Алекс Сидоров - Афганские истории Страница 20

Офицер из нашей дивизии как раз проезжал по ночной автостраде на своем автомобиле и был откровенно шокирован видом «03-го», просвистевшего над дорогой почти коснувшись днищем фюзеляжа по крыше проезжавшего мимо «Икаруса».

— Есть!…. убрал шасси! Скорость падает…

— … Уф! …я люблю тебя «03-й»!!! ….давай родной…. Давай!!!.. Пошел наверх!

— …скорость! …скорость падает, командир….

— …вижу! …оторвались, уже ладно! … сейчас по «коробочке» и тихонько сядем…

— …высота, высота! …скорость!

— ….вижу, твою мать…

— …ох, пиздюлей получим…давайте наверх пробираться, что ли…

— …херня, выкрутимся… …сейчас немного высоту подтянем, движок запустим, и домой… на цыпочках…не трогай закрылки!.. убери руки…

Прекращать взлет было поздно, это даже не обсуждается. Самолет уже прошел «точку принятия решения» и при малейшей попытке остановиться, по инерции выкатился бы за пределы взлетно-посадочной полосы и, снеся бетонный забор, пересек бы оживленную автостраду, собирая в кучу, проезжающие машины.

— Так, парни! Спокойно! Пока все относительно хорошо! Летим! И это радует. Сейчас немного поднимемся, на сколько получится, и будем запускать правый движок… приготовились?!.. Митя, запуск!

— …давай-давай, сука, крутись, падла…

— …пипец, скорость падает! …командир, высота, высота падает! … не запускается, блядина! …валимся!

— …валимся, командир… не фурычит, скотина… …высота… …скорость…

— Фу, бля! …чуть не обосрался, думал сейчас полный рот земли наберем!

— ….давай еще раз попробуем!

— ….нельзя! …пока винт крутили, скорость потеряли…, высоты нет…валимся, бляха… командир, левый двигатель! ….температура масла растет!

В это время «Рита» спокойным и вкрадчивым голосом известила о новой напасти: "Предельная температура левого двигателя!" (двигатель не может длительное время работать на "взлетном режиме", а левый тянет, сколько может… а это «может» — далеко не бесконечно), а «блядская Рита» разошлась не на шутку: "Стружка в масле левого двигателя!", "Опасная вибрация левого двигателя!"

Услышав такую «радостную» информацию, экипаж «03-го» осознал, что время пошло на секунды! Вернее — побежало! Даже, наверное — полетело!

— …вибрация левого двигателя! Командир, левый двигатель на «взлетном» режиме молотит уже долго, не выдержит… вибрация… табло «стружка в масле»…

— …вижу… блядство…запустить РУшку! (вспомогательный двигатель с тягой 700 кг.)

На Ан-26 в гондоле шасси стоит маленький реактивный двигатель, который используют при взлете для помощи основным движкам. Экипаж «03-го», РУшку не запускал, т. к. им хватало скорости, не погашенной при «укороченной» посадке.

— …что за дрянь?! скорость падает… скорость, твою мать… скорость… Высота! Высота!…. Вот, ёбт, … Прыгать нельзя, высоты нет, купола не раскроются….

— …не дойдем до полосы! Даже развернуться не сможем! …высота 20 метров… тяга левого падает… командир, здесь картофельное поле! Сядем! …точно сядем! Самолету 3,14здец, конечно… что скажешь, Паша?!

— …а и хрен с ним …прости «03-й»……хана карьере, отлетались… ну и хуль с ней, будем жить ребята… садимся на поле… пацаны не ссать, все беру на себя! Отвечу один! …где поле, штурман?! …ни хрена не видно, темнота как у негра в жопе… Штурман, давай поле! Садимся! Митя, шасси не выпускать! Штурман?! …где поле?!…

— Есть, шасси не выпускать…

— ….прямо по курсу командир, высота 10 метров, … уже меньше…

— Включить фары… режим посадочный…

— Есть, включить фары…режим посадочный…

— ….ёббб, твою мать! … что за …

В ярком свете мощнейших авиационных фар неожиданно возник двухэтажный кирпичный дом, сразу за которым был выкопан небольшой рукотворный прудик, а за ним начиналось бескрайнее картофельное поле.

Ан-26 снес второй этаж дома «под чистую», как бритвой срезал (благо, жильцы дома сидели на 1-м этаже и смотрели телевизор).

Потеряв последние остатки иллюзорной возможности держаться в воздухе, «03-й» тяжело рухнул в пруд, беспомощно уткнувшись помятым носом в илистое дно. Через разбитые стекла, в кабину экипажа хлынула грязная вода…

Тяжелая и громоздкая аппаратура связи, установленная в грузовом отсеке «ретранслятора» сорвалась с амортизационной платформы и под воздействием силы инерции, всесокрушающе пронеслась внутри фюзеляжа «03-го», легко сминая тонкие межсалонные переборки.

На манер огромного поршня безжалостного пресса, ретрансляционная аппаратура легко продавила заднюю стенку кабины экипажа и сильно продвинула ее прямо на кресла ребят.

Под действием чудовищной силы, которая легко рвала и непринужденно сминала силовые элементы конструкции фюзеляжа, летчики оказались буквально нанизанными своими грудными клетками на рычаги управления самолетом, а других членов экипажа «03-го» фактически вдавило в приборную доску разбитого Ан-26, на которой еще светились красные аварийные табло: «Остановка правого двигателя», «Опасная вибрация левого двигателя» и т. д. и т. п.

Экипаж «Аннушки» оказался под водой, и начал захлебываться в мутной жиже. Выбраться из помятой кабины без посторонней помощи, ребята уже не могли.

По закону подлости, из поврежденных баков упавшего самолета начали вытекать остатки невыработанного топлива, которые вскоре загорелись.

Крики, заживо горящих ребят разносились в ночной тишине на огромное расстояние.

Не дай Бог узнать, как гореть живьем, находясь в полном сознании, при этом, одновременно захлебываясь в мутной жиже. Гореть без малейшего шанса на спасение, будучи прочно зажатым в рваном железе. Еще и с переломанными ребрами и с проткнутыми легкими… Не дай, Бог!

Когда на место катастрофы Ан-26 прибыла НПСК (наземная поисково-спасательная команда), все было уже кончено. Спасать было некого.

Возле обгоревших обломков с бортовым номером «03», метались перепуганные жильцы злосчастного дома, которые чудом уцелели после страшного удара 20-тонной машины, т. к. единственный телевизор в их семье, находился на первом этаже в каминном зале. Повезло. «Родились в рубашках», иначе не скажешь.

На утро, по сиротливо опустевшей стоянке «03-го» мрачно ходили представители строгой комиссии, которые приехали изъять всю документацию разбившегося самолета, а также, образцы топлива, заправленного в баки Ан-26 перед его последним вылетом.

Среди группы офицеров, мы видели наземного техника Лешу, который трясущимися руками передавал банки с «отстоем» топлива и ЖПС — журнал подготовки самолета молчаливым членам комиссии.

Чуть поодаль стоял мертвецки бледный капитан Игорь — борттехник «03-го», который, находясь в полной прострации, бездумно скользил «ничего не выражающим» взглядом по пустой бетонке…Его губы беззвучно шевелились, как будто Игорь разговаривал с кем-то невидимым… или просил прощения у кого-то… или молился…

P.S. Через две недели Игоря нашли мертвым. Нашли возле подъезда его дома. Обстоятельства и причины его смерти нам никто не огласил.

То ли, несчастный парень, не выдержав невыносимой перспективы ежедневно смотреть в глаза вдовам и сиротам погибших ребят из экипажа «03-го», покончил жизнь самоубийством, то ли, его убили.

Если убили?! Кто?! Зачем?! Неизвестно. И непонятно?!

Тем не менее, неписанный закон авиации: «Или все, или никто!» сработал на все 100 %, правда, с двухнедельным опозданием.

Смерть, занеся человека в свой скорбный список, все равно не дала ему ни малейшего шанса выскользнуть из своих цепких и леденящих объятий. Она собрала свою страшную жатву полностью, без исключений, не принимая никаких оправданий и не взирая на «объективные обстоятельства», точно и скрупулезно сверившись с намеченным планом по всем его пунктам, проверив всех и каждого строго по ранее заготовленному списку. По своему скорбному и страшному списку…

Лев и шавка

Улетает Министр обороны СССР. Далеко улетает, за границу, с очередным дружественным визитом в страну социалистического лагеря. А может, летит с плановой инспекторской проверкой группировки советских войск, дислоцированных на территории какой-нибудь Восточноевропейской страны?! Неважно. Главное — летит! То есть, пока еще только собирается лететь.

Для такой архиважной и помпезной цели, в рамках межгосударственного визита, на перрон перед таможней выкатили представительский Ил-62. Здоровенный лайнер! Красивый. Солидный. Чистенький. На ласковом утреннем солнышке поблескивает величаво и снисходительно.

Стоит себе Ил-62 степенно так, притягивая всеобщее внимание законченными формами и продуманными гармоничными линиями. Весь такой самодостаточный и внушительный. Одним только внешним видом внушает уважение к своему пассажиру, акцентируя внимание на него, как на птицу очень «высокого полета» и подчеркивая заоблачный уровень визита, его грандиозный формат и всю торжественность текущего момента.