Нина Абрамович - Записки филиппинки (сборник) Страница 19

Я тут сделала открытие. Дом у хозяев новый, осенью только построили. И это первая зима, которую они переживают. Так вот, их дом, который я вылизываю до последней пылинки и микробика, разрушается. Стены трещат, кафель отпадает, балюстрады на парадной лестнице осыпаются белой известью, штукатурка – вся на полу. Колонны рушатся! Бассейн весь в конденсате, в грибке и плесени. Парадное крыльцо не функционально. Опасно для жизни!

Халтурщики строили!

Гена нанял прораба с бригадой гастарбайтеров из Днепропетровска, вбухал во дворец миллионы. Строил с размахом, не жалея денег. Высылал из Москвы столько, сколько требовал прораб. А прораб оказался ушлым, как и все прорабы. Экономил на стройматериалах. Поэтому дом Адели и рушится.

Свет здесь постоянно отключают, и Адель с мужем Геной бегают к будке с генератором. Новый генератор все время барахлит. Водонагреватель тоже капризничает.

Аварии каждый день. Когда вырубается свет, то начинается маленькая катастрофа – то газ замерзает, то вода, а то тепло отключается.

Сегодня была очередная авария. Прорвало кран горячей воды и затопило бойлерную. Хорошо, что котел не взорвался!

Они только тем и занимаются, что устраняют неполадки. Вызванивают мастеров.

А хозяин занят строительным бизнесом в Москве. Ну не абсурд ли!

– Сейчас я вас научу, как пользоваться системой жизнеобеспечения всего дома. – Адель ведет меня в бойлерную с водонагревателем, где куча проводов и куча краников, а после мы направляемся в будку с генератором.

– Вот эту муфту сюда вставить, этот краник сюда, насос открыть, здесь закрыть. Вы хорошо обучаемы. Мы уверены, что вы не подведете, пока мы будем в Москве.

«Они сошли с ума!» – думаю я. Вот это будет катастрофа! Сами не могут справиться с домом и думают, что у меня, конченного гуманитария, будет по-другому. Да для меня один вид их генератора внушает невразумительный ужас и желание смыться с места происшествия.

Но я аккуратно записываю на листке в блокноте последовательность восстановительных работ при ЧП.

– Мы довольны вами. Вы работаете быстро и качественно, – говорит Адель. – Лучше, чем бывшая домработница. Мы хотим забрать вас с собой в Москву. Нам нужна домоправительница.

– Чего? – я растерянно хлопаю ресницами. Такого я не ожидала.

– Мы хотим видеть в доме постоянного человека, чтобы он нам был, как родной! Мы подпишем с вами договор на год. Хотя лучше на десять лет.

Я знаю, что могу быть добросовестной, но не до такой же степени! Из домработницы в домоправительницы! На десять лет! Ха-ха! И я вежливо отказываюсь принять это предложение.

Да! Я слишком глубоко внедрилась в эту роль. Роль филиппинки. После этого я швабру и пылесос видеть не желаю. Да здравствуют хаос, пыль и грязь!

Сегодня Адель все же вынудила меня подписать договор, выловленный, вероятно, из Интернета и в некоторых местах коряво усовершенствованный ею. В договоре значилось, что я предоставляю им бытовые услуги как в доме, так и во дворе.

Я внимательно вчиталась в хитрый текст. Ого! На меня вешают еще и обязанности таджика! Зимой – метла и лопата. Летом – газонокосилка и шланг для полива травы.

– Значит, зарплату Радика вы отдаете мне? – наивно улыбаюсь я.

– С чего бы это? Работы там немного. Вы шустрая, справитесь! А таджика мы увольняем весной. Нечего собакам полдня в вольерах сидеть! Подписывайте. Мне некогда, сумку надо в дорогу собирать, – строго и очень жестко сказала Адель.

И я подписала этот документ. Липовый, не имеющий никакой юридической силы. Нотариально не заверенный. И дающий мне свободу в одностороннем порядке.

Пусть командорша, упоенная собственной значимостью и этой филькиной грамотой, быстрее улетает в Москву.

Надо же! Хотела меня закрепостить! На десять лет за высоким забором! Нашла бесполое и безмозглое существо, смысл жизни которого вылизывать барские плевки.

Не выйдет!

Она балдеет, что может себе позволить купить прислугу из бывшего СССР. Таджик называет ее полным именем – Адель Евгеньевна.

Собаки уныло сидят под дверью летней кухни. Морды скучающие. Глаза грустные. Никаких развлечений. Шерхан протяжно воет. И у меня бегают мурашки по коже, и становится муторошно.

По газонам бегать строго запрещено. Газоны и маленькая женщина с плеткой – понятия неразлучные!

Снежное безмолвие! Кругом только горы, куда алабай, вероятно, мечтает сбежать. Пасти стада овец! Как было ему предписано по самому рождению.

Озеро у беседки все еще скованно льдом. Радик пробивает лунку для воздуха, чтобы форель Фаина не задохнулась. И бросает ей хлеб. Рыбу эту таинственную я еще не видела.

Я – в летней кухне. Адель – в своей гардеробной. Это надолго. Гена, очевидно, под телеком.

Ничего не случится с этими газонами! Они под снегом. Уже скоро весна! И все будет, как надо. Солнце, уже веселое и яркое! И я беру оранжевый мячик и бросаю его на газон. Псы кидаются на мяч, с радостным лаем, сбивая друг друга с ног. Я бросаю второй мячик и сама лечу по заснеженному двору.

– Гордик! Взять палочку! – кричу я ротвейлеру и поднимаю палочку над головой.

На меня несутся сразу две зверюги. И я бегу от них, по вязкому снегу и, падая, успеваю бросить палку подальше от себя, чтобы тучный Гордик и ловкий алабай не сбили меня с ног. Гордик ринулся за палкой. Алабай – ко мне. Сбил своей мордой мою мышиную шляпу, зарылся в мои волосы, и я ощутила на своем лице его теплый шершавый язык.

Я раскраснелась, малиново-клубничные волосы рассыпались по спине, бедро мое в прозрачных колготках обнажилось. И я замечаю странный взгляд Гены, вышедшего на балкон с сигареллой в зубах.

Елки-палки! Прокололась! Непростительный промах разведчика! Никак я не хотела соблазнять хозяина. Просто моя женская сущность выпирает со всех сторон.

Вечно мужики на меня пялятся, вечно они чего-то от меня хотят!

Я прячу волосы под мышиной шляпой. И устало бреду в летнюю кухню.

Заходит Гена. И вежливо просит меня заварить ему чаю, на травах. Мол, сердце у него ноет.

Ну вот! Опять начинается! Сердце у него! На травах ему подавай! Извращенец!

Я чайной ложкой пытаюсь выковырять по нескольку сухих цветков ромашки, календулы, зверобоя из аптечных коробочек, купленных Аделью для улучшения цвета лица. По моему, кстати, совету. А то ходит бледной поганкой, нанюхавшись «Ариэля».

Сухие соцветья не выковыриваются. Я замечаю, что Гена настойчиво смотрит на меня. Мои руки подленько дрожат. И вместо нескольких цветуечков в заварник летит полпачки лечебного сбора. А Гена буравит меня взглядом. Я наливаю крутого кипятка. Чай моментально становится ядовито коричневым. Пусть пьет! Может, попустит мужика.

– Вы играете на бильярде? – слышу я его сдавленный голос сзади.

– Нет. Только в шахматы.

И я быстро выхожу на воздух.

Адель часто уезжает в город, оставляя своего мужа со мной. Она настолько уверена в своей неотразимости! И совершенно не допускает мысли, что я интересная женщина. Для нее я только прислуга. Какая легкомысленность! Это она зря! Хотя я и не способна повторить подлый поступок новой жены моего родного мужа, которая разбила чужую семью. На чужом горе, утверждает народ, счастья не построишь. Однако жизнь показывает, еще как построишь!

Наша новая жена разъезжает по миру вместе с моим мужем. И пользуется всем тем, что раньше принадлежало нам. Вилла в Болгарии, деньги на счету, спортивное тело моего мужа, в конце концов. А до этого она меняла памперсы брюзжащим старушкам, выполняя функции сиделки в одной экзотической стране, где растут авокадо и где ее и нашел мой любвеобильный муж.

Ну что ж! Все в нашей жизни течет и меняется. Я рада и за нее, и особенно за мужа. Он мне как-то звонил, хорошо нагрузившись коньяком, и хвастливо докладывал, что все его сексуальные фантазии, которые я игнорировала, теперь лихо исполнены. И что каждый сантиметр их виллы в Болгарии наполнен энергетикой их любви и секса.

Любви ли?

Сегодня воскресенье. И у меня выходной. Законный. Один раз в неделю, кстати! Вместо двух. В нарушение прав человека. Хотя я смиренно приняла эти кабальные условия маленькой хитрой Адели.

Я валяюсь в своем гостевом домике с Ремарком в постели. А с кем еще? И получаю удовольствие от умного и талантливого классика.

Адель в городе.

Только что звонила Светка-соседка. Уж очень ей любопытно, как продвигаются мои литературные мастер-классы для «одного богатого москвича». Надо же! Поверила! Чем абсурднее вымысел, тем в него легче верится!

Стук в дверь.

– Входите!

На пороге – Гена. Как все же он похож на этого теннисиста Андре Агасси!

Странно, чего ему здесь надо? То ли Гена подшофе, то ли решил со мною в шахматы сыграть! Лучше уж в теннис.

Но Гена смотрит на меня изумленно, вытаращив глаза, будто впервые видит. И я понимаю, что Гена на самом деле видит меня впервые. В таком виде. Без рабочей униформы. Без дурацкой шляпы, скрывающей мои волосы. Без дебильных очков. На мне лишь маленькое оранжевое платье. Оно облегает мою фигуру. Оголяет длиннющие босые ноги. Цвет платья гармонирует с цветом распущенных волос. Сегодня они медово-гречишные! Сменили оттенок сообразно расслабленному настроению безмятежной радости.