Юлия Климова - Сезон одиноких Снегурочек Страница 27

Услышав фамилию режиссера, Зойка напряглась. На подобные мероприятия она всегда ходила, а тут испугалась… А если он ее увидит, а если узнает, а если посмеется…

Глупости! Возомнила себя не пойми кем! Да он уже забыл: и тот снежный день, и холод в вагончике, и не слишком-то скромно одетую представительницу фирмы «Ваш друг – массовик-затейник», и Цветаеву… «Вы столь забывчивы, сколь незабвенны. Ах, Вы похожи на улыбку Вашу!»… Глупости! Она же бывала несколько раз в Доме кино «Кадр» – и в синем зале, и в зеленом: по двадцать рядов бархатных кресел и не слишком-то хороший подъем пола, еще голову придется тянуть к потолку, чтобы взглянуть на сцену. Фадеев ее, конечно же, не помнит и к тому же не увидит.

– Я пойду! – крикнула Зойка и взметнула тонкую руку вверх.

Около гардеробной ее поджидала высокая красавица Эльвира Сацкая, уж как эта сногсшибательная русалка могла в прошлом году провалить экзамены в «Щуку» – просто непонятно. Талантлива и хороша собой. Правда, шли от нее какие-то странные флюиды – колючие и нездоровые… Но, как известно, все великие люди с прибабахом!

– Ты точно завтра пойдешь в Дом кино? – спросила Сацкая, вешая черную замшевую сумку на плечо.

– Ага, – шмыгнула носом Зойка. – Это меня несколько взбодрит, а то устала уже болеть.

– Есть дело…

– Какое?

– Месяц назад ты с Ленкой читала диалог Розалинды и Селии из комедии Шекспира «Как вам это понравится». Помнишь?

– Конечно.

– Вы же не случайно его выбрали, правда?

Зойка нахмурила лоб, пытаясь вспомнить, что ими двигало, когда они готовили зачетный диалог.

– Ну-у-у… Шекспир это Шекспир! – наконец ответила она, чувствуя на себе хищный взгляд Сацкой. – А что? Ну да, Вильям…

– Ничего, – Эльвира тут же расслабилась, пожала плечами и счастливо улыбнулась. – Я рада, что наши вкусы совпадают. Давай встретимся на первом этаже Дома кино, у меня к тебе разговор имеется.

– Ага, – кивнула Зойка, хотя это предложение ей не очень понравилось. На видную красавицу Сацкую будут пялиться все кому не лень, а завтра лучше побыть в тени и не привлекать к себе внимание.

Таня, стараясь не делать заметных движений, поправила блестящую корону, прикрепленную заколками к волосам. Ноги онемели, и она уже мечтала выпрыгнуть из торта как можно скорее. Чух-чух – подставка проехала по плоскому порожку. Значит, она уже в ВИП-комнате, значит, в ее сторону смотрят жених и его гости. Он в синем свитере – не перепутать бы.

До нее донеслась тихая музыка, под которую смело можно было спеть все что угодно, и в голове пошел отсчет. Один, два, три… раскатистый смех и возгласы… четыре… пять!!!

Дернув за угол атласного платка (так учила Зойка), Таня устремилась к свободе. Но короб не простил ей длинных ног и женственной фигуры – она застряла. Пришлось хвататься за подставку (палец потонул в ванильном креме) и выбираться менее эротично и менее ритмично.

«Я как старая бабка», – подумала Таня и еле сдержала смех.

Полчаса назад она хотела выпить чего-нибудь алкогольного – для храбрости, но, как оказалось, в этом совершенно не было нужды. Ноги и так потеряли устойчивость, мысли разлетелись в разные стороны, а нездоровое веселье бродило по телу и то булькало в животе, то щекотало нос. А чего расстраиваться? Номер все равно должен быть комичным, так что чем хуже, тем лучше.

Таня подавила еще один приступ смеха, прислушалась к мелодии, проигнорировала мужские голоса и, поймав взглядом ослепительную вспышку фейерверка (говорила же Зойка – не смотри), подпрыгнула и раскинула руки в стороны.

В глазах замелькали разноцветные круги, и, не имея пока возможности разглядеть жениха, Таня принялась эротично (так ей казалось) вилять попой и пританцовывать. С каждой секундой движения приобретали уверенность, лицо лучилось улыбкой, а мелькающая картинка довольно быстро стала четкой…

Вот он – жених.

В синем свитере…

ЗОЙКА!!!

Павел тоже не верил своим глазам. На презентациях, на днях рождения фирмы он видел такие большие торты, но из них никто не выпрыгивал. И когда за башенками безе началось шевеление, он недоуменно приподнял брови и покосился на своих друзей. Ну, конечно! Они должны были устроить нечто подобное! Сейчас появится пышная блондинка и исполнит танец живота или стриптиз.

Но появилась не блондинка… Корона, шоколадные волосы, карие глаза, острый носик… Семенова Татьяна Дмитриевна – его секретарша.

Этого не может быть…

Что она здесь делает?

Танцует в купальнике…

Автоматически продолжая раскачиваться, Таня неотрывно смотрела на Павла. Их глаза встретились. Подбадривающий шум в комнате, музыка, друзья жениха – все унеслось куда-то вдаль, а может, рухнуло вниз… уже не разберешь. Она мотнула головой, отрицая шокирующую правду, вздернула носик, прищурилась… Заминка длилась лишь несколько секунд, но этого вполне хватило, чтобы прийти в себя и обменяться с Барковым только им понятными взглядами.

«Здравствуй, Таня».

«Здравствуйте, Павел Сергеевич».

«Я даже боюсь тебя спрашивать, что ты здесь делаешь».

«И не спрашивайте. А впрочем – я шалю, я так развлекаюсь!»

«Этот наряд тебе очень идет».

«Мне тоже нравится».

«Ты…»

«А вы…»

«Я…»

«Ну и что…»

Она улыбнулась – резко и хищно, закинула голову назад, вновь подняла руки и медленно закружилась, выстукивая каблуком нужный ритм.

– Давай! – вскрикнул Макс и забарабанил вилкой по столу. – Давай!

Павлу захотелось треснуть друга по башке, крикнуть «хватит!», но… но тело окаменело, глаза остановились на тонкой талии Тани, затем метнулись вверх и снова вниз. Пусть это немедленно прекратится и пусть не заканчивается никогда… Как она красиво танцует, КАК ОНА САМА КРАСИВА. И удивляет, всегда удивляет…

Вчера Таня выучила три песни и решила, что выберет ту, которая будет больше подходить настроению и жениху. Но сейчас она особо не выбирала, песня Анжелики Варум сама вырвалась из груди, и оставалось только добавить нотки обольщения и не мешать телу справляться с ритмом. «Смотри на меня, смотри, – неслось в голове, – я такая… Я ЖИВАЯ! И пою что хочу!»

– Вечер за окном плывет,Я закрыла двери – ты со мной.Тает между нами лед,Но еще не верю, что ты мой.Губы и глазаБлиже,И стучат сердца,Слышишь?..

Она прекрасно пела и обжигала улыбкой. Умело царапала душу и манила. Павел, откинувшись на мягкую спинку стула, впитывал каждое движение Тани, как сухая земля впитывает щедрые капли дождя. Было тепло и было грустно.

– Послушай, все в твоих руках,Все в твоих руках,Все в твоих руках,Ты знаешь, все в твоих руках,Все в твоих рукахИ даже я…

Музыка, живущая, в общем-то, своей жизнью, стихла, Таня замерла, не опуская глаз, ничуть не смущаясь. Да, на ней купальник, обшитый мишурой, и корона Снегурочки, и – да, она опять влипла в историю, но сейчас ей все равно, что скажет в понедельник Великий и Ужасный Павел Сергеевич Барков. Пусть смеется, сколько ему вздумается. Только что она была НАСТОЯЩЕЙ и ей было – ХО-РО-ШО! И на Задольскую ей – плевать!

Два официанта вошли в ВИП-комнату, раскрыли подставку и помогли Тане выбраться на пол. Что там Зойка говорила? Надо красиво уйти? О, да ради бога! Она подцепила вишенку с торта, чуть приподняла голову, медленно положила ягоду в рот, облизала накрашенные розовым блеском губы и отправила Баркову воздушный поцелуй. Помахала всем присутствующим ручкой и, конечно же, усиленно виляя бедрами, вышла из комнаты.

– Можно бокал шампанского? – спросила она официанта.

– Без проблем, – ответил тот, указывая рукой на служебную дверь.

Павел снял с колен матерчатую салфетку, отложил ее в сторону и встал.

– Ты куда? – поинтересовался Стас, цепляя на вилку зубчик маринованного чеснока.

– Я сейчас…

Он отодвинул стул и направился к дверному проему, завешанному тяжелой коричневой тканью.

– Ты в туалет или за ней? – с иронией спросил Николай.

– Эй, – крикнул Макс, – а где спасибо? Мы же тебе такой сюрприз отгрохали!

– Спасибо… – тихо ответил Павел и дотронулся до плотной шершавой ткани.

Пойти за ней?

Поговорить?

«Послушай, все в твоих руках… и даже я».

Он постоял немного, вернулся к столу и залпом выпил рюмку холодной водки. Он должен ее отпустить… но это… невозможно.

Глава 16

Кадрим в «Кадре»

Сочувствие Зойки не знало границ, она даже решила отказаться от культпохода в Дом кино и провести день с подругой. Но такая жертва оказалась совершенно не нужной – Таня сказала, что все прекрасно и в понедельник она пойдет на работу как на праздник! Такой настрой, с одной стороны, озадачивал, с другой – вселял оптимизм.