не было.

За идею

В центре Москвы проходил митинг. Точнее — два митинга противоположного толка. Естественно, чтобы не допустить прямого столкновения, мобилизовали большие силы милиции и ВВ, которые тройной цепью разделяли митингующие полюса.

А несколько оперативников в штатском работали в толпе. Они засекли одного карманника, когда тот вытащил кошелёк у чрезмерно увлечённого участника митинга. Опера дождались, когда вор залезет в сумочку к следующей жертве и схватили его на этом за руки.

Вор, однако, быстро сориентировался в ситуации и заорал, обращаясь к толпе: «Я за Ельцина! Помогите!» Это могло бы помочь ему вырваться, но никто прийти на помощь «жертве режима» просто не успел: ловкие опера достаточно быстро запихнули свою добычу в автобус. Внутри он ещё некоторое время покричал, пока не осознал, что здесь уже не митинг, и разговор будет серьёзный. Когда карманник умолк, майор Грязнов окинул его не предвещавшим ничего хорошего взглядом и в наступившей тишине заметил: «Нет. Ты не за Ельцина. За Ельцина тебе надо было не меньше миллиона украсть»

Швабра

Два опера притащили в управление только что задержанного вора, за которым долго охотились. И принялись его «колоть» по горячим следам. К ним присоединилась следовательша, которая вела дело. Слово за слово — вышел конфликт. Вор оказался не из покладистых, схватил стоявшую в углу кабинета швабру и затеял драку. Махал он орудием ловко, операм изрядно досталось.

В образовавшейся суматохе следовательша сумела выскользнуть из кабинета и кинулась за помощью. Свалка в комнате продолжалась минуты четыре, оба опера получили несколько десятков чувствительных ударов, но в конце концов скрутили бандита, для чего пришлось почти завязать его узлом, и бросили в угол. Один из оперов поднял швабру и опёрся на неё с видом победителя, оглядывая поле брани. В этот момент в комнату ворвались омоновцы. Держателю швабры досталось всё то, что предназначалось разбушевавшемуся бандиту. Другой опер пытался остановить избиение коллеги, и ему тоже перепало. Арестованный гнусно ухмылялся из своего угла: его противник оказался бит дважды, а сам он только один раз. Но долго радоваться ему не пришлось — вскоре счёт сравняли.

Классификация (очень старая байка)

Профессор права Полянский долгое время заведовал кафедрой в университете. Однажды он имел неосторожность выступить против некоторых «новшеств» в юридической науке.

Вскоре после этого, в один далеко не прекрасный день к нему ввалились соответствующие товарищи и доставили в управление НКВД, где следователь с ходу взял быка за рога, предложив сознаться в контрреволюционной деятельности. «На каком основании, — возмутился профессор, — вы так со мной обращаетесь? Даже если я подследственный…» — «Подследственный? — усмехнулся энкаведешник и отдёрнул занавеску на окне. — Вон они, — он кивнул на прохожих на улице, — они подследственные. А ты — враг народа!»