Эрик Ньюби - Штурм Мир Самира Страница 3

О «Спиральной лестнице» было сказано, что она «очень трудна» и «начинается крутой, удачно расположенной стенкой». Описание заканчивалось устрашающей фотографией Кромлеша, на которой были показаны маршруты. За «Спиральной лестницей» предоставлялся выбор между «Надгробием», «Могилой под плющом» и «Ущельем могильщика». Да, веселенькое местечко!..

– Хорошо бы пойти по «Дворцовому ущелью». Вот… «Приятный маршрут, красивая растительность…»

– Они, наверное, выбрали «Могилу под плющом», – сказал Хью. – Слушай: «Шестьдесят метров. Чрезвычайно сложный маршрут. Подъем очень тяжелый и утомительный… Рыхлые породы… Лезть захватами, изогнувшись, местами можно использовать естественные опоры, которые, однако, могут оказаться ненадежными». Тут не сказано, как лезть там, где опор нет.

– А как это понимать: «изогнувшись»?

– Вспомни, как ты падал с утеса Эккенштейна… Но слушай дальше, то было только начало: «Здесь уклон становится меньше…»

– «Становится меньше» – чудно, – вставил я.

– «…и стена переходит в узкий балкон под большим навесом; страховка невозможна. Навес преодолевается с помощью захватов, изогнувшись. Эта часть маршрута крайне трудна и утомительна, требуется предельная осторожность». И так далее, и тому подобное. «Короткий желоб приводит к неустойчивому падубу; обойдя дерево и преодолев следующую затем расщелину, можно на левой стенке найти хорошую опору».

– И почему это всюду упираешься в неустойчивый падуб? – спросил я.

Первую половину дня мы решили посвятить отдыху. Вдруг появились Юдифь и Памела. Они были обвешаны снаряжением.

– Пошевеливайтесь, – сказали девушки, – нам надо вернуться к половине первого. Мы хотим пройти с вами «Угломер». Доктор Ричардсон говорит, вы там храбрились. Теперь поведете нас!

После обеда, шагая за Юдифью к подножью Дайнас Кромлеш, мы быстро убедились, что, как ни ярко описание в путеводителе, действительность ярче. Словно некий великан захотел выровнять бетонную стену поварешкой, да так и не довел дела до конца. Самое грозное впечатление производила блестящая от влаги отвесная стена.

– «Надгробие», – сообщила Юдифь. – Сорок метров. Когда возьмете ее, значит вы стали настоящими скалолазами.

«Не быть нам скалолазами», – подумал я.

– Первыми этот маршрут прошли Джо Браун и Белшо в 1952 году. Джо живет в Манчестере, работает водопроводчиком. Помните прошлую зиму, мороз, когда лопались все трубы? В самый разгар суматохи он налепил на свою дверь бумажку: «Уехал лазать. Джо Браун». Люди чуть с ума не посходили.

– Где он сейчас?

– В Гималаях.

Мы с трепетом смотрели на скалу, взятую Джо Брауном.

Нас опередили: по «Спиральной лестнице» уже поднимались трое. Глядя на них, я понял, что подразумевал путеводитель под «удачным расположением»: один из скалолазов как раз шел по левой, отвесной, части «Надгробия».

– На этом участке меня всегда пробирает дрожь, – сказала Памела. – Жаль, что мы опоздали. Ладно, пойдем «Могилой под плющом».

– Стоит ли, Памела? Это может оказаться им не под силу.

Юдифь говорила таким тоном, словно мы больные, которых выпустили в садик подышать свежим воздухом. Однако сейчас было не время демонстрировать самолюбие; я спросил Хью, тот ли это маршрут, про который читали за завтраком. Он ответил:

— Да.

– Пожалуй, Юдифь права, – сказал я. – Это может оказаться нам не под силу.

Пока мы в прохладной тени «Надгробия» ждали, когда освободится «Лестница», Юдифь объяснила задачу:

– Начало не совсем приятное из-за той вон лужи: мокрые подошвы сильно скользят. Пойдем двумя связками. Памела поведет Хью, я – тебя. Первые двадцать метров по краю «Надгробия» довольно опасны: там сильный ветер. Жди пока я позову и ты почувствуешь, что веревка натянулась. Я буду тебя страховать. Если и сорвешься, далеко не упадешь.

– А в самом деле, если кто-нибудь сорвется? Не висеть же там!

– В таких случаях мы вызываем пожарную команду, – ответила Юдифь.

Девушки нетерпеливо скребли камень триконями, переступая, будто боксеры-мухачи. Но вот пошла Памела, за ней последовал Хью.

Прошла целая вечность, прежде «чем настала очередь Юдифь. Я страховал ее, но на этом участке от страховки было мало толку. Вспомнилось предупреждение доктора: „Верхний не должен падать“. Юдифь скрылась за выступом, я продолжал выдавать веревку. Наконец Юдифь крикнула, чтобы я шел, и веревка натянулась. Я шагнул – прямо в лужу.

Медленно-медленно я лез к углу «Могилы под плющом». Дальше передо мной открылась пустота. Ага, «удачно расположенный участок», тот самый, на котором Памелу пробирает дрожь… Под ногами – обрыв до самого подножья. За выступом мне ударил в лицо ветер, волосы упали на глаза.

Еще стенка… еще… и вот мы наверху! Я чувствовал себя героем. Но что это? Поодаль сидел на камне, куря трубку, человек в цилиндре, с крахмальным воротничком!

– Сегодня столовая закрывается раньше, – напомнила Юдифь.

– Мне кажется, что он похож на агента похоронного бюро.

– Пошли, Памеле надо подавать чай.

Мы спустились широкой лощиной, потом побежали по склону вперегонки с камнями. Первая связка ждала нас возле автомашины. Девушки были в восторге, мы тоже; но мне не давал покоя человек в цилиндре. Я спросил Хью, видел ли он его.

– Кого? Нет, не заметил.

– Что же, мне почудилось, что ли?

– Мы видели первую группу, но среди них не было никого в цилиндре.

Когда мы собрались возвращаться в Лондон, Юдифь вручила мне книжку стоимостью в шесть пенсов. Серия фотографий иллюстрировала, как надо и как не надо лазать по горам.

– Мы не могли вам показать, как идти по снегу и льду, – сказала она, – но здесь вы все найдете. Коли вам попадется что-нибудь со снегом, я бы на вашем месте поднялась.

– Хотелось бы мне поехать вместе с вами, – добавила Юдифь, – чтобы уберечь вас от неприятностей.

Мы от души присоединились к ее пожеланию. Все обитатели гостиницы долго и взволнованно прощались с нами. Это было очень трогательно.

– Помнишь того старичка, у которого ты брал альпинистские ботинки? – спросил Хью, когда мы сидели в машине.

– Мистера Бертрама?

– Ты знаешь, что он давным-давно был председателем Элпайн Клаб? Он написал про нас письмо в Эверест Фаундейшн. И мне дал прочитать.

Я спросил, что там сказано.

– Он написал: «Мне очень понравилась настойчивость и решимость Кэрлесса и Ньюби, и я предлагаю помочь с финансированием их экспедиции на Гиндукуш»!

Первый раунд

Горное плато, на котором мы находились, отличалось суровой, величественной красотой. Правда, на такой высоте трава не росла, было очень мало земли и повсюду громоздились огромные каменные глыбы, зато все плато покрывал сплошной ковер примул – чудесные фиолетовые цветы на мощных стеблях. Рядом с лагерем на четыреста метров простиралось ярко-зеленое озеро; по его берегам и на мелких местах тоже густо стояли примулы.

Озеро питалось ледником, который могучим валом спускался к плато с востока (точнее, с вест-норд-веста), заканчиваясь в полутора километрах от нас хаосом моренных глыб, выброшенных движением льда, подобно тому как море выбрасывает на берег гальку.

Верхняя часть ледника упиралась в крутой скальный склон, который представлял собой нашу ближайшую цель; отсюда, с расстояния трех километров, он напоминал Великую Китайскую стену. (За «стеной» в противоположном направлении простирался, по словам Хью, аналогичный ледник, только подлиннее.) Стена смыкалась с северо-западным отрогом Мир Самира. Сперва шел крутой взлет до первого бастиона – острого пика на гребне, дальше следовало понижение, потом гребень поднимался к следующему пику, двойнику первого, и, наконец, последний участок гребня выводил к главной вершине.

В самом низу к скальной стенке примыкали узкие ребра, склоны которых были покрыты снегом и льдом (мой неискушенный глаз не видел никакой разницы). Возможно, что более опытный альпинист счел бы такое начало легким; зато скальная стенка на любого навела бы ужас…

В полном молчании мы долго взвешивали, что нам предстоит.

– Тут, собственно, чистое скалолазание.

– Вижу.

– Вопрос техники.

– Не понимаю только, как мы поднимемся.

– Вот это-то и надо выяснить.

Западный склон Мир Самира, который вызывал во мне такой трепет, когда я изучал его в бинокль из долины, теперь был едва виден. Мы различали только вершину устрашающего треугольника, слегка припудренную снегом; нижнюю часть склона загораживал «песар ха йе Мир Самир» («сын Мир Самира» – так поэтично называл отроги наш погонщик Абдул Рахим) – западный отрог, вздымающийся на высоту пять тысяч пятьсот метров. Склоны отрога шли параллельно леднику, соединяясь с ним через снежник. Издали гребень отрога казался нам сплошным, но тут мы обнаружили, что он сразу за озером рассечен проходом километровой ширины, после чего снова устремляется вверх, правда не на такую высоту. Судя по всему, за перевалом была глубокая долина. Мы видели через седло ее дальний склон: грозная, неприступная стена с острыми зубьями вверху – настоящая пила.