Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы Страница 22

А сейчас «Кольцо», которому я молодцевато отдал честь, самолично заволакивал чемодан супруги сквозь двери, поглядывая на свою статную и высокую половину снизу вверх, и что-то объяснял ей шёпотом, больше напоминавшим приглушенное рычанье медведя. Естественно, на меня адмирал не обратил никакого внимания, чему я несказанно обрадовался, ещё с солдатских времён испытывая определённую робость к обладателям высоких званий.

Доехав до Мурмашей, я заглянул в магазинчик на площади, где прикупил на будущее парочку готовых ужинов в фольге, каждый из которых состоял из пары котлет и порции гречки, а попутно приобрёл у таксиста две бутылки водки, по причине «сухого» закона напрочь отсутствующей на прилавках. Полярный день ещё не вступил в свои права, и когда я занял позицию голосующего на остановке перед мостом, уже стемнело. Время было ещё советское, брать деньги с попутчика на Севере ещё не научились, и поэтому проблем с проезжающими машинами никогда не было. Но мне в этот день как-то не везло. Кто бы ни тормозил, все направлялись куда угодно, только не в сторону родной базы. А на улице холодало. Через минут сорок я уже приплясывал на остановке, кутаясь насколько возможно в плащ и матерясь на себя за то, что не надел шинель. А машин на дороге становилось все меньше и меньше. И вот, когда я уже начал сомневаться, что смогу сегодня добраться до дома, и начал прикидывать, где же перекантоваться ночью, на дороге показались одинокие огни. Я, уже мало надеясь на успех, поднял руку, и машина, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении военным уазиком, неожиданно тормознула. Прикрывая глаза руками от света фар, я подошёл поближе.

– Куда едешь, лейтенант бл…?

Из-за слепящего света фар, да и неосвещённого салона уазика, ни говорившего, ни водителя видно не было, но этот низкий хрипловато-рычащий голос показался мне знакомым.

– В Гаджиево.

– Сокамерник значит… бл… Запрыгивай, лейтенант, поехали домой…

Голос однозначно был очень знаком, но то ли от озноба, то ли ещё от чего, память никак не могла сфокусироваться. В машине, по флотской традиции, утеплённой синими казёнными одеялами, было тепло и уютно. Бросив пакет на сиденье, я начал было устраиваться поудобнее, но когда машина тронулась, мигнув фарами, на фоне освещённого ветрового стекла нарисовался профиль, по которому я моментально опознал, чей же это голос. Это был контр-адмирал Кольцов, которого совсем недавно я встретил в аэропорту. Как-то само собой, автоматически пропало ощущение радости от пойманной машины, и где-то глубоко внутри начало рождаться неловкое ощущение незваного бедного родственника в гостях у барина.

– Где служишь, лейтенант бл…?

– В экипаже Васильченко, товарищ адмирал!

– Хороший командир, бл… У меня когда-то помощником был. Гм… а я ведь завтра вас проверяю, бл… Откуда едешь?

У меня появилось очень сильное предчувствие, что сейчас мне обязательно за что-то достанется, а завтра достанется ещё и командиру, причём за весь офицерский состав и корабль, а причиной буду один я. Постаравшись придать голосу некий симбиоз жалостливого, но все же строевого доклада младшего очень-очень старшему я подрагивающим голосом ответил:

– Из аэропорта. Семью провожал, товарищ адмирал. Сын ещё маленький…

Договорить придуманную балладу о заботливом отце и любящем муже я не успел.

– И я оттуда! Моя мадам отдыхать собралась бл… как всегда без меня бл… А ты какого хрена в аэропорту не подошёл, а сюда попёрся? Померзнуть захотелось, лейтенант бл…?

Слава богу, в темноте сидящий на переднем сиденье рядом с водителем «Кольцо» не видел моего лица. Думаю, что простым изгнанием из машины я бы не отделался. Да и как можно было объяснить самому простому контр-адмиралу, почему к нему не подошёл в аэропорту напрашиваться в попутчики такой красавец лейтенант, как я? Словно отвечая на мои мысли, «Кольцо», хохотнул и прохрипел своим неповторимым голосом:

– Что молчишь бл..? Так и скажи, что забздел! Какой застенчивый литёха пошёл… Ладно, я тут немного задавлю на массу, а не то завтра злой и непредсказуемый буду бл… Лейтенант, можешь курить, но аккуратно и нежно, чтобы пепла в салоне не было бл… Усёк!?

Насчет того, чтобы курить, мне сразу понравилось, но ещё больше мне понравилось, что адмирал решил поспать, а значит, и я перестану потеть от напряжения и сидеть как на раскалённой сковородке.

Адмирал нагнул голову и мгновенно уснул, продемонстрировав высокий профессионализм, отработанный годами бесконечных тревог и боевых готовностей всех уровней. Я же, мирно подымив сигаретой, тоже как-то незаметно задремал, уронив голову на плечо и не реагируя на подпрыгивания брыкливого уазика.

Проснулся я от холода. Машина стояла на обочине с открытым капотом, и в салоне никого не было. Замёрз я капитально. Северная весна штука очень капризная, и дневное томление молодого солнца вечером сменяется пронизывающим холодным ветром с моря, заставляющим стучать зубы в ритме танцев эпохи диско с частотой 120 ударов в минуту. А если принять во внимание оставленные нараспашку двери на передних сиденьях, то думаю, и объяснять не надо, как мне было хреново. Распрямляя онемевшие и закоченевшие конечности, я практически вывалился из машины, продолжая стучать зубами. Было темно, и, судя по огням на другой стороне залива, мы стояли где-то ещё довольно далеко даже от Полярного, но уже миновав поворот у птицефабрики. Дорога была пуста, и даже на дальних сопках не было видно отблеска фар едущих автомобилей.

– Проснулся, офицер бл…?

Возле открытого капота, под который по пояс был засунут водитель, стоял Кольцов. Он курил, и огонёк от сигареты периодически освещал его лицо, словно вырубленное из тяжёлого дремучего гранита.

– Ну, как там, Ястребов? Скоро полетим, бл…?

Фигура матроса показалась из-под капота.

– Минут тридцать, тащ адмирал, главное, чтоб фонарик не сдох…

– М-да… Целый заместитель командующего самой мощной в мире флотилии ядерных стратегов торчит посреди сопок с поломанным «козлом» бл… и зависит от какого-то фонарика… Работай, Ястребов, бл…! Фонарик должен гореть!!!

Адмирал выплюнул сигарету и сразу прикурил новую.

– Что, лейтенант, холодно бл…? Ты сам кто?

– Кооомааандир 10 оттттсека товввварищ аддддмирал!

Меня просто колошматило от холода, и я ничего не мог сделать с неподвластными мне зубами, своим перестуком коверкающие и без того мою невнятную речь.

– Холодно? Ты, механическая поросль, на мостике не стоял часов по шесть… бл… Хотя там хоть чай горячий приносят… Сейчас бы согреться бл…

Насчёт согреться я был с ним совершенно согласен, и как-то автоматически подхватив его мысль, ответил :

– Такккк точчно, товвварищ адддмирал… Тутутулупчик бббы не помммешал…

Кольцов повернулся ко мне лицом, которое я, слава богу, едва различал в темноте.

– Лейтенант! Ты эмбрион бл… зародыш офицера! Только проститутки и политработники греются посреди тундры тряпками, да и то ни тех, ни других тут нет бл… Шила бы стакан бл…!

И в этот момент я вдруг сообразил, что на заднем сиденье «уаза», в пакете лежат целых две бутылки водки, да ещё и с закуской.

– Товарищ адмирал… а у меня есть… правда не шило… водка…

Силуэт адмирала вроде как бы даже подрос после этих слов.

– Товарищ офицер, в кабину бл…! Ястребов, стакан есть бл… ?

Матрос снова вынырнул из–под капота.

– В бардачке, тащ адмирал…

– Работай, боец, мы тут с лейтенантом пока побеседуем бл… о службе…

Адмирал забрал стакан и залез ко мне на заднее сиденье. Непослушными пальцами я открутил горлышко «Столичной» и наполнил стакан. Кольцов молча принял его, и также молча, опрокинув в рот, протянул обратно. Я положил его на сиденье и подал адмиралу упаковку с полуфабрикатом.

– Закусите, товарищ адмирал… там котлета…

Адмирал отогнул фольгу.

– А ты запасливый бл… Как зовут?

– Лейтттенант Белллов.

– А имя у тебя есть, лейтенант бл…?

– Пппаша… Павввел, товарищ адддмирал…

Кольцов смачно откусил холодный продукт кольской кулинарии.

– А меня Володя… Хотя лучше называй Владимиром Ивановичем бл… Ты пей, а то всю эмаль с зубов поотбиваешь бл… барабанщик бл…

Я маханул стакан, и от ощущения водки, просто вонзившейся в перекуренное горло, сначала дыхание перехватило, а потом как-то сразу зубы перестали выстукивать танцевальные па.

– На, заешь отраву бл…

Кольцов протянул мне закуску.

– Ну, Пашок бл… интересный у нас дуэт тут образовался… Зам командующего и новорождённый литёха посреди тундры водку хлещут… из одного стакана… Романтика бл… Согрелся хоть, юноша?

Я кивнул и снова налил…

Через полчаса водитель и правда починил злополучный «УАЗ», но адмирал приказал прогревать машину, пока мы не закончим. К этому времени я обнародовал и вторую бутылку, которую мы добивали уже под пофыркивание двигателя. Закуска была уничтожена подчистую, и даже холодную гречку мы с Кольцовым, как заправские узбеки, отправляли в рот пальцами, словно плов. Адмирал в обиходе оказался абсолютно простым и незамысловатым человеком, больше напоминавшим шахтёра или докера предпенсионного возраста, немного усталого от жизни и тяжёлой многолетней работы. Мы говорили много и о многом, и разговор наш шёл на равных до такой степени, до какой может себе позволить молодой подвыпивший лейтенант и целый контр-адмирал, пусть даже при таком оригинальном стечении обстоятельств. Кольцов же ничем не демонстрировал ту огромную пропасть, которая лежала между нами, лишь когда разговор касался чего-то хорошо знакомого ему, становился чёток, конкретен и подробен, но никак не многословен. Вообще речь его была даже немного грубовата, с матерком, органично вплетающимся в разговор и совершенно не оскорбляющим слух.