Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают Страница 2

— Да-а… — протянул я, — молодец, Сергей! Хотя следователи и сами должны были догадаться. Они ж видели труп на месте.

— А за что он старушку-то? — спросил Михаил.

— Как всегда: за главное мировое зло, за деньги, — ответил Серега, и все занялись чаем… с вяленой рыбкой.

Экспертная ошибка

Допив свою кружечку, Сергей сказал:

— Знаете, мне этот случай очень помог в работе. Я как-то сразу поверил в себя, а ведь когда шел в судебку, побаивался — смогу ли? Ну а еще когда прокурор района сказал следователю, что это эксперт раскрыл преступление, а не он, следователь, и поэтому свою месячную зарплату следователь, как честный человек, должен бы отдать Сергею Федоровичу — то есть мне! — от таких прокурорских слов у меня вообще крылышки за спиной тогда выросли.

— И что, отдал следак зарплату? — заинтересованно перебил его Михаил.

— Нет, не отдал, но в кабаке за его счет неплохо посидели, — и Сергей мечтательно зажмурил глаза.

— А вот у меня был такой же случай, только со знаком минус… — задумчиво протянул Миша. — И я, в отличие от Сереги, даже хотел бросить экспертизу. Рассказать?

— Внимание, внимание, — тут же вскочил Сергей. — Весь вечер на арене Михаил Гурьевич Биттер! Пр-а-ашу!!! Публика, аплодисменты! — и отвесил дурашливый поклон в сторону Мишки.

— Трепач, — усмехнулся тот и, помолчав, начал:

— После интернатуры я поехал работать в районное отделение. Самостоятельности захотелось, видите ли, проверить себя — смогу ли? Благополучно в целом проработал год и ушел в свой первый отпуск. Отдохнув, я в начале сентября снова вышел на работу. За прошедший год ее было много: отделение довольно бойкое — тут и федеральная трасса, и река, и железная дорога. Соответственно, набор разнообразной насильственной смерти был довольно богат: автодорожная и рельсовая травма, утопления, падения с высоты, ну и скоропостижная смерть, конечно, была. А вот по-настоящему криминальных случаев, то есть убийств, за год не случилось ни одного. Меня это не то чтоб огорчало — нет, ни в коем случае! Пусть люди живут! Но я был молод, довольно амбициозен и поэтому очень хотелось себя проверить на действительно сложном и ответственном случае. Чего греха таить, я не раз представлял, как с блеском делаю экспертизу действительно запутанного случая, помогаю изобличить преступника. Ну как вот этот молодой человек, — и Михаил показал пальцем на Серегу, — но ничего такого не было. Шла сплошная рутина. Даже «темных» автодорожек за год не было ни одной.

Есть такая пословица: «Не буди лихо, пока оно тихо». И в конце концов я это лихо, наверное, и разбудил этими пошлыми мыслями. Пришло это лихо в самом начале второго послеотпускного рабочего дня. Я уже «надевал свой макинтош» и собирался выходить, как раздался телефонный звонок:

— Доктор, у нас «труп», машина за вами уже вышла!

И точно, мне на улице не пришлось и пары минут простоять, как подкатил милицейский «уазик». Ну, вы все не раз катались в таких машинах на место происшествия, поэтому сами знаете, как и сколько народу в нем обычно едет на такие «мероприятия». По дороге мне пояснили, что недалеко от пассажирской платформы нашли труп женщины, что пропала около пяти дней назад. Ушла утром на электричку и не вернулась, а пассажиры случайно на тело только сегодня рано утром наткнулись. Услышав такие обстоятельства, я понял, что дело серьезное, и настроился на кропотливую работу. А вот когда приехали на место, то все пошло не так, как я себе это представлял, наивный! Там, оказывается, уже была опергруппа из областной транспортной милиции — минут за пять до нас прибыли. И вот, вместо того чтобы взяться за дело, наши менты начали спорить с ихними: кто должен заниматься этим делом — мы или транспортники. Дело в том, что если труп находится в полосе отчуждения железной дороги — то этим занимаются они, а если дальше — то уже территориалы, то есть мы. И вот сначала они спорили, потом взялись шагами измерять расстояние… Ну, я послушал, послушал и пошел к «объекту». А там, в густом кустарнике, увидел труп с множественными колотыми ранениями на груди, рваной раной в лобной области. И вот прикиньте, ребята, картинку: золотая осень, голубое, безоблачное небо, паутинки в воздухе, жара — идиллия полная! А рядом — труп убитой женщины! А те, кто должен делом заниматься, уже чуть не полчаса спорят о том, кто это должен делать! Увидев такое, я вспылил: подбежал к спорщикам и наорал на них. Мол, вы ерундой занимаетесь, как вам не стыдно, а там убийство, изнасилование… Они до того, как я это им сказал, сами об этом, похоже, не знали и поэтому все сразу забегали как ошпаренные. Следователи, криминалист и я занялись осмотром трупа, опера связались по рации со своими начальниками.

Напомню, что это было начало 80-х, тот самый пресловутый период, который позже назвали застоем. И такое «темное» убийство с изнасилованием было большой редкостью для того времени, случаем резонансным. В общем, пока мы все осматривали и описывали, успела понаехать куча начальства из города. После осмотра трупа начальство решило его на экспертизу в областной морг направить, но я — вот дурак-то! — встал в позу и настоял, чтобы тело отправили ко мне, по территориальной принадлежности.

— Вот уж, воистину, Мишка — ты дурак! — сказал Юра Осипов. — Баба с возу — кобыле легче… уж простите за тавтологию!

— Сейчас-то и я это понимаю! Да чего там сейчас, я уже тогда, через десяток дней понял, что дурак!

— И как это тебя озарило? Что послужило причиной такого резкого поумнения?

— Как, как? А вот так! Вскрывал я труп этой женщины на следующий день. Была она к моменту вскрытия уже хорошо гнилая, вся зеленая, раздутая гнилостными газами. Все-таки почти пять дней под солнышком пролежала. Ее по запаху прохожие-то и нашли. Ну, чего я вам рассказываю, вы сами такие трупы видели тыщу раз…

В общем, все представляют, как тщательно исследуются такие трупы. Вот и я, простите за сравнение, буквально языком вылизал каждый сантиметр тела. И описание исследования трупа я сделал почти на десяти листах. В итоге проделанной работой и собой остался очень доволен! До поры до времени! Да, забыл сказать, что это дело почти сразу же передали в областную транспортную прокуратуру. И вот через несколько дней уголовный розыск задерживает предполагаемого убийцу. На допросе тот особо и не запирается, дает полный расклад: чем, куда, сколько раз бил и как потом несколько дней, уже мертвую, насиловал. И все бы хорошо, как говорится, «ура-ура, победа за нами!», но появилось одно маленькое, но крайне неприятное «но». В своих показаниях задержанный поясняет, как он увидел одиноко стоящую в ожидании электрички женщину, как, подойдя сзади, ударил ее ножом в спину, как потом, уже лежавшую, ударил металлическим «костылем» по голове и как наносил ей множественные удары ножом в грудь. Следователь, записав эти показания, естественно, открывает описательную часть моей экспертизы и читает раздел «Повреждения». Там он находит описание двух с половиной десятков ран на грудной клетке спереди, раны в лобной области и вдавленного перелома лобной кости. А вот упоминаний о ране на спине он не находит! Нет ее!

Вот с этим-то он ко мне на следующий день и заявляется. Мол, как же так, доктор, может, вы забыли ее описать? Была там рана или нет? А что я мог ответить? Не было ее там! Вернее, я рану на спине не находил! Потому и не описал, в чем честно и признался.

— И что? — спросил Осипов. — Эксгумация?

— Да, вынесли постановление о проведении эксгумации, которую через пару дней и провели… И эксперт, что эксгумировал труп, эту рану на спине нашел! Была она там, где убийца и показал на допросе.

Любой эксперт эксгумацию вскрытого им трупа переносит тяжело, ибо эксгумация — это почти всегда означает, что работа экспертом проведена некачественно, что он в чем-то ошибся, что он недоглядел! Переживал я ужасно. И даже не из-за того, что не нашел конкретную рану, а из-за того, что вскрывал этот труп очень тщательно, на совесть, все сам смотрел. И все-таки — не нашел! А что же тогда можно думать о других трупах — там, где вскрытие проводилось не столь тщательно, где ответственность не столь велика? Что там можно напропускать? Вы понимаете, о чем я?

— Да-а-а, еще бы! И чем все это закончилось? — спросил кто-то.

— Чем? А на следующий день мне позвонил начальник Бюро и сказал, чтобы я прислал ему письмом объяснительную записку. Ну, я ночь продумал, написал требуемое и заодно — заявление об увольнении. И сам все это повез начальству. Сначала отдал ему объяснительную, а затем и заявление.

Начальник прочитал, хмыкнул, остро глянул на меня и с задумчивым видом прошелся по своему большому кабинету.

— И что? Уже нашли, куда пойдете работать?

— Нет, не думал еще…

Начальник снова неторопливо зашагал по кабинету, потом улыбнулся и, подойдя к холодильнику, достал бутылку коньяку и две здоровенные пузатые рюмки. Плеснул в одну на донышке, в другую — до краев и задумчиво сказал: