Джером Джером - Мир сцены: Любопытные нравы и обычаи его жителей Страница 3

Сценический злодей стоит выше злодея в действительной жизни. Злодей в действительной жизни руководится более низкими и эгоистическими мотивами. Сценический злодей совершает гнусные поступки, совсем не имея в виду своей личной выгоды, но просто только из любви к искусству. Самые злодеяния служат ему наградой, он наслаждается ими.

«Гораздо лучше быть бедным и злодеем, — говорит он самому себе, — нежели обладать всеми сокровищами Индии и иметь при этом чистую совесть». — «Я хочу быть злодеем, — кричит он, — я убью старого простака и сделаю так, что в преступлении будет обвинен герой, и, пока он будет сидеть в тюрьме, я стану ухаживать за его женой, — хотя все это потребует большого усилия с моей стороны и будет для меня очень неудобно. С самого начала до конца это будет для меня рискованным и трудным делом и не принесет мне ровно никакой выгоды с практической точки зрения. Эта женщина станет меня бранить, когда я явлюсь к ней с визитом и оттолкнет меня, если я вздумаю подойти к ней поближе; ее ребенок, с золотисто-белокурыми волосами, скажет, что я — дурной человек, и даже не захочет поцеловать меня. Комик начнет меня поносить, пересыпая свою речь шутками и прибаутками; а крестьяне в свободный день, слоняясь без дела около деревенского кабака, будут кричать мне вслед. Всякий увидит мои гнусные поступки и в конце концов меня поймают. Меня всегда ловят. Но все равно, я все-таки буду злодеем, ха, ха, ха!»

Но, вообще говоря, нам кажется, что сценический злодей не заслуживает того, чтобы с ним обращались так дурно. У него никогда не бывает ни «имений», ни другой какой-нибудь собственности, так что для него единственное средство поднять свое положение в обществе, это подтибрить собственность героя. У него любящее сердце, а так как у него нет жены, то он поневоле любит чужих жен; но на его любовь никто не отвечает и в конце концов его во всем постигает полнейшая неудача.

После внимательного наблюдения над жизнью (сценической) и человеческой природой (сценической же) мы дадим сценическим злодеям следующий совет:

Никогда не делайтесь сценическим злодеем, если только можете избежать этого. Жизнь злодея слишком беспокойна, а вознаграждение не соответствует тем опасностям, которым он подвергается, и затрачиваемому им труду.

Если вам нужно бежать с дочерью пастора, и она все еще не разлюбила вас, то не выводите ее на середину сцены и не браните ее. Это только раздражает ее, она может вас разлюбить и обо всем рассказать другой девушке, которую захочет предостеречь.

Всего лучше иметь поменьше сообщников; а если у вас уже есть сообщники, то не насмехайтесь над ними и не обращайтесь с ними грубо. Если они скажут хоть слово, то вас могут повесить, а между тем вы делаете все, чтобы только рассердить их. Обращайтесь с ними учтиво и уделяйте им должную часть добычи.

Берегитесь комика. Когда вы совершаете убийство или похищаете деньги из несгораемого сундука, то вы никогда не посмотрите, нет ли тут где-нибудь комика, — вы очень беспечны в этом отношении. Вообще, вам всего лучше убить комика в самом начале пьесы.

Не ухаживайте за женою героя. Она вас не любит, да и можно ли ждать от нее, чтобы она вас полюбила. А потом это неприлично. Отчего бы вам не найти себе какую-нибудь другую женщину? Наконец, в последнем действии, никогда не ездите в деревню на то место, где было совершено вами преступление. Вы всегда это делаете. Мы полагаем, что вас привлекает туда какой-нибудь пикник, который обойдется очень дешево. Но лучше послушайтесь нашего совета и не ездите. Там всегда вас и поймают. Полиция знает по опыту все ваши привычки. Она даже не берет на себя труда отыскивать вас. В последнем действии полицейские едут в деревню и, приехав туда, отправляются в старый замок, или на разрушенную мельницу, где вы совершили преступление, и там поджидают вас.

Если бы у вас не было этой глупой привычки, то в девяти случаях из десяти вы избежали бы наказания. Поэтому держитесь подальше от этого места. Отправляйтесь за границу или на морской берег, когда начнется последнее действие и оставайтесь там до тех пор, пока оно не кончится. Тогда вы будете в совершенной безопасности.

Героиня

Она всегда бывает в бедственном положении, о чем вам непременно сама и расскажет. Нет сомнения, что ей выпадает на долю тяжелая жизнь. Ей решительно ничего не удается.

У всех нас бывают свои огорчения, но у сценической героини нет ничего другого, кроме огорчений. Если бы у нее только одно утро в неделе проходило без огорчений, или она была бы свободна от них по воскресеньям, то уж и это значило бы много.

Но, нет! Горе-злосчастье не покидает ее ни на минуту, с первого дня недели до последнего. После того, как мужа ее обвинят в убийстве — а это еще далеко не худшее из всего того, что может случиться с ним — а ее отец, седой старик, обанкротится и умрет от горя, и тот дом, в котором она провела свои детские годы, будет продан с аукциона, ее ребенок заболеет изнурительной лихорадкой.

Испытывая все эти огорчения, она очень много плачет, что, мы полагаем, вполне естественно, — это такая бедная женщина. Но зрителям бывает очень тяжело смотреть на все эти слезы и еще задолго до конца представления мы начинаем желать, чтобы у нее было поменьше огорчений.

Больше всего она плачет о ребенке. От ее слез он всегда в сырости. Мы иногда боимся за него, чтобы он не схватил ревматизма. Сценическая героиня бывает всегда очень добра. Комик говорит ей, что, по его мнению, она ангел во плоти. Она отрицает это с самой грустной улыбкой (у нее не может быть иной улыбки, кроме грустной).

— Ах нет, — говорит она (конечно, печальным тоном), — у меня много, много недостатков.

Нам, право, было бы приятнее, если бы она побольше выказывала эти свои недостатки. Ее чрезмерная доброта смущает нас. Когда мы смотрим на нее, то утешаем себя только тем, что вне сцены добрых женщин не особенно много. Жить и без того не особенно весело, и если бы в действительности было много таких добрых женщин, какова сценическая героиня, то жизнь сделалась бы для нас невыносимой.

У сценической героини есть в жизни только одно удовольствие — это выходить в метель на улицу без зонтика и без шляпки. Мы знаем, что у нее есть шляпка (и шляпка, сделанная с большим вкусом); мы видели, что она висит на стене около двери в ее комнате, но когда она выходит вечером, чтобы пройтись по улице в сильную метель (при чем слышны удары грома), то она никогда не надевает ее и оставляет дома. Может быть, она боится, чтобы ее не испортил снег, потому что она очень аккуратная дама.

На эти прогулки она всегда водит с собой и своего ребенка. Она, по-видимому, думает, что свежий воздух ему полезен. Но ребенок не находит в снеге ничего приятного, — он в этом отношении не похож на мать. Он говорит, что ему холодно.

В этих случаях сценическую героиню должно бы сильно раздражать одно обстоятельство, а именно то, что снег точно только ее и ждет: стоит только ей появиться, как он сейчас же и пойдет. До появления ее на сцене стоит совершенно ясный вечер, но в тот самый момент, как она выходит на сцену, начинает падать снег. Во все время, пока она остается не сцене, идет сильный снег, но как только она уходит, погода проясняется и бывает совершенно сухо до окончания представления.

По отношению к этой бедной женщине снег «идет» можно сказать, самым несправедливым образом. Он идет над тем местом, на котором она сидит гораздо сильнее, нежели на всей остальной улице. Вот почему мы часто видали, что вокруг того места, где сидит героиня, такая метель, которая залепляет глаза, между тем как противоположная сторона улицы совершенно чиста. Но героине никогда не приходит в голову перейти через улицу.

Нам случилось видать даже такую злостную метель, которая три раза обходила вместе с героиней всю сцену, а потом вместе с ней удалялась за кулисы.

Само собою разумеется, что от такой метели никуда не спрячешься. Сценическая метель — это такая метель, которая провожает вас, когда вы поднимаетесь по лестнице и готова засыпать вас даже и тогда, когда вы ложитесь в постель.

Эти сценические метели еще замечательны и тем, что во время их всегда светит полная луна. Она освещает только героиню и совершенно так же, как и снег, всюду следует за ней.

Никто, кроме лиц, хорошо знакомых со сценой, не может так хорошо понять, какое странное явление природы представляет собою луна. Астрономия сообщает нам кое-какие сведения о луне, но вы узнаете о ней гораздо больше, если несколько раз побываете в театре. Тут вы увидите, что луна освещает исключительно героев и героинь, и только, может быть, как-нибудь случайно ее луч упадет на комика; когда на сцене появляется злодей, то она всегда заходит.

До чего быстро может заходить луна на сцене, это тоже очень удивительно! Вы сейчас только видели ее в полном блеске, посреди безоблачного неба, но пройдет, может быть, только одна минута, глядишь, а ее и след простыл! Точно кто ее повернул по произволу. Сначала это действует на вас ошеломляющим образом, но потом вы привыкаете.