Михаил Серегин - Дембельский аккорд Страница 2

– Получается, что так, – вздохнул комендант и опять посмотрел на оседающее пыльное облако. – Так и доложим начальству – сегодня генерал Крутов прислал нам полный звездец. И нам, и всему селу. Что делать-то будем, а?

– Вохе говорить надо, – посоветовал автоматчик. – Он тут главный, пусть думает. Сам знаешь, у него...

– Не знаю и знать не хочу, – резко перебил старлей. – Узнаю – должен буду принять меры, понял? Так что давай сделаем просто – никому ничего пока не скажем. Прислали нам войска на усиление, мы их разместили... совместно с администрацией. А кто там теперь стоит – может, и не узнает никто. На них же не написано...

– Узнают, товарищ старлей, – возразил усатый. – Войска не машина, в гараж не запрешь, чтобы не видел. Три дня – все знают, четыре – Башир знает, неделя – мстить придет. Всех сразу резать будет. Вохе сказать надо. Пусть со своим... ну, сам знаешь, с кем... подумают, что делать будем. Слушай, товарищ старлей, ты мне один вещь скажи – зачем так мало прислали, да? Там и полвзвода нет! Это что, такой спецназ крутой?

– Похоже на то, – задумчиво пробормотал Чирков. – Видел, сержант у них какой здоровенный? Да еще и патронов им побольше... Зачем химикам патроны, а? Нормальные химики вообще стрелять не должны!

– Значит, ненормальный химик приехал, – сделал вывод милиционер. Очень точный вывод, хотя ни он, ни его собеседник об этом знать не могли. Но уже начинали догадываться о том, что приключений и происшествий в тихом и до сегодняшнего дня позабытом Хохол-Юрте теперь хватит на всех. С избытком, еще и про запас останется.

Глава 1

Где-то на юге

Ефрейтор Резинкин осторожно приоткрыл дверь и на мгновение высунул голову в проем. Тут же отшатнулся. Вовремя, очень вовремя – мимо носа просвистело, потом дважды щелкнуло по доскам крыльца. Жестяная крыша над головой звенела от частых и сильных ударов. Через щель было хорошо видно, как грязь во дворе выбрасывает невысокие, тут же опадающие фонтанчики.

– Плохо дело, товарищ лейтенант, – не оборачиваясь, пробормотал Витек. – Не пройдем мы, точно говорю, не пройдем.

– А если перебежкой? – тотчас отозвался из глубины дома взводный. – Быстренько проскочишь, нырнешь в люк, подгонишь бээрдээму к самой двери...

– Не получится перебежкой, не добегу я. Так в этой грязи и останусь. – Голос Резинкина стал тоскливым, как вой брошенной хозяевами собаки. – Вы сами посмотрите, товарищ лейтенант, что тут творится! Вот же попали, называется, на курорты солнечного Кавказа!

– Ничего, ничего, не раскисай раньше времени! – Мудрецкий появился в коридоре, привычно поддернул сползающий с плеча ремень автомата. – Что у тебя тут, совсем плохо? Дай-ка разберусь, что к чему... Ну, это еще терпимо, вчера хуже было! Так что готовься – Родина ждет от тебя подвига! Если что, буду перед генералом Крутовым хлопотать, чтобы орден дали.

– Разве что посмертно, товарищ лейтенант, – все так же тоскливо вздохнул Витек, глядя на хлюпающие фонтанчики. – Вчера двор не так развезло, бежать проще было, и то чуть без ноги не остался.

– А ты надеялся что-то от Крутова при жизни получить? – удивился лейтенант. – Конечно, посмертно! А насчет ноги – это ты будешь молодым в Чернодырье рассказывать, когда вернемся. Подумаешь, увяз! Вот погоди, просохнет малость, я тебя заставлю этот бахил раскопать и привести в порядок. Ты почему его не завязал как следует, Резина ты пробитая?! Ну ладно бы на скорость надевал, норматив бы сдавал, а то для себя ведь! Вот и плюхай теперь в берцах!

– Товарищ лейтенант, за что?! – в ужасе взвыл Резинкин. – Может, лучше Леха сгоняет?! Ему там по щиколотку только!

– Ага, и машину тоже он подгонит? – ехидно поинтересовался Мудрецкий. – И даже заведет с одного раза? Эй, Простаков, тут твой боевой товарищ предлагает на тебя стрелки перекинуть – говорит, тебе сейчас по двору бегать удобнее!

– Товарищ лейтенант, разрешите, я его сам перекину?! – ведущий внутрь дома проем перекрыла огромная пятнистая глыба. – Он у меня прямо на броню перелетит, и ног не замочит!

– Я сам, я сам! – заорал Резинкин, попятившись от сибирского Гулливера и прижимаясь спиной к двери. – Товарищ лейтенант... Вы, если что, домой напишите – мол, геройски погиб при исполнении, все такое... Может, им хоть льготы какие-нибудь будут.

– Так, все, у меня через девять минут связь с генералом, и я уже зверею! – Мудрецкий внимательно посмотрел сначала на Простакова, потом на Резинкина. – Товарищ ефрейтор, возьмите бахил у Заморина, влазьте в о-зэ-ка, и через три минуты я вижу вашу задницу ныряющей в люк. Если опоздаете – на четвертой минуте Простаков начинает готовиться в сборную по баскетболу. Поскольку мяча у нас нет – будем играть вашей головой. Понятно? Вр-ремя па-ашло-о-о!!!

Как может подняться пыль в сыром коридоре – да не просто подняться, а закрутиться мелкими вихрями! – так никто и не понял. Но факт оставался фактом – взвились вихри, повисли и долго еще не могли успокоиться, хотя поднявший их Резинкин уже скрылся. Откуда-то из глубины здания донесся обиженный голос рядового Заморина. Донесся и затих, подавленный короткой, но вполне отчетливой серией шлепков – словно кто-то пробежался по фанере в резиновых калошах. Простаков ошалело потряс головой и отлепился было от стены, куда его вдавил воздушный поток, но тут же вновь прижался к облупившейся штукатурке. Мимо него промчалось привидение – едко-зеленое, с горящими глазами под низко надвинутым капюшоном. Лейтенант вовремя успел пнуть входную дверь – привидения-то умеют проходить и через запертые, а вот «ОЗК» – они резиновые, они сквозь такие преграды проникать точно не могут. Так что порчу казенного имущества следовало предотвратить...

Через полминуты перед дверью возникла зеленая бронированная туша, покачивающая в такт неторопливому движению длинным прутом антенны. Колеса еще раз натужно провернулись, вывернули липкие пласты и бессильно замерли. Из люка взвилось привидение, перелетело на жалобно вякнувшие доски крыльца, ворвалось в дверь и отрапортовало:

– Товарищ лейтенант, приказание выполнено, машина в полной готовности, радиостанция включена!

– Ну вот, а ты ныл – не дойду, утону!.. – Мудрецкий посмотрел на часы. – Вот можешь ведь, если захочешь! Четыре минуты на все про все, вместе с движением. Все, давай плащ сюда, пошел я с начальством общаться... Потом отгонишь машину на место и свободен до вечера. Можешь поспать, тебе в караул ночью.

– А может, здесь ее пока оставим, а вечером я... – забормотал было ефрейтор, но под взглядом командира сжался, замолчал и начал стаскивать влажно блестящую химзащиту.

– Ты ее здесь оставишь, а Фролу у ворот с одним автоматом прыгать если что? Это тебе не такси, это огневая точка вроде бы. Ты теперь в армии, а не в гостях у подполковника Стойлохрякова, боец! – Лейтенант говорил почти ласково, но Резинкин на всякий случай начал потихоньку отступать за широкую спину Лехи Простакова. Мало ли что? Это год назад взводного, «пиджака» интеллигентного, можно было подкалывать и временами в упор не замечать. А уж как изменился, когда в эту долбаную Чечню попал... Откуда только у бывшего близорукого студента с язвой и командный голос взялся, и взгляд, от которого иной раз Леха меньше ростом становится – снизу вверх на командира смотрит?

– Так, давай плащ сюда, и я пошел! – Мудрецкий завернулся в шуршащую зеленую оболочку и выскочил под проливной дождь. Одним движением вскочил на броню, вторым – скрылся в люке, третьим – высунулся из «БРДМ» и показал Резинкину кулак. – Почему люк за собой не закрыл?! Ну погоди, Резина, вылезу – порву!!!

– Ага, только сначала просохни, – хихикнул Витек, как только тяжелая крышка опустилась на предназначенное ей место.

– Ты чего это? – удивленно уставился на него Простаков.

– А ты сам прикинь – люк-то я открывал над командирским местом... Допер?

– Не-а, – честно признался Леха.

– Во-во, и он тоже не сразу, только когда уже на сиденье плюхнулся. Ну, люк открыт, дождик – сам видишь, сиденье – клеенка, да еще и продавлено малость. А ему на рации работать надо срочно, он и сел с размаху, не глядя. Как думаешь, много там натечь успело?

– Наряда на два точно. – Широкое сибирское лицо расплылось в ехидной ухмылке. – Так что выспись сегодня получше, завтра не получится. Слушай, а вообще-то прикольно, что мы сюда попали, точно? Будет о чем дома рассказать – все-таки на войну съездили!

– Вот погоди, обратно приедем, тогда и говори, – проворчал Резинкин. – Как оставят нас тут до самого дембеля... А потом кто-нибудь возьмет и приколется. И нас заодно приколет. Ну его на хрен, такое приключение, и без него будет чего вспомнить... Скажешь, нет?

– А чего такого вспоминать-то? – Леха задумался. Крепко задумался. Как всегда, этот процесс затянулся надолго...

В это время лейтенант Мудрецкий занимался одновременно двумя важными делами – укладывал на мокрое сиденье пятнистый бушлат, снятый со спинки водительского сиденья, и пытался настроить рацию. Старенькая рация хрипела из последних сил, иногда горестно подвывала, но соединять взвод спецсредств с командованием отказывалась напрочь.