Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты Страница 32

– Сейчас будет пост ГАИ, – прокричал Максим, – его никак не объехать. Но там редко останавливают.

Действительно, в шлеме, защитных очках, крагах, фуфайке Максим выглядел достаточно зрелым. Вряд ли, кто рассмотрит в седоке трёхколёсного чуда, тринадцатилетнего подростка. Да и работники автоинспекции в такую непогодь, редко ловят нарушителей, а пьют чай в своём тёплом и светлом аквариуме. Так думал Максим. Но это была ошибка стратегическая.

Аппарат вышел из виража и перед беглецами возник ярко освещённый стационарный пункт ГИБДД. Шлагбаум закрыт. Перед ним стояло несколько автомобилей. Проверяли документы, высаживали пассажиров, открывали багажники.

Максим притормозил и сделал резкий поворот влево. Мотоцикл описал дугу. Коляска с пассажиром, не вписавшись в ширину трассы, с разбойничьим свистом пролетела по воздуху. Бережно пронеся люльку над придорожной канавой, двухцилиндровый убийца запрыгал и со страшным рёвом, понёсся по обочине в противоположенном направлении. Цирковой номер, ввёл гаишников в смятение. Какая наглость. Перед их носом. Через две сплошные линии. Наверняка пьяный. Кто за рулём? Много чего видели, но чтобы так игнорировать дорожную власть.

Наконец оторопевшие блюстители правил дорожного движения стряхнули оцепенение. Разум закипел праведным негодованием. Взревели моторы. Началось преследование. Задержать!!!

Между тем, безумный от природы мотоцикл, выскочил на асфальт и, отплёвывая двухтактной душой выхлопные газы, сломя голову понёсся, навстречу неизвестности. В общем, то, неизвестность была известна. Закончиться вся эта прелесть должна освидетельствованием, протоколом и кутузкой. Но сейчас, в азарте погони, несовершеннолетний мотокентавр закладывал такие виражи, что появилась реальная возможность скоротать пару ближайших месяцев в травматологическом отделении городской больницы.

Поль обдумывал положение. Выхода не видел. Бранил себя, что послушал глупого мальчишку.

– А подрался зачем? Осёл! Всего скорее вышло недоразумение. С кем-то спутали. Задержали, разобрались, выпустили. Мои дурацкие кулаки работают скорее мозгов. А теперь, что? Изуродовал трёх полицейских. За такие действия в России назначат десять лет каторги.

Он представил, как возвращается в Париж после десятилетней отсидки. Старый…, плешивый…, и почему-то в стадии терминальной лейкемии. Угрюмая семья смотрит на каторжанина с укором, а его любимая лошадь Пегги спрашивает: "Что приехал сволочь?"

– Фу…! Бред какой-то! Пора к психиатру.

Из раздумий, кающегося беглеца, вывел омерзительный звук громкоговорящего устройства: "Водитель мотоцикла, срочно прижаться к обочине и остановиться. Повторяю, прижаться к обочине и остановиться. В случае неповиновения будем применять оружие".

– Максим! Максим! Останавливай. Всё равно возьмут.

– Нет, – прокричал мальчишка, – здесь есть просёлочная дорога, они там не проедут, а мы запросто. Стрелять не будут. Побояться.

После этих слов, малолетний гонщик, с изяществом пилота "формулы один", когда тот прогревают резину, начал вилять из стороны в сторону, блокируя обгон патрульной машины.

– Прекрати. Мы сейчас перевернёмся.

– Вот дорога. На Гнилые Выселки. Сейчас свернём! – закричал пацан и опрометчиво увеличил скорость.

Поль действительно увидел уходящий в лес просёлок. Затем перевёл взгляд на Ребекку. Та сидела с застывшим лицом, почему-то на корточках. Наверное, готовилась покинуть убежище при возникновении аварийной ситуации. Внезапно он понял, катастрофы не избежать.

Максим на огромной скорости подлетел к перекрёстку и как все неопытные водители выполнил резкий поворот направо, под люльку.

– Тормози! – но было поздно.

Зад железного коня вздыбился, Поль схватил за шиворот Ребекку, за пояс Максима и чтобы мотоцикл не задавил их, с силой оттолкнулся. Вся троица дружно вылетела и точно стайка встревоженных чибисов, понеслась в хвойные заросли навстречу дорожно-транспортному травматизму. Через мгновение, железный друг с ужасающим грохотом стал кувыркаться и, высекая снопы искр, разваливаться на куски. Потом был удар.

Глава 9

О том, почему Черчилль не любил лошадей

Поль сознание не терял. Несмотря на боль в правом боку он видел, как подъехала машина дорожной полиции, а затем медики. Потрогал себя и попытался встать. Это удалось. Всё болело, но определить какое место именно, было невозможно.

– В моём положении лучше притвориться смертельно раненным, – решил француз и вновь прилёг. Повертев головой, обнаружил Максима, лежавшего в метрах пяти и державшегося за правую руку.

– Как ты?

– Вроде ничего, только рука сильно болит, похоже, сломал.

Ребекка была жива. Она полусидела в метрах десяти, прислонившись спиной к осине, потирала ногу. Все были ужасно исцарапаны. Однако, нарушивший целостность кожных покровов, еловый матрас, спас жизнь участникам потрясающего полёта.

Между тем, патрульный автомобиль развернулся и дальним светом осветил участников гонок. К ним сразу направились медики и милиция.

Раздался возглас, – глядите-ка и Живорезов здесь!

После этих слов все пришли в неимоверный восторг. Поль не понял, почему правоохранительные органы так бурно реагировали на поимку Максима, тринадцатилетнего мальчишки, угнавшего отцовский мотоцикл. Радость была столь велика, что несколько сотрудников зааплодировали, словно в расставленные милицией сети, угодил не пацан, а серийный убийца.

Ребекку и Максима подхватили медики и на носилках стали выносить к дороге. Поль недоумевал, почему несколько милиционеров приблизилось к его персоне с предельной осторожностью. Перебросились короткими фразами. Схватили под микитки и стали осуществлять транспортировку. В скрюченном положении, француз представлял собой весьма печальное зрелище. Жертву трёхколёсного монстра подтащили к машине и затолкали на заднее сиденье.

– Наручники будем одевать?

– Не стоит. Объект едва живой. Не сбежит. Куда повезём?

– Сейчас капитан подскажет.

Действительно, образовавшийся начальник распорядился – везите в следственный изолятор. И медиков туда. Этот за один день столько наворотил, что теперь лет десять баланду хлебать будет, – и добавил, – важная птица.

Поль сообразил, что тюрьмы не избежать. Осознавая безвыходность положения, съёжился и глубоко вздохнул.

– Поздно вздыхать. Раньше следовало думать, – стал читать наставления капитан, а затем поторопил водителя, – поехали, сбежит ещё. Трогай.

Сержанты уселись в машину, закурили, заскрежетала коробка передач, машина двинулась.

В салоне автомобиля пленный француз распрямился и через запотевшие окна стал рассматривать окрестности. Про себя решил, – если уж не убился на мотоцикле, то наличие не попорченного аварией здоровья открывало перспективы побега. А это не плохо. Главное чтобы остановились. А там Бог поможет.

Между тем путники достигли города. Весь исцарапанный, в изрядно мятой одежде, окруженный трогательной заботой работников милиции, Поль въезжал в колыбель семьи Джигорезо. Историческая Родина приняла внука незаконного эмигранта с усердием полицейского государства.

– Притормози у магазина, сигарет купить, – попросил сержант.

– И мне пачку возьми, деньги в отделе оставил – добавил водитель, приостанавливая машину.

Провиденье. Свершилось. Это судьба. Вероятно дед, стоящий сложа руки на краю облака, изрядно злой, взирая на приключения непутёвого внука, реально способствует его освобождению.

Дождавшись, когда сержант скроется в стеклянном проёме магазина, француз резко распахнул дверь и помчался в безвестном направлении по незнакомым улицам темного города. Здоровья беглецу было не занимать. Где там коротконогим полицейским. Чемпион университета в беге на четыреста метров, даже подёрнутый жирком, демонстрировал блестящий результат.

Проскочил в арку, заметался.

Раздался милицейский свист, затем топот ног и разгневанный крик.

– Сбежал гадина!

– Говорил, одень наручники!

– Он в арку забежал. Окружай мерзавца! Третий раз за день из-под стражи уходит. Поймаю, всё рыло отобью.

Столь ужасная перспектива удесятеряла силы и стимулировала бег. Поль взобрался на забор и хотел спрыгнуть. Однако препятствие в ширину не закончилось и оказалось крышей сарая. Пробежав по ломающемуся шиферу, спрыгнул на землю и припустил. Тропинка идущая по буераку, заросшая пожухшей крапивой и густым кустарником, уходила по крутому виражу вправо. Бежать пришлось долго. Крики преследователей стали отдаляться. Впереди обозначился, подернутый льдом ручей и покосившийся забор. Поль запрыгнул на дощатое сооружение. Под его массой ветхая конструкция закачалась, а затем с видимым нежеланием рухнула на землю. Раздался душераздирающий крик. Из-под забора орала голова мужчины. Поверженное провинциальной архитектурой тело, исполняло ещё минуту назад физиологический акт, завершению которого помешал беглый француз. Поль за подмышки вытащил несчастного и убедился в правильности своей версии. Мужское естество было саднено, а при пристальном рассмотрении угадывались занозы.