Андрей Кивинов - Место перемен Страница 3

– Нет, не камни, – не снимая улыбки, пояснил Коля, – мужа. Возьмешь?

Черт его дери, этого мужа! Но ведь девочка расстроится, ежели его, например, муренам скормить. Пропадет без вести, а она искать будет, нервничать. Вон – губки задрожали. Ладно, пусть живет. Если, конечно, камни вернет. Мужики, разумеется, будут по углам тереть, что Коля слабину дал, но при нем вякнуть не рискнут. Они ж не самоубийцы.

– Уж я и не знаю, – закручинилась миледи, потягивая мохито, – я же сказала: просто хочу в глаза ему посмотреть.

Коля, заметив, что грусть наползла на лицо возлюбленной, и это была не тень от шляпы, пустил в ход все свое незамысловатое красноречие. Нельзя так с женщинами поступать, как Плетнев. Так только падлы дешевые делают. То есть несознательные и безответственные люди. Которым, в отличие от Коли, далеки и непонятны семейные и общечеловеческие ценности.

– Может, винишка? Шабли… – Одурманенный прелестями Ирины, Деризубов готов был бегать вокруг шезлонга липким халдеем.

– А покрепче ничего нет, медвежонок? – Ирочка одарила любовника взглядом одалиски, добавив в него чуть восхищения и немножко страсти. Так, в меру. Но микс получился сногсшибательный: – Джина, например?

– Конечно. С тоником?

– С биттер лемоном. Коля, а тебе здесь не надоело? – Она эротично провела острым ноготком по волосатой груди медвежонка. – Пойдем в номер, а то я обгорю… Да и ты тоже…

В великозельском народном храме имени Фемиды настал поистине судный день. Момент судьбоносный и тревожный. Избирали меру пресечения Пузину-младшему. Даже секретари и уборщицы понимали: выйдет задержанный – все в городе останется по-прежнему. Не выйдет – значит, подул ветер перемен и сдует он не только Пузина… Корреспонденты местных каналов проверяли работоспособность микрофонов, занимали козырные места. Художники точили карандаши – снимать на видео было запрещено. Делались ставки. На залог или подписку о невыезде ставило подавляющее большинство.

Минут за пятнадцать до начала заседания председатель суда Андрей Леонидович Ляпин подошел к окну, осторожно отодвинул жалюзи и сквозь щелочку выглянул на улицу. Сделать это подсказала секретарь суда, встревоженной курицей влетевшая в зал:

– Андрей Леонидович… Там…

Из подъехавшего автобуса с занавешенными окнами и жизнеутверждающей надписью «ОМОН» выскакивали бойцы в черном и с автоматами в руках. Разбегались в две стороны, выстраиваясь цепочкой.

– Ворон не считать! Стоим до команды «отбой»! – зычно кричал бойцам усатый командир в бронежилете.

Бойцы в судебном дворике, оцепившие здание, сомнений председателю не оставляли – они здесь из-за Пузина. Дабы снова задержать, если его выпустят. А потом тому предъявят новый эпизод.

Дьявол! И что же делать? С одной стороны Ланцов с тонким намеком на позитивное решение, с другой – Москва. Да еще журналистка про комиссию заикнулась. Это даже не когнитивный диссонанс. Это полный карачун, как говаривал персонаж популярного фильма.

Ляпин, разумеется, не подозревал, что присутствие ОМОНа было личной инициативой, вернее, самоуправством Димы Федорова. Он, так сказать, и отдал команду. А точнее – попросил по-дружески усатого командира, которому пообещал в ответ проследить за неверной супругой и предоставить вещественные доказательства измены. Как говорится, добрая услуга за услугу. Командир пошел навстречу, но просил уложиться в полчаса – больше он бойцов у суда держать не может, возникнут вопросы.

Идею с ОМОНом подсказал Золотов. Он же попросил Настю провести интервью. Подготовить, так сказать, почву. Оставалось правильно посадить дерево. Вернее, Пузина-младшего.

– Напомню, ваша честь, что тяжесть совершенного преступления не является основанием для ареста, – заливался соловьем лучший в городе адвокат. – К тому же пока нет никаких доказательств, что вменяемые преступления совершил именно мой подзащитный.

– Тяжесть здесь ни при чем, – спокойно возразил Золотов, – У следствия есть основания предполагать, что Пузин скроется или будет оказывать давление на свидетелей.

Он ощущал какое-то странное спокойствие внутри. Нервничал, когда проверяли удостоверение. Проверили формально. А формально проверяют не когда доверяют, а когда боятся. Да и дело его правое. А не левое.

– Ваши основания базируются на предположениях и домыслах. Следуя подобной логике, можно арестовать любого мужчину за покушение на изнасилование, ибо каждый потенциально способен на это! Давайте! У Пузина есть постоянное место жительства, работы, он положительно характеризуется. Кроме того, мой подзащитный неравнодушен к сложной ситуации, сложившейся в городе с нарушением общественного порядка, он является добровольным дружинником. Прошу приобщить к делу ксерокопию документа – удостоверения дружинника.

При этом известии Ляпин чуть не присвистнул. Представил себе Пузина с повязкой на рукаве, наводящим в городе порядок. Но копию забрал.

– Куда он скроется? – трагически вопрошал защитник. – Он же отсюда родом, у него здесь корни! У него здесь всё! К тому же Владислав Сергеевич страдает тяжелым заболеванием и нуждается в постоянном лечении. Прошу!

Адвокат ловким движением фокусника выудил из кожаной папки очередную справку.

– Болезнь не мешала ему разбойничать, – заметил Золотов.

Он прекрасно знал цену обоим приобщенным к делу документам, но не оспаривать же их подлинность. Подпись и печать есть? Есть. Значит, действительно Пузин – тяжело больной на голову дружинник. Начнешь копать – запросто выяснится, что, как раз следя за общественным порядком, и занедужил.

Адвокат гнул свою и без того гнутую линию:

– Ваша честь, содержание под стражей является исключительной мерой пресечения. Я предлагаю избрать любую другую. Домашний арест, залог, подписка о невыезде. Гарантирую, мой подзащитный будет являться по первому вызову и никоим образом не станет препятствовать следствию.

Судья перевел взгляд на следователя, ожидая ответных аргументов. Если их не будет, можно, пожалуй, избрать подписку. В конце концов, он при этом ничем не рискует. Пузина задержат снова? Это не его проблемы. Комиссия? Но он руководствуется фактами. Конечно, могут поинтересоваться, почему по таким составам и подписка? Но это лучше, чем оправдываться перед Ланцовым.

– Ваша честь, а, наверно, Игорь Петрович прав, – неожиданно для всех согласился Золотов, загадочно усмехнувшись, – действительно, зачем его арестовывать? В конце концов, в любой момент можно изменить меру пресечения. Верно?

Ляпин потряс головой, подумал – жара. Солнце в окна светило как умалишенное, а на кондиционер ни копейки из бюджета не выбить.

Адвокат забыл, что хотел рассказать еще об участии Пузина в благотворительных акциях, проводимых в городе, и тоже в недоумении уставился на представителя Следственного комитета.

– Но… Вы только что настаивали на аресте. На аресте, – растерянно напомнил Ляпин, шкурой чуя подвох.

– Да, настаивал, – легко согласился Вячеслав Андреевич. – Разве, ваша честь, не выглядело бы странным, если б я сразу попросил подписку для человека, обвиняемого по таким составам. Какие бы у вас мысли закрались, а? Но, учитывая состояние здоровья и факт участия в охране порядка… Отпускайте, ваша честь, отпускайте. Будем полагаться на гарантии Игоря Петровича.

Судья хлебнул водички – в горле пересохло – и попытался уяснить: издевается следователь или своевременно получил свой бонус?

– Что вас смущает? – подбодрил Золотов: – Вы же тоже доверяете защите?

Вот уж что-что, а доверять защите – последнее дело. Каждому судье известно. Ляпин закряхтел – его взгляд заметался от одного присутствующего к другому в поисках скрытого смысла. Вольфа Мессинга из него не вышло – смысл ускользал. Тем более что после предложения Золотова присутствующие взгляды отводили или опускали к полу, разглядывая обувь – свою и чужую.

Нет, нет, никто денег следаку не засылал… А ОМОН не по душу Пузина, а по… Неужели?! Его, ляпинскую, душу?! Кто знает, что за полномочия у москвича?! И не готова ли у обещанной комиссии бумага об отстране… А потом…

– Я санкционирую арест…

Золотов подмигнул сидящему в клетке племяннику. «Ну что, дружинник? Начнем охранять общественный порядок?»

Спустя пару часов председателю суда пришлось держать ответ за вынесенное решение. Не перед квалификационной комиссией. И не у себя в кабинете, а на городской окраине, на территории умершего не своей смертью завода комбикормов. Хорошо еще, что разговаривали не в огромном, пустом и гулком цеху – в таких местах в кино всегда стрелки забивают для красоты картинки, – а на берегу засыхающей речки, в которую раньше завод нелегально сбрасывал сточные воды.

– Да его все равно бы закрыли!!! Все равно! – эмоционально доказывал собеседнику возбужденный Ляпин. – Даже ОМОН подогнали! ОМОН! А следом бы квалификационная комиссия, уже по мою душу.