Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают Страница 31

Судья дернулся:

— А ты откуда знаешь, кто она?

— Откуда, откуда… от верблюда! Ты ж с этой рыжей адвокатшей всю неделю… тесно общался на выездном заседании.

— Да уж… наверное, очень тесно, — протянул эксперт, глядя невинными глазами на судью.

— …А глаз ты на нее положил, — продолжил прокурор, — еще раньше, на процессе по убийству. Так? Я ж видел, как ты на нее пялился, развратник!

— В основном на ее коленки, — делано безразличным голосом уточнил эксперт.

— М-да! Не ожидал, что догадаетесь, — слегка сконфуженно ответил судья.

— Интересно, когда ты успел принять ислам? — с каменным выражением лица спросил эксперт.

— Какой ислам? — слегка оторопев, спросил судья.

— Такой! Ведь только у мусульман разрешено многоженство?

— Иди ты! — цыкнул на него судья. — Мне не до шуток. Я с женой развожусь. У нас ничего общего не осталось, мы разные люди.

— А эта твоя… адвокатша. Она что? Тоже от мужа уйдет?

— Во-первых, не адвокатша, а Нина Петровна, а во-вторых, никто нашей любви помешать не сможет, — твердо сказал судья и вышел из кабинета. Затем, повернувшись, через полуоткрытую дверь сказал:

— Коллеги, прошу вас быть на нашем очень скромном торжестве! Время и место оного сообщу позднее. — Дверь за влюбленным служителем Фемиды закрылась.

Мы оторопело переглянулись.

— Ну и дела-а-а! Кто бы мог подумать. Вот дурак, ведь все рушит, все!

Некоторое время все молча переваривали эту сногсшибательную информацию. Потом прокурор поднялся и сказал:

— Давайте за дело. Мы — как ты, должно быть, догадываешься, — обратился прокурор к эксперту, — за это время провернули немалую работу по раскрытию убийства, и вот сейчас у нас на заметке есть три равноценных кандидата в убийцы.

— Ну-ну, давай подробнее!

— Ты, задавая тот вопрос «а почему они оказались вдвоем на чердаке?», был прав. Мы этот нюанс не учли и совсем не рассматривали. Какой-то он не наш, этот вопрос. Он скорее из области психологии. А не имея фигуранта, рассматривать его можно было чисто абстрактно. И эта абстракция давала однозначный ответ: любовная интрижка. Ну и еще кое-какие нюансы. Причем, скорее всего, интрижка с женатым человеком. А иначе зачем им по чердакам прятаться? И еще: поход на чердак мог осуществиться только при полном ее доверии к… любовнику. Наши сотрудники, вернее, сотрудницы еще раз целенаправленно провели опросы подруг убитой. В результате замаячила на горизонте далекая и еще неясная фигура некоего мужчины. И еще кто-то из подруг неуверенно сказал, что он якобы военный.

Второй вопрос, который мы исследовали, это вопрос о громкости, вернее, слышимости самого выстрела для окружающих. Не решен он был еще и потому, что ваши эксперты физико-техники дали только ответ о дистанции выстрела, о том, что он был произведен в пределах действия дополнительных факторов, то есть с близкой дистанции. А вот на вопрос о глушителе они достоверно не ответили. Указали лишь, что частиц, позволяющих судить о применении глушителя мембранного типа, на коже вокруг раны не найдено. А вот наш опер, что служит в РОВД, — бывший спецназовец. Он в декабре 79-го десантировался на Кабул, имеет приличный опыт спецопераций в том же Афгане. Так вот, он всех нас уверил, что глушитель на стволе имел место быть, — тут прокурор поднялся, потирая руки, прошелся по кабинету и продолжил:

— Вот поэтому мы и не стали-то особо этот вопрос исследовать. Так, поспрошали людей, не слышали ли они тогда-то и тогда выстрел — и все. Теперь же пришлось провести следственный эксперимент: набив мешок песком и затащив его на чердак, мы взялись палить в него из «макара». При этом расставили вокруг дома «уши», ну то есть людей. Так вот, выстрел в тишине слышался отчетливо и довольно далеко. Неплохо он слышался и в момент фабричного гудка. Мы было приуныли и уже ушли из дома, как над нами пошел на взлет реактивный истребитель — авиационный полк-то от нас всего в 10 километрах базируется. Вот тут нас и озарило…

— Позвольте, товарищ прокурор, дальше я продолжу, — сказал незнакомый майор.

— Да, будьте добры. — И прокурор, повернувшись в сторону эксперта, сказал, кивнув на военного:

— Это помощник военного прокурора. Прибыл для совместных действий и для координации этих действий с командованием авиационной части.

— Ага! Значит, убивец в погонах…

— Еще неизвестно, — сухо ответил майор, — является ли предполагаемый преступник военнослужащим. Это только предположение, и прошу меня не перебивать, товарищ эксперт.

— Так вот, — откашлявшись, продолжил майор, — местные товарищи провели повторный и прицельный обыск в квартире убитой и обнаружили поношенные погоны с четырьмя звездочками, предположительно, от летней полевой формы. Сразу же опросили родственников убитой о том, чьими эти погоны могли быть. И все уверенно показали, что в их семье военных нет, и никогда не было. А это уже был след, правда, очень слабенький.

— Ну почему же слабенький? — снова влез эксперт. — Бери списки личного состава — и выявляй, кому летом майора кинули, и все — бегом к нему с наручниками.

— Не стоит делать поспешных выводов, — чуть брюзгливо ответил майор. — Мы тоже подумали об этом…

— Но, как оказалось, напрасно! Никому очередное звание майора за последний год не присваивалось, — это отметился репликой прокурор, — а вот о чем мы подумали, так это…

— Так это о том, существует ли точное расписание вылетов самолетов, и кто точно может быть в курсе этого расписания, — с довольным видом дополнил речь прокурора эксперт, — и что таких людей не должно быть много!

— Ну вот, товарищ майор! Видали, каков экземпляр? А вы еще сомневались, привлекать его к операции или нет. Ему бы грамотешки на юрфаке набраться — вообще цены как розыскнику или следователю не было бы!

— Стоп-стоп-стоп, — вскинул руку эксперт, — это к какой такой операции?

— Об этом чуть попозже, если позволите, — тихо сказал майор и продолжил:

— После того как товарищи из местных органов, — он кивнул на прокурора, — сообщили о возможной причастности к убийству военнослужащего, к операции подключились мы — Военная прокуратура и Особый отдел округа. Совместно со службой тыла, под видом внеплановой проверки имущества части, мы тщательно просеяли весь личный состав войсковой части. Нашей целью было выявить тех, кто мог совершить преступление. После подробной проверки всего личного состава части под подозрением осталось три офицера. Прапорщик, капитан и майор. Если коротко, то вот: все они совершенно точно знали время вылета каждого самолета, все они незадолго до полетов (правда, в разное время) убыли из расположения части, причем прапорщик отсутствовал самовольно. Далее, во время отсутствия в части их никто в городе не видел. Никто не знает, где они были. И последнее: все трое женаты, но имеют славу «ходоков»…

— То есть бабников, — смачно сказал эксперт.

Майор посмотрел на эксперта и, чуть усмехнувшись, ответил:

— Ну, коль вы предпочитаете такую терминологию, то пусть будут бабники, хотя это, конечно же, не главное. Главное — каждый из них мог оказаться убийцей.

— Так, а в чем дело? Вызвать и спросить каждого: где они в тот день были?

— Ага, а еще лучше построить весь личный состав и скомандовать: «Тот, кто убил — три шага вперед!» — c издевкой сказал прокурор и добавил: — Ты б лучше помолчал да выслушал, что умные люди говорят, а уж потом…

— Значит, так, — продолжил майор, — каких-либо улик против преступника у нас нет. То есть выявить его просто так, исследуя одни лишь доказательства, невозможно по причине полного отсутствия таковых, а поэтому и разговаривать с ними бесполезно. А раз доказательств нет, то что? — спросил он и, помолчав пару секунд, сказал: — Правильно, их надо раздобыть!

— Где же вы их теперь раздобудете? — спросил уныло эксперт.

— Как где? В одежде убитой женщины. И не мы раздобудем, а вы, товарищ эксперт, их раздобыли! Когда вскрывали труп — и раздобыли. Неужто забыли?

— Ничего не понял. Какие такие улики я раздобыл?

— Сейчас вы все поймете, — ответил майор. — Я, с вашего позволенья, продолжу?

— Эти улики, значит, мы пустим в дело и будем смотреть, кто из них, из подозреваемых, испугается. И когда такой «испуганный» проявится, вот тогда-то мы с ним и поговорим, уж так поговорим! — мечтательно сказал майор.

— А как эти ваши «улики» подозреваемому подсунуть? По почте?

Майор усмехнулся:

— Нет, товарищ эксперт, это вы будете «улики» вручать, изображая из себя продажного субъекта, шантажирующего разоблачением подозреваемого.

Эксперт замолчал, напряженно думая о чем-то, а потом сказал:

— Знаете, товарищи юристы, ваша идея с такой подставой хороша, но есть одно маленькое «но»! Меня в городе знают, у меня имеется определенная репутация. Все знают, что мы друзья с судьей и этим типом, — и он ткнул рукой в сторону прокурора, — с операми водку пью, да и со следователями РОВД и прокуратуры — мы тоже друзья. А вдруг кто-то из этих офицеров тоже в курсе этого… нюанса? Ведь не поверит, догадается, что его разводят. И тогда все насмарку.