Олег Рой - Шапка live, или Искусство выживания Страница 3

– Тогда точно необходимо переезжать. Пойдем перехватим машину, а то ее кто-нибудь заберет.

Днем в квартире Красной Шапочки вовсю кипела работа. При деле были все. Волк, под чутким руководством бабушки, собирал в самолично извлеченные с антресолей старинный чемодан и внушительного размера пыльный баул обувь и сумки Красной Шапочки.

Красношапкинский гардероб и нужные личные предметы (бабушка строго-настрого велела внучке брать только самое необходимое), признанные нашей героиней таковыми, сваленные в кучу, не достигли даже люстры и напоминали не Эверест, а всего лишь какой-то Казбек. Сама бабушка по мере своих творческих сил помогала Волку откладывать в углы комнаты, коридора и ванной лишнее.

Виновница торжества скрылась в ванной, где сидела в обнимку с новой сумочкой, в которую втиснула: шампуни, пенки, маски, зубные и ножные щетки, упаковки мыла, мочалки, терки для пяток, массажер и еще пятнадцать наименований предметов, без чего существование и минимальная гигиена совершенно немыслимы. Она отказывалась видеть «разграбление» своего личного имущества, предназначенного для переезда.

Матушка же так и восседала на пуфике в прихожей и воплощала собой обиду и осуждение. Какое-то время она воздерживалась от комментариев, ожидая раскаяния со стороны своих непутевых родственников, но эти балбесы успешно делали вид, будто вселенская скорбь матушки им до лампочки. Видя, что молчаливое осуждение не влияет на нечутких и толстокожих фрондеров, матушка перешла к осуждению словесному.

– Подумать только… – сказала она голосом, которым можно было, для пущей убедительности, озвучивать драматические моменты классических ужастиков, – я полжизни угробила на то, чтобы воспитать, выучить, направить на верный путь…

– И у тебя это прекрасно получилось, – Мария Ивановна с неожиданным задором подмигнула Волку. – Но теперь пришло время моей внучке вступать во взрослую, автономную от нас жизнь, не находишь?

– Да она же пропадет! – отчеканила матушка. – Она же еще совсем-совсем ребенок! Она ничегошеньки-то не понимает! Ну ладно Оля, но ты, мама, склоняешь девочку к необдуманным, опасным действиям!

– Милая, вспомни, во сколько моя дражайшая доченька, хорошо знакомая тебе по зеркальному отражению, решила, что она самостоятельная особа? – Мария Ивановна быстро, пока не видела внучка, вытащила из чемодана две из пяти пар кроссовок и спрятала их в обувной тумбочке. – Чего ты ерепенишься-то?

– Потому что моя дочка уезжает из дому… – не вставая с пуфика, жаловалась матушка.

– А ты хотела пришить ее к своей юбке? Между прочим, те юбки, которые ты носишь, чересчур малы для подобной операции…

– …в компании невесть кого, которого она знает без малого месяц…

– Вообще-то уже почти четыре месяца, – уточнил Волк, сражаясь с застежкой чемодана, который он заполнил так, что тот казался нильским крокодилом, из жадности проглотившим средних размеров слона.

– …бесстыжего серого авантюриста, проходимца и…

– Между прочим, Алина Борисовна, я здесь, – уточнил Волк. – И все слышу.

Матушку это нисколько не смутило:

– Послушай, тебе полезно. Знаем мы вас, деятелей искусства с головами в облаках. Сделаете пакость и забудете, а нам расхлебывай.

– Абсолютно не понимаю, чем я успел заслужить столь лестную характеристику, – пожал плечами Волк.

– Ну чего ты на парня набросилась? – вступилась за нашего героя бабушка. – Он всего-то… В нашем мире волки веками живут рядом с людьми, и ничего, ни одного гомо сапиенса не съели, равно как и иных антроморфов или зооморфов, – продолжала защиту потенциального источника опасности бабушка. – Откуда у тебя этот непонятный расизм, я тебя этому не учила, вроде.

– Не съел, конечно… – сказала матушка тоном, полным ядреного скепсиса. – Мама, ты ж сама мне в детстве сказки читала!

– Аль, тебе сколько лет? – задала совершенно риторический вопрос бабушка. – Кажется, в твоем возрасте пора бы понять, что сказки – немного не то, что реальная жизнь! Волки не едят пенсионерок с их внучками на закуску, принцы давным-давно пересели с коней на «Бентли» и «Ламборджини», а скромные студентки средней внешности интересуют молодых миллионеров примерно как нашего Вовчика морковка.

– Вообще-то я люблю морковку, – уточнил Серов-Залесский, утрамбовывая в чемодан Красношапкино богатство, – хотя, откровенно говоря, не так, как хороший бифштекс с кровью.

– Не бывает дыма без огня, это во-первых, – не уступала матушка. – К тому же есть и другие неприятности, которые может причинить юной, неопытной девушке прожженный, развращенный до мозга костей голливудский мачо…

– У вас, Алина Борисовна, определенно литературный дар, – восхищенно сказал Волк, ненадолго оставив свои попытки закрыть кожаное чудовище и глядя на матушку с большим уважением. – И ваши статьи в журнале гораздо интереснее глубже, чем у других журналистов.

– Не подлизывайся, – строго велела матушка, однако было заметно, что она польщена комплиментом. Немного спустя она добавила: – Ты действительно так думаешь?

– Да что б мне мяса в жизни не видать и одними макдоналдсовскими котлетами питаться! – совершенно честно ответил Волк.

Матушка призадумалась, а бабушка тут же закрепила достигнутый успех:

– А я как раз заказала в нашей кулинарии на первом этаже самолепных пельмешков, думала, на завтрак отварю и со сметанкой…

Ответом на эту тираду было хоровое сглатывание слюнок всеми присутствующими во главе с матушкой: о вкусе самолепных пельмешек представление имела вся семья.

Читатель, ты когда-нибудь замечал, что день, когда каждый из нас с утра до ночи занимается домашним хозяйством, почему-то называется «выходным»? Автора это удивляло до тех пор, пока он не понял: выходной день – это день, к концу которого гарантированно выходишь из себя.

Квартиранты, съехавшие из квартиры бабушки, по мнению Волка, были людьми аккуратными, как лаборанты-вирусологи, правда, в помещении обнаружилось слишком много мебели, ковров и вообще лишних вещей, которые смело можно было выкинуть.

Но мнение квартирной хозяйки в этом отношении отличалось от волчьего диаметральным образом. Осуществив экспресс-обзор небольшой, но уютной двухкомнатной квартирусечки, бабуля остановилась посреди крохотной прихожей, аккурат под плафоном, в котором перегорела лампочка, и заявила:

– Ну и насвинячили. Не люди, поросята. Хотя, если вспомнить, они именно свиньями, как зооморфы, и были…

И она посмотрела на забытую на стене коридора фотографию. На ней две улыбающиеся физиономии супругов-кабанчиков, едва влезающих в рамку, отличались только прическами и наличием у мужа бо́льших клыков, чем у жены.

Взмах руки Марии Ивановны послужил сигналом к локальному апокалипсису в одной отдельно взятой квартире. Женщины тут же бросились переодеваться в старые домашние вещи, Волк предпочел спортивные штаны, даже тапки не надел.

Серов-Залесский пылесосил, выбивал старые и очень пыльные ковры, коих в квартире обнаружилось две штуки и которые он не любил с детства. Он чихал, глаза слезились, но Волк терпел – авторитет Марии Ивановны был для него значимее проблем с пылью.

Он протирал окна, мыл полы, ванну, выносил с балкона какой-то хлам, в общем, делал вид, что он не псовый, а парнокопытный, к тому же упряжной. Впрочем, без дела не сидел никто: бабушка взяла на себя кухню и туалет, которые (в отличие от вымытой Волком ванны) к концу дня сияли, как хирургическая операционная перед приездом министерской проверки.

Даже Красная Шапочка включилась в хозяйственные работы: выставляла в холодильник купленные продукты и особенно рьяно расставляла в ванной все свои тридцать три баночки, тюбики, гели и мыльца. Отдельная полочка ушла под «пемзу» и бритвы, а на ее уголке поместили все пять предметов личной гигиены Волка.

К счастью, как говорилось выше, квартира бабушки мало чем напоминала элитный пентхаус, точнее, в среднем элитном пентхаусе можно было бы разместить пяток таких квартирок, если не больше. А у маленьких квартир есть огромное преимущество – убирать их значительно проще. И времени это занимает меньше.

Бабушка занялась приготовлением ужина, поминутно сверяясь с рецептами в смартфоне. Она варила пельмени и резала летний салат.

– С первого дня замужества ненавижу готовить. Не научилась и учиться не захотела. Поэтому твой дед, самый частый посетитель пельменной на первом этаже, сбежал от меня через два года совместной жизни. Через неделю, правда, вернулся. Есть в женщинах нашей семьи то, что ценнее умения вести домашнее хозяйство.

– А кем работал ваш супруг? – отвлекся Волк от отжимания половой тряпки в ведре.

– Секретным научным сотрудником, – в голосе Марии Ивановны прозвучал характер. – И не спрашивай, я подписку давала.

– Ладно, с этим я согласен, – Волк накинул тряпку на швабру. – Но почему вас в семье не научили готовить?