Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 3 Страница 23

— В конце концов, — сказал он, — это небывало счастливый случай. Встреча двух миров! Чего только мы не увидим! Подумайте, что находится внизу, у нас под ногами.

— Ну, мы не много увидим при этом освещении, — заметил я.

— Это только внешняя корка… Там внизу… Там вы найдете все, что угодно. Заметили вы, как сильно эти селениты отличаются друг от друга? Нам будет о чем порассказать, когда мы вернемся обратно на Землю.

— Какое-нибудь редкое животное, — возразил я, — может утешаться такими же мыслями, в то время как его ведут в зоологический сад… Откуда вы взяли, что нам будут показывать все эти вещи?

— Когда они заметят, что мы разумные существа, — сказал Кавор, — они пожелают узнать что-нибудь о Земле. Если даже чувство великодушия им неизвестно, они будут учить нас, чтобы самим учиться… А чего они только не знают! Вещи, которых мы и вообразить не в состоянии…

Кавор принялся рассуждать о том, что селениты, вероятно, обладают такими знаниями, о которых на Земле нельзя и мечтать. Он философствовал как ни в чем не бывало, тогда как рана, нанесенная стрекалом, должно быть, еще не подсохла у него на теле. Многое из того, что он тогда говорил, улетучилось из моей памяти; к тому же я был занят совсем другим: я заметил, что туннель, по которому мы шли, становится все шире и шире. Движение воздуха указывало, что мы приближаемся к какому-то весьма обширному помещению. Но истинные размеры этого помещения мы определить не могли, потому что оно не было освещено. Маленький поток света изгибался и исчезал где-то далеко впереди. Скалистые стены по обе стороны от нас тоже исчезли. Теперь ничего нельзя было различить, кроме тропинки и журчащего быстрого ручейка, излучавшего голубое сияние. Фигуры Кавора и селенитов, шедших впереди меня, их ноги и головы, обращенные к ручейку, были ярко озарены голубым светом, но с противоположной стороны их тела, больше не освещаемые отблесками стен туннеля, слились с окружающим мраком.

Вскоре я увидел, что мы приближаемся к какому-то провалу, потому что маленький голубой поток внезапно пропал из вида.

Несколько минут спустя мы достигли самого края обрыва. Сияющий ручеек, как бы испугавшись, сворачивал под прямым углом и затем низвергался вниз. Он падал с такой большой высоты, что звук от его падения совершенно не долетал до нас. Где-то далеко внизу, в неизмеримой глубине, виднелось голубоватое сияние, нечто вроде светящегося тумана, а тьма, — после того как исчез ручеек, — казалась совсем пустой и черной, и в ней можно было рассмотреть лишь что-то вроде дощечки, начинавшейся на краю обрыва и уходившей во мрак. Из пропасти на нас повеяло жарким воздухом.

Одну минуту мы с Кавором стояли у самого края, так близко, как только было возможно, и всматривались в озаренную синеватым мерцанием бездну. Затем проводник потянул меня за руку.

После этого он оставил меня, подошел к концу дощечки и остановился там, глядя назад. Потом, видя, что мы следим за ним, повернулся и пошел по доске так уверенно, как будто это была твердая земля. Одну секунду его фигура была видна совершенно отчетливо, потом обратилась в расплывающееся синеватое пятно и наконец исчезла во мраке. Мне почудилось, что неясные очертания какого-то предмета обрисовываются в черноте.

Наступило короткое молчание.

— Несомненно… — сказал Кавор.

Другой селенит сделал несколько шагов по дощечке, обернулся и посмотрел на нас, как ни в чем не бывало. Остальные попрежнему стояли вокруг, готовясь следовать за нами. Вновь показалась фигура проводника. Он вернулся узнать, почему мы не двигаемся вперед.

— Что там такое? — спросил я.

— Я не вижу.

— Мы ни в каком случае не можем пройти здесь.

— Я не пройду здесь и трех шагов, если мне даже освободят руки, — сказал Кавор.

Лица у нас вытянулись. В совершенном смятении мы глядели друг на друга.

— Они не знают, что такое головокружение, — сказал Кавор.

— По этой доске пройти немыслимо!

— У них другое зрение, чем у нас. Я наблюдал за ними. Они, вероятно, не понимают, что значит для нас темнота. Как объяснить им?

Кажется, мы обменивались этими замечаниями в смутной надежде, что селениты поймут нас, хотя бы отчасти. Я помню ясно, что в ту минуту мы желали только одного, а именно объясниться с ними. Но, взглянув на их лица, я понял, что никакое объяснение невозможно. Сходство, существовавшее между нами, не могло преодолеть отчуждавших нас различий. Как бы там ни было, я твердо решил, что не пойду по доске. Я быстро освободил руку из распустившейся цепи и начал вертеть кулаки в противоположных направлениях. Я стоял ближе всех к мосту, и, в то время как я постепенно разламывал цепь, два селенита схватили меня и стали осторожно подталкивать вперед. Я неистово мотал головой.

— Не пойду! — говорил я. — Ни за что! Вы не понимаете!

Третий селенит пришел на помощь двум первым. Я был вынужден сделать шаг вперед.

— Подождите, — сказал Кавор. — Мне пришла в голову хорошая идея.

Но я уже знал, чего стоят его идеи.

— Эй вы! — крикнул я селенитам. — Полегче! Быть может, это хорошо для вас…

Тут я подпрыгнул и разразился проклятиями. Дело в том, что один из вооруженных селенитов кольнул меня сзади своим стрекалом.

Я вырвал руки из маленьких щупальцев, удерживавших меня. Я повернулся к владельцу стрекала.

— Будьте вы прокляты! — крикнул я. — Ведь, я же предупреждал вас! Кто я такой по-вашему, что вы колете меня? Если вы прикоснетесь ко мне еще раз!..

Вместо ответа он кольнул меня вторично.

Послышался умоляющий, испуганный голос Кавора. Я полагаю, он все еще хотел так или иначе объясниться с этими тварями.

— Говорю вам, Бедфорд. — кричал он, — я придумал способ!

…Но вторичный укол, казалось, освободил скрытые запасы энергии, таившиеся во мне. В тот же миг металлическое кольцо, сжимавшее мое запястье, сломалось, и вместе с ним отпали все соображения, побуждавшие меня до сих пор оставаться покорным в лапах этой лунной нежити. В ту секунду я совсем обезумел от страха и гнева. О последствиях своих поступков я больше не думал. Цепь обмоталась вокруг моего кулака, и я ударил прямо по лицу существо, вооруженное стрекалом…

Последовал один из тех дурацких сюрпризов, которыми так богат лунный мир.

Моя бронированная рука пробила селенита насквозь. Она расквасила его как… как конфету с жидкой начинкой. Оп был разбит вдребезги. Он рассыпался и расплескался. Можно было подумать, что я ударил по гнилому грибу. Его хилое тело отскочило метров на двенадцать и мягко шлепнулось при падении. Я был очень удивлен. Никогда бы я не поверил, что живое существо может быть таким хрупким. На один миг мне почудилось, что все это только сон.

Потом опять все стало совершенно реальным и грозным. Ни Кавор, ни селениты ничего не успели сделать за промежуток времени, прошедший от того момента, когда я впервые обернулся, — и до падения мертвого селенита на землю. Все торопливо отступили подальше от нас обоих. Общее оцепенение длилось по меньшей мере еще секунду после того, как свалился селенит. Вероятно, каждый старался сообразить, что именно случилось. Смутно помню, что я стоял, вытянув вперед руку и тоже пытаясь собраться с мыслями. «Что же дальше?», пронеслось у меня в мозгу, «что же дальше?». Затем все опять пришло в движение.

Я понял, что мы должны освободиться от цепей, а для этого прежде всего надо отогнать стоящих перед нами селенитов. Я повернулся лицом к трем вооруженным стражам. В ту же секунду один из них метнул в меня свое стрекало. Оно просвистело над моей головой и, кажется, свалилось в находившуюся позади бездну.

Лишь только стрекало пронеслось мимо, я, собрав все силы, прыгнул прямо на селенита. Он хотел бежать, но я сшиб его на землю, вскочил на него, поскользнулся на его раздавленном теле и упал. До сих пор помню, как он извивался у меня под ногами.

Я тотчас же сел и справа и слева от себя увидел голубые спины селенитов, искавших спасения во мраке. Резким усилием я отогнул кольцо, сорвал цепь, опутывавшую мои лодыжки, и вскочил на ноги. Второе стрекало прожужжало мимо меня как дротик, и я кинулся в темноту, откуда оно прилетело. Затем я обернулся к Кавору, все еще стоявшему возле светоносного ручейка у самой пропасти. Он судорожно возился со своими цепями, не переставая молоть какой-то вздор о своей «идее».

— Идите сюда! — крикнул я.

— У меня руки связаны, — ответил он.

Затем, догадавшись, что я боюсь подбежать к нему, потому что плохо рассчитанное движение может сбросить меня вниз с обрыва, он, волоча ноги и вытянув руки, подошел ко мне.

Я тотчас же начал освобождать его от цепей.

— Где они? — прохрипел он.

— Убежали. Но скоро вернутся. Они бросают в нас свои стрекала… Куда итти?

— Вдоль ручейка света. Обратно в туннель.