Алиса Лунина - Рояль под елкой Страница 29

— Оттуда! Как говорится, не пальцем деланный, — хохотнул Илюша, — от мамы! Папу, правда, ни разу не видел. А мамашка имеется! Все чего-то хотела от меня! С пяти лет на кинопробы всякие водила, мол, ты, сынок, должен зарабатывать, обеспечивать нам жизнь! Я обеспечивал. Даже в рекламе снялся: мальчик с супермягкой туалетной бумагой, не помните?

Кабанов отрицательно покачал головой.

— Она мне постоянно твердила: ты должен быть лучше всех. И грузила по полной: музыка, танцы, языки… Мне, понимаете ли, дед подгадил. Он у меня был профессор, доктор!

— Каких наук? — поинтересовался Кабанов.

— Биологических. Ботаник, в общем. Всю жизнь редиску с какой-то фигней скрещивал! Короче, типа мы интеллигентная профессорская семья, и я должен соответствовать, и все такое! Меня в таком духе воспитывали и всей этой лажей кормили. Короче, достали так, что в семнадцать лет я свалил из дома!

— Ты хочешь, чтобы мы тебя пожалели? — усмехнулся Дымов. — Зачем эти рассказы про трудное детство и хичкоковскую мать?

Илюша пожал плечами:

— Да мне ваша жалость параллельна, как и вообще вы сами! Я просто рассказываю про свой извилистый путь.

— Слышь, перец! — подал голос Кабанов. — Я тебе это как старший товарищ советую: берись за ум! Лучше в ботаники иди, как дед.

— Время покажет! — меланхолично изрек Илюша.

— А потом, парень, ну скажи честно: разве по любви не хотелось бы? — не унимался Кабанов.

— О чем ты, дядя?

— О том самом. Трахнуть какую-нибудь юную, тонкую, звонкую!

— Например, как эта? — Илюша кивнул в сторону Тамиры. — Ну почему же… Хотелось бы! С такой, пожалуйста, бесплатно. Ну, трахнул, а дальше что? Всякие там любовь, шуры-муры, это не для меня! Пусть меня любят!

— А он складывает из льдинок слово «вечность», — задумчиво сказала Тамира. — Какой-то прямо нарциссический монстр! Неужели ты никого не любишь?

Илюша пожал плечами.

Вдруг послышались сдавленные рыдания. Рыдала Ирина. Сначала тихо, «интеллигентно», потом по-бабьи, с надрывом, не стесняясь.

Дымову даже жалко стало бывшую: надо же, выходит, и в ней есть что-то человеческое, и она может страдать, и плакать, и даже вот, пожалуйста, любить.

Кабанову, судя по всему, переживания Ирины тоже были неприятны — он растерянно мял в руках носовой платок, приговаривая:

— Ирка, да брось ты! Нашла из-за кого!

А Тамира печально сказала:

— Он не стоит ваших слез.

— Хотелось любви, — сквозь слезы бормотала Ирина.

— Так кому не хочется, — понимающе кивнул Кабанов.

Отрыдавшись, Ирина выхватила у Кабанова носовой платок, от души высморкалась и успокоилась. Достала из сумки пудреницу, припудрила нос, а потом спокойно, словно между делом, отвесила Илюше звонкую оплеуху.

— Вот тебе, сволочь, за мои несбывшиеся ожидания и поруганную любовь! — прокомментировала свой поступок Ирина.

— Да ты что? — взвился Илюша. — Охренела?

— А вот тебе за всех женщин!

Ирина снова размахнулась и наградила любовника второй звонкой плюхой.

— А вообще правильно! — кивнула Тамира. — Тоже мне, мальчик Кай!

Илюша вскочил с дивана и в порыве негодования перевернул журнальный столик.

— Достала ты меня! — закричал златокудрый отрок. — Вторая мамашка нашлась! Грузишь, грузишь, любви какой-то требуешь! Надоело! И денег твоих не захочешь!

— Между нами все кончено! — взвизгнула Ирина.

— Ясен пень, — кивнул Илюша, — не сомневайся! Давай снова с пианистом сойдись и его нагружай. Этот придурок все вытерпит.

Дымов хотел было что-то сказать, но счел это ниже своего достоинства.

— Посмотрим, как ты теперь будешь жить, — нервно рассмеялась Ирина, — и на какие шиши!

— А я таких, как ты, с десяток найду, — спокойно парировал Илюша. — Еще и на конкурсной основе отбирать буду!

— Пошел вон, щенок! — закричала Ирина.

— Уже ушел, — усмехнулся Илюша.

После его ухода воцарилась тишина.

Ирина курила, нервно вытирая слезы.

Подумать только, самая большая любовь ее жизни закончилась так бездарно! Юное и прекрасное божество оказалось всего лишь алчным, наглым мальчишкой. Ирине было обидно и горько еще и от того, что свидетелем ее унижения стал ненавистный бывший муж.

Она взглянула на бывшего. Дымов смущенно отвернулся. Конечно, делает вид, что ему все равно, а между тем она точно знает, что в глубине души Дымов торжествует и смеется над ее поражением. Ирина вновь всхлипнула.

— Не расстраивайтесь, — сочувственно сказала Тамира. — Все к лучшему!

— Отвали! — отрезала Ирина.

Снова помолчали.

Наконец Ирина с горечью произнесла:

— Разве вы можете понять меня? Мои чувства, мою трагедию? Ведь я думала, что Илья чистый, неопытный мальчик, белый лист, на котором можно писать все, что хочешь.

— Ну, я бы так не сказал, — с иронией заметил Дымов.

— А ты-то чему радуешься? — вскинулась Ирина.

Дымов осекся:

— Не понял… Что значит «чему радуюсь»?

Ирина вскочила с дивана и подбежала к Дымову.

— Тому, что у меня жизнь не сложилась! — с ненавистью выкрикнула она ему в лицо.

— Уверяю тебя, ты заблуждаешься! — отшатнулся Дымов.

— Торжествуешь? Я тебя насквозь вижу!

С этими словами Ирина закатила ненавистному бывшему супругу пощечину похлеще той, что перепала Илюше.

— За что? — крикнул Дымов и удивился тому, что задал вопрос одновременно с Тамирой.

— За все! — отрезала Ирина.

— Что же это такое, — забормотал Дымов, — за сегодняшний вечер я получил столько побоев, сколько за всю жизнь не получал! Да будет ли этому конец?

И тут заверещал дверной звонок.

— А! — возопила Ирина. — Этот подлец вернулся, должно быть, одумался!

Но она ошиблась, это был не подлец Илюша. Вместо него в комнату вошла высокая крупная дама с бутылкой шампанского в руках.

— А чего это у вас входная дверь открыта? — спросила она с порога.

— Рита? — охнул Кабанов.

Глава 15

— Привет, Ирка! — низким хрипловатым голосом пробасила Рита. — Ну и зачем ты меня вызывала? Ой, — осеклась она, увидев Кабанова, — Петя? А ты что тут делаешь?

— А я тебе расскажу, что он здесь делает, — усмехнулась Ирина. — Затем тебя и позвала!

— Ты что же, Ира, позвонила Рите? — грустно спросил Кабанов.

— Ага, Петечка! Представь себе! Подумала, что лучше горькая правда! Зачем Рите прозябать в неведении? Пусть знает!

Ирина торжествующе поглядела на Кабанова с Тамирой.

— Да в чем дело-то? — недоумевала Рита. — На ночь глядя звонит Ирка, говорит, срочно приезжай на квартиру моего бывшего Дымова! Я подумала, случилось чего, надо ехать, спасать подругу! Топор в руки — и сюда! Кстати, привет, Дымов! Ты откуда, из-за границы?

Дымов кивнул.

— Че-то выглядишь не фонтан! — прищурилась Рита.

— Зато ты вполне жизнеутверждающе! — натянуто улыбнулся Дымов, отметив про себя, что подруга жены мало изменилась за прошедшие пять лет, разве что из брюнетки выкрасилась в блондинку.

— Как жизнь, Вадик? — хохотнула Рита и хлопнула Дымова по плечу.

От подобного приветствия музыкант слегка покачнулся — рука у Риты была тяжелая.

— Ну че звали-то? — гаркнула Рита так, что Дымов вздрогнул. Недаром Рита пятнадцать лет проработала в ВОХРе, отдавая приказы.

— Ты присядь для начала! — сочувственно улыбаясь, предложила Ирина. — История такая… щепетильная!

Рита нахмурилась:

— Ни хрена не понимаю! И кстати, откуда тут мой Кабанов взялся? Петя, ты ж вроде хотел Зуевых с Новым годом поздравить?

Кабанов промычал что-то невнятное.

— Тээээк, — зловеще сказала Рита и недобро уставилась на Тамиру. — А это кто такая?

Кабанов кинулся к жене:

— Рита, давай я тебе сам все объясню! Пойдем домой!

— Отвали, — отрезала Рита, — здесь разберемся! Короче, я жду.

— Марго, — печально и с пафосом произнесла Ирина. — Жизнь — сложная штука, иногда в ней происходят вещи, повлиять на которые мы, увы, не можем…

— Давай без ля-ля, — строго одернула подругу Рита.

— Если без ля-ля, то знай: у твоего Пети есть другая женщина!

Рита попятилась и села на диван.

— Это что? — Она как-то странно вращала густо накрашенными глазами, пытаясь осмыслить услышанное. — Правда, что ли?

— Правда! — усмехнулась Ирина. — Очень даже правда!

Рита уставилась на мужа, как удав на кролика. Кабанов съежился.

Глядя на него, Дымов содрогнулся. Ох, не хотелось бы ему сейчас оказаться на месте Кабанова!

— Это правда, Петя? — спросила Рита.

Петя затравленно молчал.

— Отвечать! — гаркнула бывший вохровский работник.

Побледневший Кабанов дернулся, как от электрического разряда, и забормотал:

— Марго, понимаешь, кризис среднего возраста, все такое…