Виктор Далёкий - Золотые ослы Страница 21

– Вера внимательно посмотрела на него и спросила:

– На что ты больше обращаешь внимание, когда смотришь на девушку?

– Честно?

– Честно.

– Обижаться не будешь?

– Нет.

– На грудь… – признался он и почувствовал облегчение.

– Вера смутилась.

– Женская грудь для меня это самая упоительная часть женского тела. Извини, но это действительно так. Я от нее балдею, трепещу и готов упасть на колени. Вот увижу привлекательную грудь и готов распластаться в неге и разрыдаться от счастья, испытывая великий экстаз…

Вера покраснела.

– Я с детства хотел работать главным мамологом страны. Да-да! Чтобы утром женщины по очереди подходили ко мне и я каждой, пожимая грудь, говорил: «Здравствуйте! Ну, как здоровье? Как самочувствие?» И потом: «Отлично! Я рад за вас! У вас очень и очень все в порядке! И у вас тоже! Заходите еще! А вас я попрошу остаться для подробного изучения и тщательного обследования». Я хотел, чтоб моя рука всеми женщинами воспринималась не иначе, как орден женской груди. И я бы раздавал награды: «Получите! На здоровье! На здоровье! У вас все будет в порядке. Получите! И у вас. И у вас…» И все рады, все довольны, все смеются. Рабочий день закончился.

Веня не заметил, как Вера перестала краснеть и начала смеяться, зажимая рот ручкой.

– Болтун, – всхлипнула она, пряча улыбку.

– Я серьезно. У меня даже экспромт родился:

                  «Изнежен женской грудью с детства.

                  Я так люблю ее соседство,

                  Что кажется – ее не будь,

                        Не пикнуть мне и не вздохнуть!»

– И стихи пишешь?

– Пописываю. Нет, серьезно. Ты смеешься, а это действительно так. И это отношение мое к женской груди, похоже, культивировалось во мне еще в детстве. Мама никак меня не могла отучить от груди. Впечатление от овладения грудью осталось до сих пор такое яркое и незабываемое. Оно питает мое воображение и дает пищу для жизни. Я сосал грудь до года. Мама только в год отняла меня от груди. И ощущение до сих пор такое, что я потерял главное в жизни. Именно тогда ушло ощущение счастья. Я бы и сейчас кажется…

Вера смотрела на Веню с восторгом и тихо всхлипывала от смеха.

«Ее скромная улыбка просто очаровательна», – подумал Веня.

– Давай сменим тему, – предложила Вера с улыбкой. – Тем более, что я тебе ничем помочь не могу.

– Не возражаю, – сказал Веня с загадочной улыбкой. – Хотя должен тебе сказать, что ты не знаешь еще своих способностей.

Она сошли с трамвайчика и стояли на набережной. Ситцевый пейзаж голубого неба с нежным облачком над рекой покорил Веню. С одной стороны неба солнце склонилось к горизонту. С другой стороны тонкий и почти незаметный, легкий, невесомый, месяц появился на небе. Веня мечтательно поднял голову и под впечатлением увиденного произнес:

– И легкий месяц – белый парус, скользит по небу голубому вослед светилу золотому…

– Чьи стихи? Опять экспромт?.. – догадалась Вера и посмотрела на небо. – И правда, как парус.

– Считай, что я волшебник. Скажи, куда бы ты хотела пойти?

– Я люблю классическую музыку…

«Это надо же, как мне повезло, – подумал Веня и вспомнил о Юрии Алексеевиче, который работал администратором в музыкальном театре.

Юрий Алексеевич жил по соседству на одном этаже с Веней. Когда-то он работал в Большом Театре и, будучи холостяком, приглашал ма пойти к нему в театр. Ма отказывалась, потому что от классической музыки у нее болела голова. Веня же иногда ходил на спектакли к нему в театр и все никак не мог познать глубины музыки, которую там слышал. Именно Юрий Алексеевич пробудил в нем желание ходить на концерт органной музыки и симфонической. После таких походов у Вени всегда появлялось впечатление, что он прикоснулся к чему-то грандиозному.

– Поедем в центр, – предложил Веня. Кажется, сегодня я для тебя смогу стать волшебником.

– Куда мы идем? – спросила Вера, когда они вышли из метро и направились вверх по Неглинной.

– Скоро узнаешь… – ответил он и у входа в музыкальный театр попросил его подождать на улице.

Веня прошел в кассы и спросил Юрия Алексеевича.

– Юрий Алексеевич отошел, – предупредила кассирша очень вежливо и необыкновенно воспитанно, чем отличались почти все театральные работники.

Веня постоял у касс и скоро услышал:

– Юрий Алексеевич, вас молодой человек спрашивал.

Занавеска на окошке администратора тут же раскрылась и появилось заинтересованное лицо соседа.

– Здравствуйте, – сказал Веня.

– О! Какие люди…

– Я не один…

– Я все понял. Сейчас все сделаем. Контрамарку на двоих. Сегодня опера «Снегурочка».

Веня кивнул.

– Подходите к служебному входу.

Веня вышел из театра.

– Нас ждут, – сказал он, производя должное впечатление. – Мы идем на оперу.

– Нас не пустят. Мы не одеты.

– Пустят, – сказал Веня, взял Веру за руку и повел к служебному входу.

– Юрий Алексеевич, это Вера, большая любительница классической музыки. А это Юрий Алексеевич заслуженный деятель культуры, – представил он соседа и Веру.

– Очень приятно, – сказал Юрий Алексеевич, поклонился и галантно поцеловал руку Веры, чем ее просто сразил.

«Этот прием нужно будет взять на вооружение» – подумал Веня, наблюдая, как дамский угодник и волокита с учтивостью оказывает его даме внимание.

– Только мы не совсем по театральному одеты, – предупредил Веня.

– Это ничего, зайдем в зал, когда свет погасят. Я вас проведу.

Юрий Алексеевич провел их на второй этаж и оставил в служебной комнатке. Перед самым началом он появился и сказал:

– В первом ряду в центре есть два места. Свет погасят, и я вас посажу…

Веня и Вера сели на свободные места в первом ряду.

– Я так близко никогда не сидела, – сказал она.

Веня кивнул. По предыдущим спектаклям он знал, что это самые престижные места. Но ближние места к сцене имели свои минусы: слишком слышно как переговариваются артисты второго плана, когда поют солисты. Это как-то вынимает тебя из действия спектакля и отвлекает от музыкальной канвы.

В перерыве Юрий Алексеевич появился в боковой двери и поманил их за собой. Он провел их за кулисы, спросил, как им понравился спектакль и оставил в служебном буфете. Артисты в перерыве запросто подходили к буфету и заказывали кофе, пирожное, бутерброды. Буфетчицу они все называли запросто и душевно Лизой.

После спектакля Юрий Алексеевич за ними не пришел. И тогда Веня с Верой сами пошли его разыскивать, чтобы поблагодарить и попрощаться. Юрий Алексеевич стоял за кулисами в коридоре и разговаривал с каким-то известным солидным человеком. Веня помахал ему и кивнул головой. Юрий Алексеевич тоже ему кивнул и продолжил разговор.

– Теперь можно уходить, – сказал Веня и повел Веру к выходу.

Чем ближе они приближались к дому Веры, тем чаще целовались. У ее дома они целовались на каждом шагу. Делали шаг и целовались. Делали еще шаг и целовались. У подъезда Вера на мгновение остановилась, открыла дверь и вошла. Веня пошел за ней. Вера поднялась на второй этаж и повернулась к нему. Они молчали.

– Я не хочу расставаться с тобой, – сказал он.

– И я… Я тоже, – сказала она.

Он принялся ее целовать. Она прислонилась затылком к двери, опустила руки и принимала его поцелуи. Он поцелуями уговаривал ее принять его целиком. Она как будто не собиралась этого делать.

– Не сейчас… Не сегодня… Я не могу так быстро.

– Я не могу так медленно…

Он целовал ее все горячее и горячее. Его страсть передалась ей и мучила ее.

– Не сегодня, – повторила она.

– А когда?

– Завтра, – сказала она, бурно дыша и как будто что-то высчитывая, и повторила. – Завтра.

– До завтра нужно еще дожить, – сказал он и, не давая ей дышать, снова начал целовать.

– Нет, после завтра… Не знаю… Нет… Нет… – говорила она и принимала его поцелуи.

– Если бы ты знала, как мне хочется почитать твою диссертацию, – сказал он неожиданно для себя, едва скрывая улыбку.

Иногда он шутил в самый неподходящий момент. И это могло все испортить.

«Зачем я это сказал?» – подумал Веня.

– Что? – спросила она.

– Я хочу к тебе? Я хочу быть с тобой! – говорил он, чувствуя ее бедра и ее нежную грудь. – И потом ты обещала мне показать диссертацию, – напомнил он и снова принялся целовать.

– Нет-нет, нельзя, – сказала она в борьбе с собой и со страхом. – Сегодня нельзя.

– Хорошо, – сказал Веня, понимая, что она знает что-то такое, чего не знает он. – Хорошо, – повторил он, поцеловал ее и побежал вниз по лестнице, чтобы не натворить глупостей. Еще немного и он за себя не смог бы поручиться.

Он видел, как Вера растерянно подняла опущенную руку к груди и сильно прижала к себе, удерживая себя от чего-то.

Веня помахал ей площадки, спустившись на один марш, и побежал дальше вниз.

На другой день Веня с Гешей пришли в слоновник и увидели, как Хаха стоит у стола и читает газету.