Александр Федотов - Макароны по-флотски (сборник) Страница 29

На следующую ночь командир корабля Олень решил на досуге обойти после отбоя вверенный ему корабль. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что половины экипажа нет в наличии! Тут же сыграли Большой Сбор экипажа на юте. Наскоро пересчитали жиденькие остатки личного состава. На борту осталось меньше половины. Только караси и офицеры. Такого бардака Олень не мог припомнить за всё время его службы. Вместе со старшими офицерами, он тут же разработал план спецоперации по отлову возвращавшихся с блудника годков. Очень помог тот факт, что кое-кто из «старших» офицеров, не понаслышке, знал основные маршруты следования похотливых мореманов. Офицеров и мичманов расставили по всей длине левого борта крейсера. Приготовили все имеющиеся в наличии прожектора. Олень дал отмашку.

«Туууууууууу» – протяжно загудел сигнал боевой тревоги. Ярко вспыхнули прожектора.

Краб, развлекавшийся в это время в каюте со своей девушкой, подскочил на шконке, больно ударившись обо что-то затылком. Боевая тревога! Инстинкт сработал сразу. Впрыгнув в штаны, он на ходу напялил робу и нахлобучил берет. Ещё не совсем отдавая себе отчет в том, что происходит, уже через полминуты он выбрался на верхнюю палубу плавбазы.

А там… мама дорогая, картина Репина – «Приплыли»! На стоявшем внизу крейсере светло как днём! В глаза бьют прожектора. Экипаж собран на юте. Все подходы перекрыты… По плавбазе мечутся полуодетые матросы. Некоторые, отчаявшись, прыгают на кранцы и пытаются прорваться на крейсер… Офицеры подхватывают их, за шиворот затаскивают через леера на борт, оттаскивают на ют, строят и переписывают…

Видя участь своих незадачливых товарищей, Краб метался по плавбазе, лихорадочно оценивая ситуацию и ища хоть какой-нибудь выход. Понемногу привыкшие к свету прожекторов глаза уже различали силуэты расставленных вдоль борта офицеров. Наконец, Краб решился. Из всех фигур оцепления он выделил одну – новенького лейтенанта. Он решил сосредоточить свой прорыв именно на его участке. Краб натянул берет на нос, слетел вниз по штормтрапу и прыгнул на кранец. Лейтенант на борту засуетился, силясь определить личность:

– Кто это у нас тут такой лезет? – он, пыхтя, затягивал Краба через леера на борт.

Краб мычал что-то неразборчивое себе под нос и упорно не выдавал своей личности. Офицер, силясь рассмотреть лицо матроса, поставил его перед собой и потянулся за натянутым на нос беретом. Мозг Краба бешено работал. Боковым зрением он заметил в нескольких шагах от себя, под ракетной установкой, открытый люк. Решение пришло мгновенно, как молния. Краб разогнулся и хлестко хлопнул тянувшегося к нему лейтенанта ладонью между ног. Тот охнул и согнулся. Не медля ни доли секунды, Краб метнулся к люку и прыгнул вниз головой, «рыбкой», на лету хватаясь за трубы балясин (ступенек) вертикального трапа… Краб очень бы удивился в тот момент, если бы ему сказали, что через двадцать лет, во время боя в Чечне, опыт этого прыжка «рыбкой» спасёт ему жизнь.

Пробравшись по низам, через несколько секунд Краб был уже в кубрике. Он забрался наверх между двумя шконками, а дневальный карась, приподнял их и пристегнул на цепи так, что Краб оказался спрятан, как бы посередине полузакрытой книги… Но многие офицеры уже знали эту годковскую уловку. Краб почувствовал, как нижнюю шконку приподнимают, отстегивают и сбрасывают вниз; он свалился на палубу больно ударившись локтем о рундук.

– Да вы что, совсем охренели! Карася нашли?! – Краб с деланным заспанным видом наехал на дежурного офицера.

– Что?!! Разговорчики! Тебя что, боевая тревога не касается?!! – заорал в свою очередь офицер, но видя несоображающее заспанное лицо «включившего дурака» матроса, махнул рукой. – Марш на ют – строиться.

Краб возражать не стал и поспешил на ют. На подходе его перехватил негодующий Большой Зам: – Где был?!

– В кубрике спал, – ответил за Краба дежурный офицер.

– Оборзели! Боевую тревогу не слышат!.. Встать в строй!

Краб занял место среди невинных карасей. Пролетчики годки, выстроенные в центре «по диаметрали», с нескрываемой завистью смотрели на своего удачливого подельника. Краб, перемигиваясь с ними, одновременно отводил глаза от бедолаги лейтенанта, ходившего туда-сюда вдоль строя, безуспешно пытаясь вычислить своего обидчика.

Всех, кого прихватили, Большой Зам подверг репрессиям. К счастью, на «губе» свободных мест не оказалось. Поэтому одних отправили цистерны чистить, других перевели в БЧ-5, третьим зарубили отпуск или увольнение в запас на последний сход перенесли, а кое-кого (было и такое подозрение) развели на «стук». А на следующий день плавбазу с погрустневшим женским экипажем по настоятельнейшей просьбе Командира Оленя от ракетного крейсера убрали. От греха подальше.

Через двадцать лет Краб, уже старший лейтенант, в составе ОМОНа воевал в Чечне. Штабной полковник приказал остановиться на ночь в селе, расположенном в низине у подножья холмов. Место, проглядываемое и, при желании, простреливаемое со всех сторон.

– Мы же здесь будем как на ладони. Нас бы куда повыше или хотя бы вместе с соседним отрядом ОМОНА расположить, – возразил Краб. – Если что начнется, всё легче отбиваться будет.

– Вы, бойцы, тут друг от друга недалеко. Минут пятнадцать ходу. Если что, придете друг другу на помощь. Ничего страшного, – отмахнулся полковник.

– Ничего страшного, говоришь! Да ты сам под огнем хоть раз пробивался?! Да, ты эти «пятнадцать минут» четыре часа под обстрелом идти будешь! Людей терять!

Краб схватил штабиста за рукав: – Давай с нами на ночь, а? Заодно проверим, всё ли так, как ты говоришь…

Полковник стал суетливо оглядываться по сторонам, ища поддержки. Принимать настойчивое предложение Краба явно не входило в его планы.

– Да отпусти ты его, – махнул рукой подошедший майор ОМОНА, – пусть едет себе.

Краб разжал руку, и полковник, одернув рукав, поспешно ретировался.

Ночью Краб разместил своих ребят в подвале, а сам занял позицию наблюдателя на чердаке. Стоял сильный туман. В 4 часа утра, что-то подтолкнуло его. Он, привыкший доверять своей интуиции, прильнул к прибору ночного видения. Ничего. Только ночь и туман. Краб отпустил кнопку подсветки и терпеливо выждал положенные несколько секунд, прежде чем оторвать от лица нахлобучку прибора. Зеленая подсветка гасла медленно, и ещё свежа была в памяти история, когда один наш офицер поторопился и, осветив себе лицо зеленым светом «ночника» получил в лоб пулю чеченского снайпера. Краб положил «ночник» на место, но уже через секунду, что-то снова заставило его прильнуть к окуляру. Прямо напротив дома, где он расположился, у входа в село, чеченский боевик целил из ручного противотанкового гранатомета (РПГ) в пулеметное гнездо ребят из его команды. В задачу Краба, как наблюдателя, входило, не открывая огонь, дабы не раскрыть своего места расположения, дать по рации указания на цель пулеметчику. На этот раз времени на разговоры уже не было. Схватив лежавший всегда под рукой ручной пулемёт, Краб дал короткую очередь. Дух выронил РПГ и завалился набок. Начался бой. «Духи» шли напролом. Прямо через главные ворота. Бой продолжался полтора часа. В конце боя интуиция снова подтолкнула Краба к прибору ночного видения. … Метрах в ста от дома другой боевик старательно целился из РПГ прямо в чердак, где находился Краб… И Краб вдруг отчетливо понял, что на этот раз не успевает! Подчиняясь инстинкту самосохранения, мозг взял контроль на себя. Как на «Фокине»! – мелькнула мысль. В сознании всплыл угол чердака и люк с вертикальным трапом. И в тот самый момент, когда «дух» нажал на спусковой крючок, Краб «рыбкой» нырнул в отверстие чердачного люка… Когда он уже летел вниз головой, цепляясь руками за приставную лестницу, взрыв наверху оглушил его, и он ненадолго потерял сознание. В тот день Краб и его ребята «духов» из села выбили.

Недавно разговаривал с Крабом по телефону, ему как раз пришло на телефон сообщение. Деньги боевые перевели. Ежемесячная выплата за Чечню. 1,868 рублей 90 копеек. Почти 63 доллара в месяц! Капиталист…

Гальюн или Гениальная идея

Нет такой чистой и светлой мысли, которую бы русский матрос не смог бы выразить в грязной матерной форме.

(Фольклор)

Справка: Чёпик – конусообразная деревянная затычка для затыкания небольших пробоин в корпусе корабля.

Взъерошенный Коля Кондрашов, с шумом, ввалился в электростанцию:

– Шура, у тебя чёпиков нет? Мне шесть штук надо!

– Зачем тебе столько?

– Надо. Гениальная идея есть!

– Кажется, собрать можно, – сказал я, не совсем понимая зачем Коле такое количество чёпиков.

– Гальюн прочищать будем. Эти сволочи его опять до потолка засрали.

Коля заведовал кормовым гальюном команды. Он отвечал за его приборку. В помощники ему дали джигита Юлдашева, Юлду, как его сокращённо звали. От Юлды толку было мало, и простой рязанский парень Коля, не чураясь грязной работы, до дембеля сам участвовал в чистке этого, далеко не самого вдохновенного учреждения на корабле. Коля не считал это западло, и все к этому относились с пониманием.