Лана Туулли - Любовь зла Страница 3

— Где он?! Где?! Отвечайте, или я за себя не ручаюсь! Где этот кобель?! Где этот изменщик?!

— Простите, мадам, — вежливо ответил портье. — Не будете ли вы любезны уточнить, кого имеете в виду?

— Разве не понятно? — возмутилась Камилла. — Я имею в виду своего мужа!! Где он?! Его секретарша сказала, что он поехал сюда! Немедленно подайте мне моего дорогого Павла Петровича!

— Ах, Павла Петровича, — догадался портье. — Прошу вас, мадам. Сюда, — и он предупредительно придержал перед госпожой Столяровой дверь лифта.

Пока лифт поднимался наверх, Камилла расплакалась:

— Как подумаю, что мой Пашенька… с какой–то женщиной… изменяет мнее…

— Кхм, — дипломатично промолчал портье.

— Скажите, — спохватилась Камилла, — вы видели женщину, которая приехала вместе с моим Пашенькой? Видели?

— Кхм, — еще более дипломатично ответил портье. — Некая особа женского пола, насколько мне известно, действительно сопровождала Павла Петровича, когда он у нас появился час назад…

— Негодяй!.. — залилась слезами Камилла. — Я так и знала! А знаете, что самое страшное?

— Кхм, — не знал портье.

— Что он взял с собой нашу девочку! Нашу доченьку! И собирается при ней, при этом невинном создании предаваться пороку! О, какое горе!.. — причитала Камилла.

— Ваш этаж, — объявил портье.

Камилла выскочила из лифта, тигриным прыжком преодолела коридор и рывком отворила дверь люкса для новобрачных.

— Ага! — воплем, которому позавидовало бы целое племя апачей, возвестила мадам Столярова о своем прибытии.

Павел Петрович поморщился:

— Дорогая, не шуми. Ты помешаешь доктору Миллеру. Садись сюда, — и Павел Петрович заботливо похлопал по дивану рядом с собой.

Камилла несказанно удивилась.

В гостиничном номере — просторном, с белыми кожаными диванами, эксклюзивными стеклянными светильниками и картинами на романтичные темы — если чем и занимались, то явно не сексом. Сам Павел Петрович, как обычно, застегнутый на все пуговицы, с всклокоченными остатками шевелюры, сидел на диване. В кресле у камина сидела смущенная и нервничающая Шура с Чаплиной — Сигизмундой на коленях. Во втором кресле сидел какой–то потертый, покусанный молью нервно щурящийся тип в костюме образца комсомольской молодости. На втором диване расположился доктор Миллер.

А на низком стеклянном кофейном столике между диванами и креслами возлежала большая корзина с фиолетовой перинкой, вокруг которой бегали и играли пять монстрообразных щенков.

— Продолжайте, доктор. Извините, что мы прервали вас, — извиняющимся тоном попросил Столяров.

Облаченный в белый халат Миллер склонил седую голову над потомством Чаплины.

Гибриды болонки с неизвестным самцом росли не по дням, а по часам. Особенно та, белая, которая и при рождении была больше остальных собратьев. Рыжая сучка «обрадовала» бульдожьим прикусом, который один раз продемонстрировала на бывшей подруге Натальи Андреевны, которая зашла погостить, перемыть косточки зятьям. (Бывшей подруга стала после того, как шлепнула Чаплину, пытавшуюся защитить свою дочь. Наталья Андреевна мигом открестилась от старой знакомой и не пожелала с ней общаться впредь на веки вечные — когда сообразила, что Павел Петрович может узнать, по чьему наущению Чаплину грубо отпихнули под диван, и как легко в наше время оказаться для кого–то бывшей тещей). Черный щен рос подтянутым, спортивным; постепенно, за четыре месяца, он приучил Шуру на прогулках не ходить, а бегать бодрым спринтом. Брови у красавца были рыжие и пушистые, морда наивная, характер пугливый и доверчивый — тут он удался в мать.

Четвертый щенок был пятнистым — то черное пятно, то белое. На лапах и груди шерсть была длинная, гладкая, как у мамы, а на хвосте–колечке и на заду висела неровными прядями. Особой приметой щенка был его голос — жизнерадостный и громкий, он прорезался в месячном возрасте и теперь каждое утро, ровно в четыре тридцать, хозяева и Наталья Андреевна имели счастье наслаждаться музыкальным тявканьем.

Последний щенок и сейчас оставался самым маленьким. Уже не голым — и то хорошо. За четыре месяца он покрылся очень короткой легкой белой шерсткой, так что издали и теперь казался розовым. Маленький уродливый песик умудрился оказать семейству Столяровых услугу: по совету своего косметолога Камилла отнесла сына Чаплины в институт красоты, и теперь щенок служил наглядной рекламой новой методы трансплантации волос. Ему пересадили волосы с кончика хвоста — на редкость пышного — на макушку, и теперь уродец щеголял прической типа панк.

— Ну, что я могу сказать, — значительно и важно подал голос доктор Миллер.

— Да, доктор, — затрепетала Камилла. — Что?

— На редкость здоровое и жизнерадостное потомство, могу сказать, — принялся перечислять ветеринар. — Это во–первых. Во–вторых, долго гадать не надо: вот это — далматинец, — он погладил по голове большую белую юницу с двумя черными пятнышками на спине. Почесал шейку ее рыжей сестрице: — это — бульдог. Надо будет потом уточнить, но кажется мне — английский, а не французский.

Потертый тип в старом костюме добросовестно записывал слова ветеринара.

— Здесь, — Миллер потрепал за вислое ухо пятнистого громовоя. — Мы имеем русского спаниеля. Насчет черного — и гадать не надо, ротвейлер, он и в Африке ротвейлер. А это — чихуахуа.

— Как? — изумилась до глубины души Камилла.

— Как?! — громовым голосом заорал Павел Петрович. — Это я тебя, душа моя, должен спросить — как?!

Чаплина и ее разномастое потомство перепугались хозяйского вопля; болонка заскулила, далматинка спряталась у Шуры под креслом, бульдожка решительно вскочила на лапы, спаниель и чихуахуа залаяли, а ротвейлер напустил лужу.

Миллер разразился грамотной и педантичной лекцией на тему, как вести себя с миром животных.

Павел Петрович нервно поблагодарил за нотацию, заплатил ветеринару за экспертизу потомства, обещал позвонить и выпроводил доктора за дверь.

Вернулся не бизнесмен, любящий муж и заботливый собаковладелец — вернулся разгневанный отец обманутой дочери.

— Камилла! — заорал он, — Объясни мне, что происходит!!!

— Это ты мне объясни, что происходит! — всхлипнула Камилла. Нет, правда, она действительно не понимала, зачем ее муж устроил этот собачий цирк в номере люкс. Кутят–монстров давно пора раздать, — считала госпожа Столярова, — вон, Шура говорила, что белая девочка подойдет ее двоюродному дядьке охранять дачу, пятнистого попросила для своей дальней родственницы — та, глухая старушка, жила в деревне и ей требовался кто–то, способный повергать в ужас почтальона. На рыжую поступила заявка от той самой бывшей подруги Натальи Андреевны — женщина надеялась натаскать собачку так, чтобы ловить ветренного зятя…э-э… скажем так, за живое. Черненького можно было украсить какой–нибудь золотой цепочкой и подарить маме на день рождения, считала Камилла — и дешево, и стильно.

На младшего сыночка Чаплины поступило целых три заявки: из элитного детского садика, директриса которого надеялась на благотворительную помощь Павла Петровича; из лаборатории медучилища (тамошний зав когда–то знал Наталью Андреевну), и из клиники красоты — им требовался кто–то, чтобы пугать несговорчивых клиентов.

Раздать щенков, — думала Камилла, — и дело с концом. Из–за чего устраивать бурю в стакане воды?

У Павла Петровича было совершенно иное мнение.

— Тебе, — кричал Столяров на растерявшуюся жену, — нужно было доставить нашу девочку к ее жениху! Всего–навсего — взять Чапочку на руки, проехать в машине полкилометра — причем шофера я тебе предоставил, тебя ж за руль опасно пускать! Прийти в гостиницу, выпустить Чаплину на ковер, самой сесть где–нибудь в уголочке, полистать журнал, выпить чашечку кофе — и всё!!

На глазах Камиллы выступили слезы огорчения.

— Не–ет, — возмущался Павел Петрович, — я, оказывается, слишком многого от тебя хочу! Я, оказывается, на что–то сложное рассчитываю! Это же слишком сложно — привести суку к кобелю! Это ж миссия невыполнима! Это ж…

— Я ни в чем не виновата! — заплакала в голос Камилла. — Я сделала всё, что ты говорил! Я встретилась с этим… чемпионом из зарубежья; я сидела вот тут, — Камилла попрыгала на диване, чтоб точнее обозначить место, — и пила чай с его жуткой хозяйкой! Она пыталась еще накормить меня песочными корзиночками с фруктовым ассорти, рассказывала, как сварить шампунь от блох в домашних условиях!.. А у Чаплиночки за это время с тем лохматым ухажером всё было!

— Что было! что — было! — закричал Павел Петрович. Он охотно бы продолжил рвать на себе волосы, как было четыре месяца назад, когда факт вопиющей собачьей безнравственности был обнаружен, но увы, — на этот раз клиника красоты постаралась на совесть. Искусственно вживленные волосы не поддавались ни расческе, ни эмоциям. — Что ты мне тут заливаешь? Посмотри, ты только посмотри на этих уродцев, — подскочил Столяров к щенкам. — Далматинец, спаниель, ротвейлер, бульдог и чихуахуа — вот с кем спала наша Чаплина, а вовсе не с тем элитным красавцем!