Александр Федотов - Новые записки матроса с «Адмирала Фокина» (сборник) Страница 20

– Вы, бойцы, тут друг от друга недалеко. Минут пятнадцать ходу. Если что, придете друг другу на помощь. Ничего страшного, – отмахнулся полковник.

– Ничего страшного, говоришь! Да ты сам под огнем хоть раз пробивался?! Да, ты эти «пятнадцать минут» четыре часа под обстрелом идти будешь! Людей терять!

Краб схватил штабиста за рукав: – Давай с нами на ночь, а? Заодно проверим, всё ли так, как ты говоришь…

Полковник стал суетливо оглядываться по сторонам, ища поддержки. Принимать настойчивое предложение Краба явно не входило в его планы.

– Да отпусти ты его, – махнул рукой подошедший майор ОМОНА, – пусть едет себе.

Краб разжал руку, и полковник, одернув рукав, поспешно ретировался.

Ночью Краб разместил своих ребят в подвале, а сам занял позицию наблюдателя на чердаке. Стоял сильный туман. В 4 часа утра, что-то подтолкнуло его. Он, привыкший доверять своей интуиции, прильнул к прибору ночного видения. Ничего. Только ночь и туман. Краб отпустил кнопку подсветки и терпеливо выждал положенные несколько секунд, прежде чем оторвать от лица нахлобучку прибора. Зеленая подсветка гасла медленно, и ещё свежа была в памяти история, когда один наш офицер поторопился и, осветив себе лицо зеленым светом «ночника» получил в лоб пулю чеченского снайпера. Краб положил «ночник» на место, но уже через секунду, что-то снова заставило его прильнуть к окуляру. Прямо напротив дома, где он расположился, у входа в село, чеченский боевик целил из ручного противотанкового гранатомета (РПГ) в пулеметное гнездо ребят из его команды. В задачу Краба, как наблюдателя, входило, не открывая огонь, дабы не раскрыть своего места расположения, дать по рации указания на цель пулеметчику. На этот раз времени на разговоры уже не было. Схватив лежавший всегда под рукой ручной пулемёт, Краб дал короткую очередь. Дух выронил РПГ и завалился набок. Начался бой. «Духи» шли напролом. Прямо через главные ворота. Бой продолжался полтора часа. В конце боя интуиция снова подтолкнула Краба к прибору ночного видения. … Метрах в ста от дома другой боевик старательно целился из РПГ прямо в чердак, где находился Краб… И Краб вдруг отчетливо понял, что на этот раз не успевает! Подчиняясь инстинкту самосохранения, мозг взял контроль на себя. Как на «Фокине»! – мелькнула мысль. В сознании всплыл угол чердака и люк с вертикальным трапом. И в тот самый момент, когда «дух» нажал на спусковой крючок, Краб «рыбкой» нырнул в отверстие чердачного люка… Когда он уже летел вниз головой, цепляясь руками за приставную лестницу, взрыв наверху оглушил его, и он ненадолго потерял сознание. В тот день Краб и его ребята «духов» из села выбили.

Недавно разговаривал с Крабом по телефону, ему как раз пришло на телефон сообщение. Деньги боевые перевели. Ежемесячная выплата за Чечню. 1,868 рублей 90 копеек. Почти 63 доллара в месяц! Капиталист…

Самоход

На гражданке, матрос, может делать всё что угодно! Главное, чтобы эта гражданка была не против!

(Флотский фольклор)

Летом 1986 года, перед первым выходом в море, ракетный крейсер «Адмирал Фокин» направили в сухой док для ремонта деталей корпуса. Крейсер медленно завели в огромный наполненный водой цементный отсек, а затем, закрыв шлюз, откачали воду. Корабль постепенно опускался всё ниже и ниже, пока не остался наконец сиротливо стоять на подставках на дне пустого дока, как в подарочной цементной коробке. Было несколько непривычно, глядя за борт, вместо привычной желтоватой, с тонкими мазутными разводами глади бухты Золотого Рога, видеть черную пустоту дока. Перевесившись через леера, мы как с обрыва, смотрели вниз, на дно, туда, где среди разного строительного хлама лежали чугунные змеи стравленных якорных цепей.

Рабочие облепили корабль строительными лесами и «грохотками», с методичным скрежетом стали сдирать с железного корпуса ржавчину и ракушки. Грохот внутри корабля стоял такой, как будто тебе на голову надели железное ведро и по нему кто-то елозит десятком другим напильников. Этот скрежет отдавался нескончаемой свербящей зубной болью, и от неё абсолютно некуда было деться. И на этом гремящем, неестественно выдернутом, как рыба из воды, корабле мы жили. Жили и днем и ночью. На берег нас спускали разве что в гальюн и то в сопровождении вооруженного штык-ножом конвойного.

Отсутствие воды за бортом сильно осложняло жизнь ещё и по другому поводу: годкам стало невозможно бегать в «самоход» (самовольную отлучку) в город, на свидания с местными красавицами… Раньше, при наличии воды, после отбоя годки раздевались, складывали робу в полиэтиленовый мешок и, нырнув голышом в мазутную водицу, вплавь добирались до недалёкого берега. Там, на стенке, в укромном месте, вытаскивали припрятанную «гражданку» (гражданскую одежду): джинсы, батники, рубашки… Переодевались. Теперь оставалось только пролезть через дыру в заборе – и в город. До центра Владивостока от завода рукой подать. Возвращались под утро. Спрятав «гражданку», снова переодевались в робу и ждали, когда экипаж выведут с корабля на утреннюю пробежку. А слиться с толпой, здесь уже дело техники. Увы, отсутствие воды за бортом нарушало налаженную схему…

Можно, конечно, было договориться по поводу определённого типа девочек, с заводскими рабочими. Девок для развлечений в заводе найти можно, но риск сопутствующего букета прелестей большинство любителей слабого пола, всё же, останавливал. Ещё свежа в памяти была история с матросом Хохловым, словившим себе во время одного такого любовного приключения рассаду животных, в виде лобковых вшей – мандавошек. Как только Хохол их не выводил! Чего только не перепробовал! Опрыскивался дихлофосом, смазывал скипидаром – тщетно. Достоинство распухало, морщилось, меняло цвет, а насекомым хоть бы хны! Только злее стали! И тут какая-то добрая душа посоветовала страдальцу старинный флотский способ – мазутную ванну. Хохол разделся догола, залез в трюмную цистерну по самый кадык в вязкий холодный мазут. Сидел целый час. Сидел бы и дольше, да дикий зуд подкосил его силу воли. Вопя, чешась и матерясь на советчика, вылетел из цистерны, как пробка от шампанского. После «грязевых ванн» вдобавок к неубиваемым мандавошкам заработал аллергию во всю жопу. Точнее, от пяток до подмышек. Это красно-буро-бугристое видение, появлявшееся по субботам в душе личного состава, стало наглядной демонстрацией необходимости предохраняться. Вывод был один – более менее безопасной любви и ласки искать надо только в городе и только по проверенным местам…

В один из вечеров Рома-Краб и Шура-Танк ходили взад-вперёд по палубе, обсуждали создавшуюся ситуацию. Отделённые от остального мира чёрной пустотой гигантского дока, они метались по палубе, как тигры в зоопарке. Желанный берег так близок, и в то же время так далек. Годки твердо решили найти способ уйти в «самоход» и непременно сегодня. Высота пропасти в пять этажей – не преграда, когда матрос спешит на свидание.

После отбоя друзья пробрались на бак. Там от катушек якорных шпилей через клюз (литую чугунную трубу, проходящую через палубу сквозь борт судна) пропущена чугунная якорная цепь. Эта цепь соединяла корабль с дном дока. Ребята осторожно, цепляясь за скользкие массивные звенья якорной цепи (каждое звено размером с лошадиную голову), подстраховывая друг друга, медленно спустились по цепи вниз, на дно дока. Очутившись на твёрдой земле, они с уважением оглядели зловеще нависающую над ними махину ракетного крейсера. Самоходчики, избегая света прожекторов и глаз дежурного офицера, змейкой проскользнули через док до ближайшей отвесной стены.

– Как из концлагеря, блин, бежим! – запыхавшись, выдохнул Танк.

По вертикальному трапу полезли наверх, на территорию завода. На верху оглянулись… По другую сторону бездонной пропасти, как в воздухе, парил гигантский чёрный силуэт ракетного крейсера…

– Ну, с Богом! – легонько подтолкнул Рому Танк.

Дальше всё пошло по старой отработанной схеме: переоделись в «гражданку», через знакомую дыру в заборе выбрались с заводской территории… На всё про всё в запасе ещё целый остаток вечера и вся ночь! Вернуться на корабль нужно только утром. Главное успеть до подъема флага. Но, до утра ещё было о-о-чень далеко…

– Пора по ба-бам, по ба-бам, по ба-бам! – весело напевал Танк мотив из «Бременских музыкантов».

У Танка в городе была знакомая официантка. Она работал здесь недалеко, в ресторане «Якорь». Рядом со штабом флота. Эх, хороша свободная жизнь в гражданской одежде! Никакой патруль не докапывается.

– А ведь правильно говорят, – философски заметил Рома, – по-настоящему свободу осознаёшь, только когда её потеряешь.

Шура-Танк понимающе кивнул.

Без помех добрались до ресторана, попросили швейцара вызвать знакомую официантку, встали за углом, у входа – перекурить. Вдруг, какой-то шум и возня отвлёкли их внимание.