Борис Привалов - Не проходите мимо. Роман-фельетон Страница 3

— Вот и Надя, — сообщила Вера. — Нас часто путают.

— У нас в сценарии, — снимая шляпу, сказал Юрий Можаев, — ничего не говорится о двойняшках… Так что обвинение в отсутствии зрительной памяти я с вас, товарищ Благуша, снимаю…

В большой комнате было сумрачно. Полуденное солнце тщетно старалось пробиться сквозь трикотажные портьеры, по которым порхали стаи мхатовских чаек. За все свое последующее пребывание в Красногорске операторам ни разу не удалось увидеть какой-нибудь другой рисунок на занавесках областного производства. Очевидно, местная ткацкая фабрика откликнулась раз и навсегда на все юбилеи столичного театра.

Надя подошла к окну и разогнала чаек по углам. Солнце засверкало на хрустальной вазе, в которой цвел букет гладиолусов. От очков Мартына по стене забегали два зайчика. Выяснилось, что у Веры и Надежды глаза синие и немного лукавые, что на столе лежал не фамильный альбом, как это вначале показалось, а «Книга о вкусной и здоровой пище», и что на ковре, который занимал всю стену, изображен поединок льва с человеком. От времени ворс на морде хищника повылез, образовалась лысина. Она придавала грозному хищнику благодушный, одомашненный вид.

— Это очень приятно, когда тебя снимают для экрана, — сказала Вера. — Не правда ли, я фотогенична?

— Ну, положим, снимать будут не нас, а маму, — поправила Надежда.

— И вас тоже, — уточнил Юрий. — Ведь недаром фильм называется «Дружная семья».

— Мне Альберт рассказывал что-то о сценарии, но я забыла, — небрежно сказала Вера и тотчас же пояснила: — Альберт — это сын драматурга Бомаршова, мой жених. Кстати, вы можете снять нашу свадьбу. Свадьба с операторами! Все знакомые умрут от зависти! Мама, ты слышишь? Мою с Альбертом свадьбу будут снимать для экрана!

Дверь, ведущая из передней в кухню, распахнулась, и на пороге появилась старушка в синем фартуке. Ее седые волосы были гладко зачесаны. Из-под пенсне со старомодной дужкой, которое придавало лицу строгий, назидательный вид, текли слезы. Старушка плакала. В руке она держала разрезанную луковицу.

— Здравствуйте, — сказала Пелагея Терентьевна, оглядывая гостей. — День добрый!

Юрий возможно учтивее раскланялся. Мартын, как всегда в подобных случаях, обаятельно улыбнулся и тоже постарался поддержать репутацию воспитанною человека.

— Бульба, — произнес Мартын, принюхиваясь к плывущим из кухни гастрономическим ароматам. — А-ля рошфор!

Пелагея Терентьевна с любопытством оглядела высокого юношу в очках.

— Вы имеете кулинарное образование? — спросила она Благушу.

— Высшее потребительское! — уточнил Юрий. — Готовить не умеет, но ест абсолютно все.

— Бульба а-ля… — вздохнул Мартын, — с детства мое любимое блюдо!

— Если бы я была вашей мамой, я бы выучила вас говорить, — сказала Пелагея Терентьевна, — вместо всяких там «а-ля» просто «картошка с жареным луком».

И Калинкина-старшая скрылась в кухне.

— Кулинария — мамина страсть! — объяснила Надя. — Товарищ Благуша чуть-чуть не покорил ее сердце. Но не печальтесь — вы сумеете это сделать позже. Сколько еще маминых лекций о вкусной и здоровой пище придется выслушать вашей съемочной группе! Вот, например…

— Умоляю тебя, Надежда, — запротестовала Вера, — только не демонстрируй свои самодеятельные таланты. Твои пародии всем уже надоели.

Надя, не обращая внимания на Верину просьбу, встала в позу, поправила на переносице воображаемое пенсне и голосом Пелагеи Терентьевны произнесла:

— Кулинария — самое позабытое, позаброшенное из искусств! Есть любят все… Но готовить умеет по-настоящему лишь пол процента населения! Поэтому в жизни и происходит столько неувязок. А ведь если бы все жены умели кулинарничать, количество разводов уменьшилось бы вдвое! Если бы вое начальники приходили на службу после хорошо приготовленного завтрака, количество выговоров подчиненным сократилось бы втрое…

— Ой, к нам гости! — перебила Вера.

— Кто там еще? — высунулась из кухни Пелагея Терентьевна.

— Внимание! Внимание! — раздался бодрый голос. — Через пять минут начинаем репортаж!

Калинкина-старшая захлопнула в сердцах дверь. На пороге комнаты появился бледный мужчина со взором горящим.

— Саша! Вноси аппаратуру! — бросил он через плечо и представился:

— Радиорепортер предпоследних известий!

Сгибаясь под тяжестью двух звукозаписывающих сундуков, в комнату втащился хмурый техник.

Бледный мужчина со взором горящим оглядел присутствующих и остался доволен:

— Сыновья и дочери представлены прилично. А где сама мама-героиня?

— В кухне, — сообщила Вера.

— Мы, простите, не Калинкины, — заметил Юрий.

— A-а, значит, зятья? Мужья, так сказать, дочерей? И это неплохо! Все равно одна семья… Значит, она на кухне!

И радиомужчина выскочил из комнаты. Вера поспешила за ним.

— Мама не простит, если ей помешают колдовать над этим… как вы говорили? А-ля… — усмехнулась Надя.

— Картошка жареная с луком! — отрапортовал Благуша.

— И вообще она не любит корреспондентов. Если хотите знать почему, то я могу предъявить вам вещественные доказательства…

Надя достала из тумбочки пачку вырезок и вручила их Юрию. Операторы стали рассматривать журнальные вкладки, газетные фотоокна и портреты из брошюр Сельхозгиза. Почти везде Калинкина-старшая сидела в кресле за вязкой чего-то шерстяного. У ног ее примостилась на стульчике-лилипуте внучка-дошкольница. Глубокомысленно улыбаясь, она читала бабушке передовицу из «Красногорской правды».

— Сразу видно, что Пелагея Терентьевна не любит сниматься, — подытожил Юрий. — Вот и пришлось всем перепечатывать одно и то же фото.

— Наоборот, — усмехнулась Надя, — потому-то мама и перестала фотографов в дом пускать, что все они снимают ее одинаково. Ведь это работы разных корреспондентов!

— Вы придирчивы, — сказал Мартын, обезоруживающе улыбаясь. — Есть варианты! Вот тут, например, клубок шерсти побольше, а вот даже котенок привнесен для углубления характеристики быта…

— Если учесть, — сказала Надя, — что фотограф привнес своего личного котенка, то можно восхититься оригинальностью замысла. Но беда в том, что котенок для мамы не типичен: она кошек видеть не может.

В дверях снова появился бледный мужчина со взором горящим.

— Саша! Дай мне бумажку с вопросами-ответами! Ну, которая у тебя в магнитофоне лежит.

И, схватив листок, радиокомментатор выбежал из комнаты.

— Вы знаете, какие у него вопросы к маме? — спросила Надя операторов.

— Я не умею, к сожалению, отгадывать мысли, — развел руками Юрий.

— Значит, вы недавно работаете, — сделала вывод Надя. — А я насмотрелась репортеров самых разных ведомств и изданий. Фотографам, тем непременно нужно вязанье и внучка. Причем обычно на роль внучки берут соседскую девочку… А очеркисты, те задают четыре вопроса: «состав семьи?», «помните ли революцию в деревне?», «как выполняют дети производственный план?» и «занимают ли члены семьи выборные должности?». Вот, слышите?

Операторы прислушались. На кухне шел громкий разговор: радиорепортер и Вера уговаривали Пелагею Терентьевну ответить на несколько вопросов, заготовленных редакцией предпоследних известий.

— Мы вещаем на всю страну! — кричал репортер. — Миллионы слушателей сидят у приемников и ждут вас, мама! Всего четыре вопроса-ответа: «помните ли вы революцию в деревне?», «как дети выполняют производственный…»

— Не мешайте мне готовить! — послышался голос Пелагеи Терентьевны. — Вот Вероида хочет записываться. Ее и накручивайте на пленку.

— Я никогда не слышала своего голоса в эфире, — томно произнесла Вера. — Это так оригинально.

Юрий уже несколько минут нетерпеливо ерзал на стуле.

— Знаешь что, — сказал он Мартыну. — Я не могу спокойно слышать этот разговор. Сейчас пойду и возьму за локоток настырного радиовещателя…

— Ну, вот опять ты лезешь в историю, — вздохнул Мартын. — Какое тебе дело? Не обращай внимания.

Юрий вспыхнул.

— Брось ты свое примиренчество-всепрощенчество. Можно подумать, что ты всю жизнь питался манными котлетками. «Не обращай внимания!» И это говорит потомок вольных запорожцев, ростом в сто восемьдесят сантиметров и весом в девяносто шесть килограммов. Я бы при такой комплекции…

В этот момент в комнате появился радиочеловек.

Юрий приготовился было к проникновенному разговору с репортером, но тот уже бубнил в микрофон. И то, что услышал Можаев, заставило его на время отложить нравоучительную беседу.

— Наш микрофон установлен на квартире Тимофея Калинкина. Здесь сегодня радостная атмосфера — приехала на побывку мать-героиня Пелагея Терентьевна! Тут же дочери, сыновья, молодая поросль Калинкиных… Семья Калинкиных часто собирается вместе, хотя она и разбросана по всей области. А сын Феликс совсем далеко — он поехал осваивать целинные земли. Дорогой Феликс! Семья передает тебе свой материнский привет! Итак, напоминаю, часть семьи Калинкиных живет в колхозе: сама Пелагея Терентьевна, ее муж Прохор Матвеевич, сын Андрей — инженер и дочь — телефонистка Ольга.