Изабель Вульф - Мучения Минти Мэлоун Страница 23

— Да, — кивнула я. — Неприятно, ничего не скажешь.

— Неприятно? — фыркнула Эмбер. — Зверская, чудовищная клевета! Что поделать, в литературном мире полно гадюк, — вздохнула она. Я тем временем взбивала белки для шоколадного мусса. — Бездарных ничтожеств, которые с помощью рецензий пытаются завоевать популярность и взвинтить рейтинги. Вот возьму и напишу об этом, — объявила она, отломив кусочек горького шоколада и запихнув его в рот. — Только сначала закончу «Животную страсть». Я выставлю на посмешище этих ублюдков, которые смешивают с дерьмом мои книги.

— Ты не первая до этого додумалась, — заметила я.

— Что?

— Вспомни «Бестселлер».

Эмбер проигнорировала мои слова.

— Давай выставим на обсуждение мою книгу, — настаивала она. — Давай, Минт. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!

— Хм… это не очень корректно, — осторожно возразила я, — обсуждать свою собственную книгу. Ничего не имею против «Общественной пользы», не пойми меня неправильно, Эмбер, вовсе нет. Прекрасная книга. К тому же она разошлась в… хм… сотнях экземпляров.

— Так в чем же проблема?

— М-м-м… Это все равно как если бы Элизабет Шварцкопф выбрала восемь собственных песен для

«Дисков необитаемого острова»[39], — объяснила я. — Несколько нескромно. — И тут же сменила тему, огласив список своих любимых романов.

— «Мандолина капитана Корелли»? — фыркнула Эмбер. — Тебе что, нравится эта книга?

— Да, по-моему, она хороша. Конец меня разочаровал, но в целом очень живой язык.

— «Король мелочей» — напрасный перевод бумаги!

— Эта никчемная книжонка разошлась тиражом сто сорок тысяч экземпляров, в переплете, — заметила я. — А в обложке — более миллиона.

— Да, но не видать бы им таких продаж, не получи она Букеровскую премию, — с видом триумфатора выпалила Эмбер.

— Скорее всего, нет, — согласилась я.

— «Шарлотта Грей»? — скривилась она. — О боже, не выношу Себастьяна Фаулкса. Те же Миллс и Бун, только с пушками! Я выбираю «Бесконечную любовь» Иена Макьюэна. Он очень хорошо пишет. Может, тебе помочь? — спросила кузина, погружаясь в кресло.

— Нет-нет, справлюсь, не нужно, — отмахнулась я, лихорадочно промывая салат.

— Почему бы тебе не приготовить твою фирменную французскую заправку? — предложила Эмбер. — Только не забудь бальзамический уксус. — Она разочарованно вздохнула, возвращаясь к больной теме. — Не знаю, почему мой роман так плохо продается, — жаловалась кузина, пока я накрывала на стол. — Наверное, из-за плохого маркетинга: агенты даже пальцем не шевельнут. Я говорила, что хочу пустить рекламу в кинотеатрах, но они и думать не хотят. Ни на что не годятся.

Педро заскрежетал и раскатился оглушительным бабушкиным смехом.

— Но это же потянет на миллионы, — сказала я, протирая бокалы для вина чистым полотенцем.

— Я того стою, Минти, — не смутилась Эмбер. — Они должны использовать любую возможность.

В издательском мире Эмбер известна благодаря своим эксцентричным поступкам. В статьях она сравнивает себя с Диккенсом, Золя, Толстым. В книжных магазинах устраивает жуткие сцены, если ее произведения стоят не на самом видном месте. Яростные письма Эмбер критикам, рискнувшим нелестно отозваться о ее книгах, уже стали притчей во языцех. Однако наибольшую известность ей снискали те непомерные требования, которые она предъявляет своим издателям, «Хеддер Ходлайн».

— Как можно рассчитывать, что будет продан хоть один экземпляр моей книги, — жаловалась Эмбер, — если у меня даже нет рекламных постеров в метро? Я должна заставить их увеличить расходы на маркетинг. По крайней мере, до пятидесяти тысяч.

— Но люди в основном покупают книги по совету друзей, — заметила я, нарезая шампиньоны для домашнего соуса. — Вспомни «Мандолину капитана Корелли». Роман почти не рекламировали. Он разошелся только благодаря молве.

— Я же говорю, Минти, — Эмбер метнула в меня ядовитый взгляд, — ты ничего не смыслишь в издательском бизнесе.

— А, по-моему, тебе нужно гордиться своими литературными агентами, — возразила я, вспомнив, какие цитаты им удалось нарыть для обложки. Ради этого понадобилось с мастерством и хладнокровием пластического хирурга прооперировать рецензии на ее ранее вышедшие романы, превращая самые грязные оскорбления в восторженные похвалы. К примеру, Энтони Уэлч из «Таймс» аттестовал ее «Счастливый случай», как «поразительно тупое, тошнотворное чтиво». Сотрудники рекламного отдела «Хеддер Ходлайн» чудесным образом трансформировали нелицеприятное высказывание, и получилось: «Поразительно!» Еще «Хеддер Ходлайн» проявили нечеловеческую сдержанность, когда позволили Эмбер включить в список тех, кому она приносит благодарность, целое созвездие знаменитостей, ни с одной из которых она не была знакома. «Огромное спасибо Тони Блэру», — писала она и рассыпалась в благодарностях на три страницы — это в предисловии к «Общественной пользе».« Невозможно словами выразить признательность моей подруге, принцессе Кентской. И сердечное спасибо Фэй Уэлдон[40] за неоценимую поддержку и вдохновение». Ну, с Фэй Уэлдон Эмбер встречалась, один раз. В электричке. Фэй Уэлдон попросила ее закрыть окно. В пароксизме благодарности Эмбер разошлась до того, что выразила «безграничную признательность Гордону Брауну [41], Твигги и, конечно, моему любимому наставнику, сэру Исайе Берлину [42]». Я попыталась, было втолковать ей, что сэр Исайя Берлин скончался за год до того, как она приступила к написанию книги. Но она заверила меня, что никто не заметит, не говоря уж о том, что всем до лампочки.

— Издатели любят, когда авторы пускают пыль в глаза, — резвилась она. — Самое главное — пара громких имен, и неважно, живые это знаменитости или мертвые.

Эмбер опять взяла в руки книгу. Роман раскрылся на первой странице.

— Если бы я знала, что Чарли меня бросит, никогда бы не посвятила ему книгу, — объявила она. — Вычеркну его, если будет переиздание. Лучше бы я посвятила ее Педро. Он меня любит. Правда, дорогой? Скажи, Педро, тебе нравится? — Эмбер наугад открыла книгу и начала читать вслух. В золотистых глазах Педро заиграли искорки.

«Кэти страстно взглянула на Тома поверх горы дымящихся внутренностей. Разрушительные инстинкты повелевали ей излить свое сердце. Поведать ему о своих чувствах. Он срывал шкуру с белеющего остова, и его напряженные мускулы блестели от пота. „Нужно отбросить здравый смысл, — подумала она. — Все, что мне сейчас нужно, это его плоть».

— Том, — произнесла она. Он стоял к ней спиной и играл мускулами. — Послушай, Том, я долго думала…»

«Гав! Гав!» Эмбер отложила роман и бросилась открывать дверь. Все гостьи пришли одновременно. За ужином Эмбер опять напустилась на Чарли: как он, «грязная свинья», посмел так подло бросить ее, как можно быть таким «законченным мерзавцем». Гостьи сочувственно кивали. Только я морщилась и видела краем глаза, что Хелен, ставшая пунцовой, смущенно поеживается на стуле. Думаю, Хелен недолюбливает мою кузину, но никогда бы не призналась в этом. По-моему, она считает, что у Эмбер тяжелый характер, и не она одна. Я тоже, и не боюсь говорить об этом вам. Но в моем случае все по-другому, ведь Эмбер — член моей семьи.

— Прости, что долго не звонила, — тихо извинилась Хелен, когда я готовила кофе. — Я была очень… — она попыталась подобрать нужное слово, — загружена работой. В последнее время так много заказов. Приходится рано вставать, чтобы пойти на цветочный рынок. Я выбиваюсь из сил.

— Не волнуйся, — успокоила я. — Ты прекрасно выглядишь. К тому же и у меня работы выше крыши. И, слава богу. Совсем не осталось времени думать сама знаешь о ком.

— Доминик тебе не звонил? — спросила она.

— Нет, — при одном упоминании его имени я разозлилась.

— Ты не собираешься ему позвонить?

— Нет! Да. Нет. Возможно. Не знаю. Нет-нет. Совершенно точно нет… Ты понимаешь, что я говорю?

Хелен отрицательно покачала головой и взяла меня за руку. Мы вернулись к остальным в гостиную, расселись по диванам и креслам. И Эмбер принялась за Иена Макьюэна.

— Вот это умная книга, — начала она, — с оригинальным и неоднозначным названием. «Бесконечная любовь» — значит бессмертная. Такова любовь героя, Джо Роуза, к его девушке, Клариссе. Но «бесконечная» значит и «навязчивая», как нездоровая одержимость, которую испытывает к Джо Джед Перри, сумасшедший гомосексуалист. Теперь…

— Был у меня один одержимый, — перебила Джоан, специалист по астрофизике. — Какой-то ненормальный. Я едва его знала, — ударилась она в воспоминания. — Читала лекции по квазарам у него в группе один семестр, но он почему-то вбил себе в голову, что я в него влюблена, и все время мне названивал.