Елена Колина - Дневник новой русской 2. Взрослые игры Страница 3

И тут мне позвонила Алена. Вообще-то ей не разрешено звонить на лекции, но сейчас Алене все можно.

— Я только что с сайта www.sex.ru. Там написано, что измены — следствие ненаучной организации сексуальной жизни.

Буквально спустя минуту позвонила Ирка-хомяк. Вообще-то ей не разрешено звонить на лекции, но сейчас у нее очень важное для Алены сообщение.

— Приглашаю вас с Аленой в семь часов насчет секса, — быстро сказала она и бросила трубку.

Если бы я не просидела с Иркой десять лет за одной партой, то я бы подумала, что Ирка-хомяк предлагает нам с Аленой свою персону в качестве сексуального утешения. А так я сразу же поняла, что у нее есть для Алены важная информация. Молодец хомячище, может, когда захочет!

Следом позвонил Петр Иваныч. Он слишком солидный человек, чтобы к нему в дом ходили без приглашения, поэтому он сделал контрольный дубль — сам позвонил и пригласил.

— Мы с Ириной ждем тебя в гости к семи часам как кандидата наук, — солидно произнес он, — будут интересные люди, один ученый.

— Спасибо, я с удовольствием приду, — вежливо ответила я. — Черный галстук?..

— Зачем тебе галстук? — удивился Петр Иваныч.

— Принято так, когда важные гости.

Я намекала на приглашение к Королеве или на вручение Нобелевской премии. На таких приглашениях обычно написано «Черный галстук», что означает самую парадную одежду, которая у вас есть. Ну, это я просто устала от когнитивного диссонанса и пошутила. Для женщин предусматриваются не черный галстук, а длинные платья, меховые палантины и драгоценности.

Я спросила, какого рода ученый ожидается в гостях, Петр Иваныч рассчитывает на меня для подкрепления научного потенциала принимающей стороны, и я должна подготовиться и не опозорить его.

— Какого рода ученый?.. Соитолог, — небрежно сказал Петр Иваныч и отключился.

Я спросила у студентов, не знают ли они случайно, что это за наука такая, соитология? Студенты не знали, потому что они второй курс. Вот если бы они были пятый или хотя бы четвертый…

Думаю, соитология — это что-то связанное с физикой твердого тела.

После лекции ко мне подошел господин Федин.

— Эта ваша соитология — это наука про… ну, про это самое, — сказал он и сделал томное лицо.

…Да?.. Неужели соитология — это наука про соитие? И я сегодня увижу представителя этой новой области научного знания? Уже есть сексология и сексопатология, а теперь вот и соитие выделили в отдельную научную область! А что, наука идет вперед, и скоро в отдельные области выделятся «ПредварительныеЛаскиЛогия», «НеЗасыпайтеСразуПослеСексалогия» и др.

Господин Федин хитро добавил:

— А когда я вам про своего знакомого рассказывал, вы ответили: «Вот и отлично, будем теперь курить с чистой совестью».

Не может быть, что я так непедагогично сказала…

19.00. В гостях у Ирки-хомяка

Нам открыл дверь Петр Иваныч в черном галстуке. Он так торжественно повел нас к соитологу, что мы с Аленой немного оробели и вошли в гостиную как Шерочка с Машерочкой, держась за руки и синхронно кланяясь сидящим за столом.

А за столом сидели Ирка-хомяк и черный пиджак. Я никогда не видела, чтобы черный пиджак пришел в гости совсем один, без человека.

Нет, ну, если присмотреться, то какой-то человек там все же был, но такой худой, что даже нельзя было понять, женского он пола или мужского.

— Этот, что ли, специалист по соитию? — шепнула Алена. — А так сразу не скажешь…

Соитолог представился Маргаритой Николаевной и протянул сухую лапку за кусочком сыра и печеньем. Петр Иваныч настаивает, чтобы в его доме даже еда отвечала модным веяниям, поэтому на столе вместо салата оливье и пирожков с капустой стояли только вазочки с печеньем и огромная сырная тарелка — много-много кусочков разных сыров. А я так люблю Иркины котлеты, пельмени, вареники и борщ… и салат оливье у нее получается лучше, чем у Алены, потому что Хомяк кладет туда яблоко… В общем, я хочу салата оливье, а не сырную тарелку…

— Ветры сегодня… — задумчиво сказал Петр Иваныч, начиная культурный разговор. Ирка-хомяк рассказала Петру Иванычу, как положено себя вести в хорошем английском обществе, и теперь он всегда сначала говорит несколько слов о погоде, даже если несколько раз на дню встречает меня на лестнице.

— Да… ветры… — повторил Петр Иваныч. — Ну, а какие там у вас новые веяния на научной, так сказать, ниве? А то ведь за всем не уследишь… бизнес, знаете ли. Удачно нашел свою нишу в экономике… Перераспределение денежных, так сказать, потоков то в один киоск, то в другой…

— Тема моей диссертации — русское соитие, — сказала Маргарита Николаевна.

— А что, разве это не у всех народов одинаково? — робко спросил ПетрИваныч.

Соитолог Маргарита Николаевна оживилась.

— Ну что вы… у русского народа совершенно особый, свой путь соития!..

— Это как? — усмехнулась Ирка-хомяк и прошептала мне: — ГдеОнНашелЭтоЧучело? ОнУМеняЕщеПолучит!

Ирка-хомяк за чем-то полезла в холодильник. Оттуда чудно пахнуло борщом. Соитолог повела носом и тоскливо взяла еще кусочек сыра и печенье. Бедный соитолог, такой худой и так бесплодно мечтает о борще.

— Да, наш народ тоже… Развивается народ потихоньку, — уклончиво сказала соитолог. — К примеру, бандаж и флагелляция в настоящее время уже являются совершенно избитой темой… среди, конечно, людей определенного культурного уровня.

Петр Иваныч солидно кивнул — мол, конечно, смешно даже говорить. И Алена понимающе усмехнулась, и даже Ирка-хомяк покраснела. Все, все, кроме меня, знали, что такое эти бандаж и флагелляция. Одна я оказалась сексуально отсталой личностью.

Соитолог еще немного посидела с нами и распрощалась. Сказала, теоретическая часть диссертации готова, а теперь ей нужно проводить эксперимент.

— Что такое бандаж? — жадно спросила Алена, как только соитолог удалился. Все-таки для нее это был деловой визит с целью поднабраться специальных знаний.

— Бандаж — это такая штука для больной спины. Значит, для секса во время приступа радикулита, — важно сказал Петр Иваныч.

— А флагелляция?

Все молчали.

И тут я поняла, что никто из них не знает, что такое флагелляция, кроме меня. Я скромно подождала, пока меня спросят, и сказала:

— Вы что, правда, не знаете? Не может быть! Все культурные люди знают.

ПетрИваныч рассеянно сказал: «Да-да…»

— Флагелляция — это такой специальный вид сексуального действия, когда партнера заворачивают в флаг и в таком виде катают по полу, — объяснила я. — Но сейчас и эта тема уже отходит.

— Я так и знал, — облегченно произнес Петр Иваныч.

Я проводила Алену до машины.

— Все! К черту соитолога! Перехожу к решительным действием, — заявила Алена, зачем-то пнув ногой свою машину. — Посмотрю, что про это есть в Интернете.

Вечером я спросила Андрея:

— Знаешь, что такое флагелляция?

— Кхм… нет.

— А я знаю. Это про новый современный вид секса. Рассказать?

— Э-э… нет, — сказал Андрей, — я лучше еще поработаю немного.

Ну и хорошо, пусть. У меня, как у любого взрослого сознательного человека, могут быть собственные интересы, которые Андрей не разделяет.

2 сентября, вторник

…У меня лекция в 12.00. А деньги в тумбочке. Андрея нет, а деньги есть. На хозяйство.

Решила вести хозяйство в «Пассаже», по дороге на лекцию.

От «Пассажа» до моего дома десять минут пешком, но у меня оказалось столько пакетов и пакетиков, и еще один огромный пакет. Пришлось взять такси. Да, еще коробка с розовым чайником.

— Довезете меня до угла Невского и Владимирского? — спросила я таксиста.

— Сто рублей, — мрачно сказал таксист.

Почему так дорого?! Здесь ехать всего две минуты! Этот таксист просто жадина!

— Давайте хотя бы сто пятьдесят! — предложила я.

— Я же сказал, сто.

— Нет, сто пятьдесят, — уперлась я. Когда надо, я тоже умею торговаться. Вот какой, езды две минуты, а он из-за 50 рублей спорит…

Все-таки пришлось поехать с мрачной жадиной — пакеты, пакетики, один огромный пакет и коробка с розовым чайником.

— Зачем вы все время переключаете радиостанции? — пытаясь поддержать нормальное человеческое общение, спросила я.

— Я всегда слушаю новости по трем радиостанциям, — ответил водитель, — потом сравниваю, а уже потом сам обо всем догадываюсь. О том, что они хотели от меня скрыть.

Наши люди всегда говорят «мы» и «они» и подозревают, что «они» все время нас дурят. Это хорошо, потому что так у нас развиваются критичность, интеллект и мелкая моторика.

— Приехали, — приветливо сказала я. — Сколько я вам должна?

— Сто.

— Но мы же договорились — сто пятьдесят, — удивилась я.