Витауте Жилинскайте - Вариации на тему Страница 23

Встал хозяин, деловито потер ладони и обратился к гостям:

— Хочу представить вам своих соседей.

— А что они делают? — сразу заинтересовались гости.

— Они… — хозяин сделал выразительную паузу, — ничего не делают!

Все удивленно переглянулись.

— Но полсвиньи-то на зиму делают? — не поверил кто-то.

— Не делают! — ответила хозяйка и победоносно оглядела лица пораженных гостей: вот, мол, какой сюрприз мы вам сделали!

— Вообразите, — добавил хозяин, — он отлично делает вальсы на флейте, но никаких дел на этом деле тоже не делает!

— Ну, ну, что-нибудь же вы все-таки делаете! — не отставал сидевший рядом с учителем гость, который делал картины. — Признавайтесь!

— Хотелось бы, — признался учитель, — хотелось бы сделать своих учеников людьми.

Все снова переглянулись. Сделалась длинная пауза.

— Сделать… людей?.. — недоуменно повторил один из гостей, еле проглотив кусок искусно сделанной утки.

— А почему бы и нет? — вмещался другой. — Я как-то читал, что один не то итальянец, не то француз погрузил зародыш в какой-то раствор и принялся делать из него человека… но, кажется, не сделал, что-то помешало.

— Ах, вот в чем дело! — гостям все стало ясно, и они с уважением поглядели на учителя: а вдруг то, чего не сумел сделать какой-то там итальянец, возьмет да и сделает этот скромник, сидящий на самом неудобном месте…

Хозяйка положила ему в тарелку жирную ножку.

— Кушайте, — радушно улыбнулась она. — Кушайте и делайте!

СТАРИННО И СОВРЕМЕННО

Товарищ Чивас уже было похоронил последнюю надежду, когда явился наконец к нему тот человек. Целый месяц не мог товарищ Чивас смотреть на своих сограждан без чувства горечи, разочарования и сердечного сокрушения. Дело в том, что месяц назад, обговорив это кое с кем из руководства, поместил он в местной газете нижеследующее объявление:

ВНИМАНИЮ ЖИТЕЛЕЙ НАШЕГО РАЙОНА!

Всем хорошо известно, что города и районы Литвы обзаводятся или намерены обзавестись в ближайшем будущем самобытными национальными очагами культуры и отдыха. Так, одни уже оборудовали кафе-пещеру, другие — ресторан-корабль, третьи — гумно под маевки; тут пивную в амбаре открыли, там — шашлычную в старой дедовской баньке… Нашлись энтузиасты, которые для такой великой цели не поленились целое языческое капище откопать! О Шедувской мельнице и трактире «Под бочкой» и говорить не приходится!.. Не пора ли и нашему району очнуться от спячки? Поэтому призываем всех граждан устно или письменно поделиться своими мыслями и предложениями на этот счет. Особенно важно, чтобы в нашем будущем очаге слилось воедино старинное с современным, новым. Наиболее интересные предложения будут премированы.

Через несколько дней пришло три письма. В одном предлагалось устроить коктейль-холл в подворотне, в другом — пельменную на колокольне. Читая третье письмо, товарищ Чивас густо покраснел, сунул письмо в портфель, чтобы на досуге изучить почерк и хоть из-под земли достать этого пачкуна.

Других предложений не поступило. Три тысячи жителей района преспокойно завтракали и обедали у себя дома, и плевать им было через левое плечо на честь района, а через правое — на грандиозные замыслы товарища Чиваса. Униженный и осмеянный, товарищ Чивас понуро сидел в своем кабинете спиной к окну. В этот черный час и пришел к нему тот человек в новомодной жилетке домашней вязки.

— У меня предложение, — коротко и ясно доложил он.

Товарищ Чивас вместе с креслом повернулся к посетителю. Это был зоотехник из соседнего колхоза. По кабинету пронеслось дуновение свежего ветерка, пахнуло свинофермой.

— Предложение, говорю, у меня, — повторил гость.

— Садитесь, пожалуйста, — оживился Чивас. — Слушаю вас.

— Я по поводу очага, — зоотехник с независимым видом уселся напротив. — Вы тут писали, что нам необходимо нечто старинное и вместе с тем современное…

— Было дело. Ну?

— Прикидывал я так и этак и наконец решил: нужна придорожная корчма!

Предложение было таким банальным и одновременно оригинальным, таким старинным и современным, таким сугубо национальным и универсальным, что у товарища Чиваса дыхание перехватило..

— Н-да, — наконец промычал он. — Вот, значит, как… Ну, докладывайте, как вы мыслите себе эту корчму.

— Минуточку, — не теряя достоинства, начал гость. — Корчма — это покосившаяся замшелая развалюха с телевизионной антенной на крыше.

— По-старинному и современно!

— Внутри: обшарпанная, замызганная горница для всех и — устеленная шкурами или коврами светелка не для всех…

— По-современному и старинно.

— Что еще? Сальные лампадки и — отклеившийся линолеум.

— Ясно.

— В кухне тараканы и — электрическая плита.

— Дельно.

— Официантки в клумпах. Жалобной книги не дают.

— По-старинному и современно!

— На изъеденных короедом бревенчатых стенах абстрактные картины.

— Ясно как день!

— В буфете только водка и консервы.

— М-м… Не слишком ли современно? — поморщился Чивас.

— Добавим ежевичный джем.

— Пойдет!

— Никаких там весов и мензурок: шинкарь наливает на глазок.

— По-старинному и современно!

— Шинкарь: в ухе серьга, на голом теле дубленка и джинсы. Если что, — зоотехник поднял ногу в тяжелом кирзовом сапоге, — хвать посетителя за шиворот и коленом под этот… под…

— Под зад! — торжественно закончил Чивас.

— В руке у него, у шинкаря, дубинка. Старинная дубинка с пластмассовыми шипами…

— Тоже — тип-топ!

Гость умолк — перевел дух, и в это время в душу Чиваса закралось сомнение.

— Вроде бы… — поморщился он, — дуновения культуры не хватает.

— Сделаем. В углу мангал для шашлыков организуем.

— Культурно!

— Осталось главное. — Зоотехник перешел на шепот. — Когда клиент выходит из корчмы, на него нападают придорожные разбойники!

— Ну… ну?!

— Да, разбойники! Вот чем мы все эти мельницы, клумпы и бочки забьем!.. В полночь прячутся они в кустах у корчмы, ждут выходящих. Нападают с кольями, с кастетами, тащат под мост, очищают карманы и — гуляй!..

— Ррринно — ррременно… — от восторга только и сумел выговорить Чивас.

— А женщин… — Гость прищурил глаз и зашептал еще тише: — Женщин сажают в раззолоченную карету с мотором от «Волги», с парчовыми занавесочками… и…

— И? — сглотнул слюну Чивас. — И?

— И…

Гость двусмысленно откашлялся. Товарищ Чивас догадливо затряс головой.

Несколько мгновений в кабинете царила абсолютная тишина.

— Вот… кажется, и все… — вроде бы не очень охотно поднялся со стула гость.

Хозяин кабинета тоже встал.

— Полагаю, — официально объявил он, — ваше предложение не вызовет сомнений… Чего-чего, а до разбойников еще никто не додумался!.. Кстати, план наш будем держать в строжайшей тайне, чтобы другие не перехватили… особенно эту карету с… э… занавесочками…

— Разумеется… — тянул гость, он явно чего-то ждал.

— Ах, да! Вознаграждение… — догадался Чивас.

— Об этом я тоже подумал, — скромно признался гость. — Мне бы должность шинкаря получить. Уж поверьте, и на глазок смогу… и дубинкой… столько лет со скотиной дело имею…

— Сделаем! — согласно наклонил голову Чивас. — А может, — он заговорщицки подмигнул, — может, и меня в напарники возьмете — сотрудничать будем? У разбойника-то такие ответственные обязанности — тут надо человека проверенного…

Они церемонно, как в старину, щелкнули каблуками, откланялись и заспешили создавать современный очаг культуры.

МОЛОДО-ЗЕЛЕНО

С т а р у ш к а (вскакивая с автобусного сиденья). Садитесь, пожалуйста!

Ю н о ш а. Вы мне?

С т а р у ш к а. Вам, вам… прошу вас, садитесь.

Ю н о ш а. Вы что, сходите?

С т а р у ш к а (обидевшись). Почему схожу? Просто, как положено, уступаю место молодому человеку. Из уважения к вашему нежному возрасту.

Ю н о ш а. Спасибо, я постою.

С т а р у ш к а. Осерчали, что не сразу уступила? Поверьте, я без очков как слепая… Ради бога, простите, очень вас прошу, садитесь!

Ю н о ш а. Да ладно уж, сидите сами.

С т а р у ш к а. Не могу я спокойно сидеть, если рядом стоит крепкий, как дубок, молодой человек. Что люди скажут?

Ю н о ш а. Да говорю же вам, сидите! Я все равно не сяду!

I  п а с с а ж и р (обращаясь к другим пассажирам). Подумать только, до чего обнаглел: старуха, видите ли, пусть сидит, а он… Это же надо!

II  п а с с а ж и р (юноше). Посмотрели бы на себя со стороны! Здоровый парень, а стоит как столетний старик или беременная женщина! Срам!