Сан-Антонио - Стендинг или правила приличия по Берюрье Страница 33

Он встает со стула, потягивается и улыбается нам.

— Примите к сведению, что сейчас в большинстве случаев вместо балов проводят танцульки. Диски и виски не доводят девушек до добра. Диски используются как предлог, чтобы поиграть в «папу-маму». Девчонки увешивают стены своей комнаты иллюстрированными конвертами из-под дисков. На них можно увидеть Джони Холлидея, сидящего в одной рубашке за рулем своей тачки, и других, но уже в более авантажных позах, и все это будоражит воображение, вызывает зависть, заставляет верить всяким небылицам.

Современные девчонки устраивают что-то наподобие очных ставок. У какой-нибудь подружки собираются несколько приятелей, чтобы послушать, так сказать, последний диск, привезенный из Америки. С записью какой-нибудь бешеной какофонии, которую лично я не переношу на дух. Такая истеричная, что с ума можно сойти. А по ушным перепонкам бьет труба. Она так воет, что начинаешь себя спрашивать, мужик дует в инструмент, или компрессор! Особые мастаки по этой части — черные, у них в бронхах будто мистраль дует! На этих встречах дискоманов атмосфера нагревается в два счета.

Все друг друга тискают. Шторы задернуты, дверь закрыта! Дешевое вино, приглушенный свет, дым коромыслом от сигарет и вопящий во всю глотку идол. Вот какая там атмосфера. Все как в дурмане. От поцелуев взасос их качает. Они уже ничего не соображают в этом чаду. Глаза постельников и бездельников, как скажет мой шеф, многоуважаемый комиссар Сан-Антонио. Вот что такое молодежные танцульки. Теперь ясно, почему молодежь так тянется к Общему рынку. Свободный обмен? Они — за. Обеими руками! И чтобы на глазах у всех! Эта фиеста у них называется сабантуем! Трясучкой! Все сношаются со всеми. Это отмена ревности, в одном смысле. Мы идем к освобождению пары, сыны мои! К полному раскрепощению. Вместе с тем, я сам себя спрашиваю, а так ли это показано для воспитания девушек? Тот ли это верный способ установления контакта с жизнью и ее радостями, так ли показаны по своей сути поцелуи, как мы читаем об этом в журнале «Она»? Согласно мне, в жизни любовь — это как кухня. Тот, кто в начале своей жизни ест только соусы, в конце концов начинает испытывать к ним отвращение и ненавидеть их, разве не так? И до такой степени, что любая жратва кажется ему преснятиной, и он совсем теряет к ней вкус. Девчушка, которая возносится на седьмое небо с кем попало и когда попало, совсем не задумываясь о последствиях, в конце концов притупляет свои чувства: это — фатально.

И однажды наступает день, когда она, если она не ненасытная, скажет себе, что все эти штучки ничем не отличаются друг от друга. И что один Казанова похож на другого. И бедняжка теряет к этому вкус. Она льет горючие слезы, выплакивает один глаз и кончает тем, что в один особенно гнусный вечер, когда мысль о бесполезности вещей и идентичности людей начинает ее терзать с невыносимой силой, открывает кран газовой плиты.

Берю как плетью рассекает воздух своим пальцем:

— Следите же за своими дочерями, черт вас возьми! Не давайте себя водить за нос с этими танцульками под диски. Если они любят музыку, водите их на концерты!

То же самое насчет выпивки. Сосать виски в семнадцать лет еще слишком рано.

Чем больше стаканов они выпивают, тем быстрее их печень превращается в камень. Посмотрите, какой у них под макияжем цвет лица! Желтушный! Поглядите в их потухшие глаза! Ну, а если у них действительно есть склонность к выпивке, давайте им портвейн. Надо пить по-французски, парни! А не то заржавеют каналы. Но я еще больше против табака.

Чуть появившись на свет, они уже суют в рот сигарету. У них слипаются ноздри, расширяются глаза, отвисает губа, а лицо приобретает цвет дыма. Это же беда. Табак убивает аппетит, нарушает дыхание, тормозит рост. У меня на этот счет свои мысли. Я твердо верю, что табак изобрели для вояк и только для них. Это — мужицкое дело. Когда я гляжу на этих худосочных девушек, убого сосущих цигарку, все в груди у меня разрывается. В общем и целом, никотин — это наркотик, правда? А что это значит? А это значит, что едва вылупившись из яйца, эти мисс-недотроги играют с ядом! Потому что это именно так, надо об этом говорить прямо и называть глаголы своими именами! У них что: есть какие-то изъяны или как, у этих на все плюющих родителей, которые вынимают сосок груди из рта своих девчонок и дают вместо этого сигарету «Голлуаз»? Между двумя сигаретами «Жиган» они их пичкают витаминами, думая, что таким образом они выполняют свой родительский долг. Сначала витамин В12, а потом никотин — для равновесия! По существу, они даже гордятся тем, что те превращаются в курильницу для благовоний! Внутри себя им даже льстит, что те выплевывают дым через рот и через ноздри, будто это какой-то геройский поступок. А уж если те будут выпускать дым через уши и другие отверстия, то эти добренькие мамаши и папаши вообще, наверное, растают от восхищения! Это же великое событие! Как великая революция!

Берю имитирует женский голос:

«Да вы только посмотрите на нее, на Анриетту, как она здорово курит! Как ровно и густо выходит у нее дым из ноздрей! Как у заядлого курца, правда! Не шевелитесь, она и дым умеет глотать! Проглоти, Анриетта, покажи господину. Да весь глотай, ты у меня уже большая. Вот так! Видели? Совсем ничего не вышло наружу! Все осталось в ее маленьких легких, в желудке. Разве это не замечательно, в таком возрасте и такое мастерство, я вас спрашиваю? Мы на нее надеемся. Мы надеемся, что когда-нибудь она научится курить трубку, сигару, кальян и индейскую трубку мира! Жевать табак! Эй, Анриетта, ты будешь жевать табак, цыпочкаты моя! Обещаешь? Самый крепкий, от которого зубы желтеют!»

Он умолкает. Смех в зале. Когда Берю в ударе, он расслабляет, отупляет и смех вызывает.

Он напускает на себя важность Хрущева, снимает один башмак с ноги и стучит им, как молотком, по столу, чтобы навести порядок и угомонить зал.

— Прежде, чем мы закончим вопрос о воспитании девушки, — говорит он, — я дам несколько советов по этому поводу. Во-первых, остерегайтесь отдыха в кемпингах. В палатке места мало, поэтому все находятся в горизонтальном положении, а это вызывает желание на что-нибудь залезть. Подумайте хорошенько над этим, когда ваша дочь заявит вам, что она собирается ночевать в палатке фирмы Тригано. Хотя, с другой стороны, не спать же ей на дереве там нет самых элементарных санитарных удобств.

Во-вторых, — продолжает Неистощимый, — не посылайте ее в Англию под предлогом совершенствования в языке. Там наши студентки совершенствуются не в аглицком языке, а в велюровом языке принцесс. Все думают, что ростбифы стеснительны и недоразвиты, как мужики. Все это выдумки. Посмотрите, сколько студенток возвращается домой через Ла-Манш с нелегальными карапузами в своих трюмах!

Они так усердно учились у этих амбалов в медвежьих волосатых шапках, что сами стали оголяться до волос, в которых родила их мать, в этом лондонском тумане. Вывод: остерегайтесь всего, что касается Великого Альбиноса.

В-третьих, не перегружайте их учебой. Нет ничего хуже, чем ученая женщина. Она считает себя выше всех. Ведь бабы, даже если они вообще ничего не знают, уже считают себя ровней с нами, а представьте себе последствия в заданном случае. Это же просто беда. От ума они уже ничего не боятся. У меня есть коллега, который женился на кандидатке наук, на одной преподавательнице с кучей всяких дипломов. Так вот она всю жизнь обзывает его занюханным тупым легавым! Он имеет право только на мытье посуды.

— Я говорю о Маньоле, — говорит он, глядя на меня.

Это у него вырвалось непроизвольно. Он смущается, замолкает, а потом, видя, что мои товарищи не поняли, кому он это сказал, с еще большей горячностью продолжает:

— Он имеет право только на мытье посуды, я вам сказал, и еще на то, чтобы готовить кофе, убирать постель, заниматься стряпней, в общем на все, кроме права заниматься любовью! Мадам слишком ученая, чтобы позволить себе трахаться с сыщиком! Неделю еще можно потерпеть, но наступает викенд, который напоминает о том, что Иисус Христос позволял себе в это время расслабиться после некоей святой пятницы! Вывод: Маньоль дома — овечка, а на службе — лев. Когда я бываю занят и не могу лично вести сложные допросы, то всегда приглашают его. Для этого славного малого — это полная релаксация, он делает это для собственного удовольствия. У него самый знаменитый крюк в нашей конторе. Сколько я ни отрабатывал, я так и не научился его удару по печени! Он как бы ввинчивает свой кулак вправо перед ударом. Это какая-то магия. Ваш клиент моментально становится грустным и начинает пускать зеленые слюни. Маньоль просто упивается своей работенкой. Для него это не обязанность, а истинное наслаждение. Когда он отделывает какого-нибудь типа, в своем подсознании он всегда думает о своей благоверной, вы понимаете? И это удесятеряет его силы, будто пантокрин ему ввели. Вот тебе, за твой школьный аттестат! Получи за свой диплом бакалавра! А это за твою кандидатскую. Скушай эту штучку за твою докторскую, за твое профессорство, за твою филофалию и за твое и так далее и так далее. Все, что он изрекает избиваемому клиенту во время урока по перевоспитанию, относится к женскому полу, все для мадам Маньоль! Это подтверждается тем, что он всегда начинает с женских ругательств: сволочь! дрянь! погань! Однажды, в моем присутствии он обозвал одного ханыгу дерьмой! Дерьмой, понимаете? Разве это не признание? Этот пример, парни, говорит о том, что жена-эрудитка погибель для семейного очага. Если вы хотите меня послушать, то дайте им дойти до аттестата, — это можно. А как только ваши пацанки сдадут экзамен на аттестат, вперед, форвард! Плита, раковина, чистоль и стиральная машина! Берю, уже ставшим привычным жестом, снимает шляпу и начинает прохаживаться между рядами. Кисти его коротких и мощных рук сжимаются в кулаки! Он останавливается перед самыми несимпатичными рожами, бросает на них беглый взгляд и шепчет: «Я все-таки найду того, кто расшатал мне стул! Я не забываю».