Андрей Кивинов - Три дня без любви (сборник) Страница 2

Но спартанец трактовал этот жест по-своему. По-мужски. Видимо, он-то раньше бил людей. И спортивную форму поддерживал старательно.

Упреждающий удар вышел на загляденье хорошим. Практически без замаха. Но и этого вполне хватило, чтобы Вадик оказался у подножья тахты, на которой, судя по всему, и проходил сеанс массажа. Похоже, кулак у спартанца был со смещенным центром тяжести. Ударил в нос, а аукнулось в районе правой почки. Мало того, придя в себя, униженный муж не сразу вспомнил, что, собственно, случилось. А лишь спустя минуты три, по второму разу оценив обстановку и напрягши память.

Клиент к тому времени уже ушел, оставив после себя кислый запах пота. Лерка хлопотала возле супруга, прикладывая к его носу пакетик со льдом и доказывая, что она чиста и неподсудна.

Но супруг был не из тех, кого можно успокоить льдом. С третьей попытки он поднялся, оттолкнул Лерку, швырнул в форточку лед и, поглаживая ушибленную почку, вернулся в прихожую. Не сказав ни слова, вышел на площадку, шарахнув дверью. Посчитав, что шарахнул недостаточно громко, вернулся и шарахнул еще раз. Тем самым дав понять, что ногй его здесь больше не будет. Подлая изменница не бросилась за ним вдогонку, вымаливая прощение, что косвенно указывало на ее вину.

Спустившись, прошел мимо возмущенного пенсионера, которому какие-то подонки сбросили на лысину лед, посмотрел на окна. И никого в них не увидел.

Можно было отправиться к маме, но Вадик предпочел друга Никиту, жившего в соседнем районе. Ибо друг способен утешить так, как никогда не утешит мать. Он не станет оповещать всех близких и дальних родственников, давая повод для сплетен.

Разумеется, Никите он представил произошедшее в более героическом свете.

– Я б его догнал, если б не Лерка… Но глаз я ему, козлу, подбил.

Никита, выслушав друга, понял, что нельзя терять ни минуты.

– Сиди, я сейчас.

Быстрым соколом долетел до магазина «Аленка», называемого в народе «Паленка», и вернулся, неся под крыльями две северокавказские поллитровки без акцизных марок. Но Вадику было не до качества спирта. Выпил бы и керосина.

Увы, как уже говорилось, водка, даже дешевая, не оказала нужного терапевтического воздействия. Никита терял одноклассника. И нужно было принимать экстренные меры. Успокоительные речи, что, по данным Минсоцразвития и канала НТВ, каждый третий мужчина в нашей стране рогоносец, не спасали, а, наоборот, усугубляли положение. Он в очередной раз поднял товарища с пола, закинул его руку на свое плечо и перетащил в спальню, словно боец раненого командира. Уложил на диван и зафиксировал тело пружинами от эспандера. На всякий случай. Чтобы тело сдуру не решило избавиться от души. Ситуация, в общем-то, атипичная, нужно подстраховаться.

Мобильник Вадика надрывался стареньким хитом Корнелюка «Милый, мне очень грустно было», а на дисплее высвечивалась буква, вернее, слово «Я». Понятно, кто скрывался под этой литерой. Вряд ли у скромного и верного Вадима имелась другая «Я». На звонки Никита не отвечал. Что бы он сказал? Влезать в отношения супругов все равно что боксировать против братьев Кличко одновременно. Получишь с обеих сторон, и, что самое обидное, совершенно незаслуженно.

Покричав немного: «Я ей этого никогда не прощу!», Вадик наконец забылся тревожным сном человека, которого утром ждали виселица, стул и несмазанная мылом веревка.

Через час из школы вернулась мать Никиты. В школе она не училась, а преподавала во вторую смену литературу. То есть была женщиной строгих классических нравов. Поэтому Никита не стал объяснять ей истинные причины сегодняшнего пьянства. «Извините, мама, собрались почитать Данте вслух и нечаянно ужрались, как сволочи». Мама, конечно, огорчилась, ибо видеть в таком состоянии лучшего друга сына, да и самого сына ей не доводилось. Но, как воспитанная женщина, вида не подала, лишь пригрозила, что, если это повторится, она напишет в дневник замечание.

Никита кивнул и прилег на пол возле дверей своей комнаты, аки верный страж. Если кто-то попытается покуситься на честь или жизнь друга, он этого не допустит. Через его живот ни одна сволочь не перешагнет незаметно.

К слову, чтобы содержать такую утробу в надлежащем виде, Никите нужна была надлежащая финансовая поддержка. Но пока она не полностью обеспечивала запросы организма. Трудился Никитушка игроком на бирже, если это занятие можно назвать трудом. По крайней мере, по специальности – в секретере пылился диплом финансово-экономического техникума. В основном проигрывал, но в редкие дни удачи мог позволить ужин в хорошем кабачке. Главное, он был предоставлен самому себе и страшно гордился тем, что не надо, как заведенному, каждое утро приползать в какой-нибудь офис или вставать к станку. А потом полдня зевать, пытаясь справиться с вечным недосыпом. Вон тому же Вадику завтра к девяти в банк. И не важно, жена тебе изменила или ты жене. Будь любезен явиться в срок и отправлять службу. Помимо биржевой игры, Никита пробовал поймать удачу во всяких лотереях типа «Найди код под крышечкой и выиграй, мерседес“». И как человек, любящий халяву, отдавался этому увлечению самозабвенно, можно даже сказать, фанатично и без остатка. Пиво, чипсы, шампуни, йогурты, туалетная бумага и даже матушкин крем от морщин – все шло в дело, лишь бы под крышечкой имелся заветный код. Вырезал, отправлял, мечтал… Пока ничего не выиграл, но в победу верил.

Женат он никогда не был, хотя в техникуме домогался сокурсницу с самыми серьезными намерениями. И даже потратил на это изрядное количество времени и финансов. Но безуспешно – сокурсница выбрала другого, который, кстати, никаких усилий не прикладывал. Никита перенес поражение стойко, напившись всего пару-тройку раз. После чего заявил в прессе, что плевать он хотел на баб с высокой колокольни. И никаких отношений, кроме половых, с ними у него никогда не будет. В доказательство своих слов он совершил вечерний пьяный прыжок с Биржевого моста в Неву прямо в одежде и ботинках. Слава богу, приводнился на задницу, которая могла вынести любую нагрузку. Доплыл до пришвартованной к берегу платформы, переоборудованной под плавучий открытый ресторан, где гуляло великосветское общество. Самостоятельно вскарабкался на нее из воды и, испросив прощения у застывших в изумлении гостей, спокойно сошел на берег. Типичный, в общем, дядька Черномор без богатырей.

Ночь прошла относительно спокойно. Около часа звонки на мобильник Вадика прекратились, сам он больше не выкрикивал убийственных обещаний, хотя пару раз порывался упасть с тахты, шепча: «Не стреляйте, фашисты!» Видимо, снился дурной сон. Да, у многих семейное счастье как водка – заканчивается быстро. Но в отличие от последней, в гастроном за ним не сбегаешь.

Утром Вадик выглядел неважно. Да и кто после такого выглядит важно? Как-то нецензурно выглядел. Словно миротворец, получивший с обеих сторон одновременно. Нос, лишенный спасительного льда, превратился в перезрелую грушу, под глазами нарисовались совершенно неинтеллигентные синяки. С таким видом в банке делать нечего. Разве что встать у дверей с протянутой рукой: «Помогите, люди добрые, в поезде украли золотую „Master card“».

Минут десять после пробуждения Вадик молча сидел на диване и смотрел в одну точку. Никита нарисовал ее на белом листе и специально повесил на стену в качестве отвлекающего маневра. Потом раненый попросил телефон.

–  Ей звонишь? – сочувственно поинтересовался биржевой маклер, протягивая его старенькую «Nokia».

– В банк.

Никакие бедствия не смогли бы отвлечь настоящего банковского клерка от выполнения прямых обязанностей. Как ни в чем не повинные люди обойдутся без его консультаций? Он вяло сообщил непосредственному начальнику, что подвернул ногу, ударился об асфальт лицом и в итоге лежит с температурой тридцать девять. А посему просит три дня на восстановление сил. И перевести зарплату на карточку. Срочно нужны антибиотики.

– Дали? – спросил верный друг Никита.

– Угу, – мотнул головой Вадик, – просили больничный принести.

– С больничным решим, не вопрос. У меня медсестра в поликлинике есть знакомая, нарисует хоть десяток… Ты жить-то где собираешься? У матушки или у меня?

– А пустишь? Дня на три.

– Не вопрос. Только я храплю.

– Да? А я не слышал.

– Просто тебе было не до того… Лерке будешь звонить?

Вадик помотал головой и опять сильно загрустил.

– Понимаю… Может, еще за пузырем сгонять? Видуха у тебя уставшая. Освежимся чутка.

Одноклассник, не ответив, упал лицом в подушку и зарычал:

– Ну чего ей не хватало?! Ну почему?..

– Ответ на этот вопрос лежит в плоскости коллективного бессознательного. – Никита продолжил сеанс психотерапии. – У меня на бирже приятель есть. Молодой пацан, двадцать с небольшим. Целый год шашни крутил с провинциалкой одной. Видел я ее пару раз. Девушка необыкновенной красоты и манер. Аристократка в седьмом колене, чуть ли не из царского рода. На «вы» со всеми, даже со мной. Только веера в зубах не хватало. Короче, любовь у них была по высшей категории. Цветочки, серенады. Он меня стишки просил сочинить, самому, дескать, не дано. Заявление подали, он денег на свадьбу бегал занимал. Но не сложилось пожениться. Спускались как-то от него в лифте. А перед этим сандвичей просроченных налопались. Аристократка о чем-то задумалась и непроизвольно «газанула». Ну, бывает, дело житейское. И приятель по-житейски отреагировал. Хохотнул. Так, что сопля повисла до бороды, извини за подробности… Ну и все. Любовь у них на этом закончилась. А ты спрашиваешь «почему»? Вот потому! Бессознательное!