Уильям Джейкобс - Искатели клада. Рассказы Страница 33

На следующее утро его рабочее платье снова появилось в спальне, но другое еще оставалось в руках тети Эммы. Однако, рабочий костюм был порядочно поношен, и, закрыв лавочку, м-р Джобсон после некоторого колебания нарядился в свое новое платье и, покорно взглянув на жену, вышел из дому. Миссис Джобсон с восторгом сообщила дочерям:

— Он привыкает. Он был доволен, что контролер в поезде назвал его вчера "господином".

Следующие дни показали, что она как будто бы и права.

— Ты делаешься совсем элегантным, — смеясь заметила миссис Джобсон.

— Нет, мать, нет! — ответил он. — Все дело в том, что я понял, что ты права, как и всегда была права. Человек моего положения не имеет права одеваться как какой-нибудь уличный торговец. Это не хорошо по отношению девушек и даже молодого Берта. Я не хочу, чтобы они стыдились своего отца.

— Теперь им не придется стыдиться, — возразила миссис Джобсон.

— Я стараюсь исправиться, — сказал ее муж. — Но не имеет смысла хорошо одеваться, если не умеешь себя вести, и вот вчера я купил книгу "хорошего тона".

— Великолепно! — воскликнула в восторге миссис Джобсон.

Мистер Джобсон был доволен, что его покупка получила одобрение всех остальных членов семьи. Ободренный этим, за чаем он решился высказать свое мнение о пользе книги.

— Во-первых, — медленно начал м-р Джобсон, — до сих пор я не знал, что неприлично дуть на чай, если он горяч, а также пить его с блюдца, — это делают лишь низшие слои общества.

— А если ты торопишься? — спросил Берт, готовившийся поднести ко рту полное блюдечко.

— Ни в коем случае! Джентльмен скорее откажется от чая совсем, но не будет пить его с блюдечка.

— Ковырять в зубах пальцем тоже очень неприлично, — продолжал м-р Джобсон. — Пища должна удаляться незаметно кончиком языка.

— Я этого не делала, — сказала Глэдис.

— Ни в коем случае не полагается есть с ножа, — продолжал отец.

— Из-за тебя мама обрезалась! — резко прервала его Глэдис. — Вот что ты наделал!

— Co-временем мы все будем вести себя иначе, — сказал мистер Джобсон. — Но меня интересует еще вопрос о мясной подливке: вы не можете ее есть вилкой, а о ложке здесь ничего не говорится! Да, а также относительно холодных ванн, мать.

— Холодных ванн? — удивленно спросила жена. — Каких холодных ванн?

— Холодные ванны, которые мы с Бертом должны принимать. В книге говорится, что настоящий джентльмен лишит себя скорее завтрака, чем холодной ванны, а ты знаешь как я люблю свой завтрак.

— А как же я с девочками? — удивленно спросила миссис Джобсон.

— В книге об этом ничего не говорится, в книге упомянуты джентльмены, — ответил м-р Джобсон.

— Но у нас нет ванной комнаты, — заметил сын.

— Это ничего не значит, достаточно будет лоханок. Мы с Бертом будем приносить их наверх каждый вечер, а девицам будет хороший моцион наполнять их по утрам водой.

— Не знаю, как это будет, — заметила опешившая миссис Джобсон. — Во всяком случае, тебе с Бертом придется таскать лоханки наверх и спускать их вниз. Я сказала бы, что это хлопотно.

— Но это необходимо, мать! Ведь только низшие классы обходятся без ежедневной холодной ванны. Так говорит книга.

В тот же день вечером м-р Джобсон втащил наверх свою лоханку и наутро, после ухода жены из спальни, открыл дверь и, взяв стоявшие за ней ведро и лейку, вылил содержимое их в лохань. Подумав с минуту, он поболтал в воде правой ногой и после многократного погружения вытер ее полотенцем и, одевшись, спустился вниз.

— Я весь горю, — сказал он, садясь за стол. — Мне кажется, что я готов съесть целого слона, и чувствую себя свежим, как маргаритка… Не так ли Берт?

М-р Джобсон младший, только-что вернувшийся из лавки, заметил, что он чувствует себя скорее подснежником.

— А кто это расплескал воду по лестнице? — недовольно сказала миссис Джобсон. — Не верю, чтобы все принимали холодные ванны по утрам. Мне кажется это вредным.

М-р Джобсон взял книгу и, открыв на соответствующей странице, протянул ее жене.

— Если я за что принялся, то должен делать это как следует, — торжественно произнес он.

Покончив с завтраком и вытерев рот носовым платком, он вышел в лавку.

— Конечно, все это прекрасно, — сказала жена, — но он принимает это слишком всерьез.

— Вчера в течение утра он мыл руки раз пять, — сказала входившая из лавки Доротея, — и заставил ждать покупателей.

Но этот ропот не доходил до м-ра Джобсона, так как было решено не выказывать ни малейшего неудовольствия, чтобы не испортить его влечения к новому костюму и хорошему тону. Даже когда удовлетворенный своею преображенною внешностью он принялся за внешность жены, то и тогда не было проявлено неудовольствия. До сих пор ширина ее платьев и размеры ботинок объяснялись желанием скрыть недостатки фигуры, но на этот раз м-р Джобсон, увлеченный новой идеей, отказался выслушивать эти философствования. Взяв с собой Доротею, он отправился за покупками. В ближайшее воскресенье миссис Джобсон, выйдя на прогулку с мужем, щеголяла в ботинках на высоких каблуках и с узкими острыми носками. Ее талия, сильно расплывшаяся за последние годы, была заключена в строгие рамки, а шляпа, предназначенная для модной прически, дополняла эффект.

— Ты великолепна, мама! — сказала Глэдис.

— Но я чувствую себя далеко не великолепно. Эти ботинки жмут мне ноги, точно раскаленное железо.

— Они совсем тебе по ноге, — возразил м-р Джобсон.

— А платье как будто чуть-чуть узко, — продолжала она.

М-р Джобсон окинул ее критическим взглядом.

— Быть может, его следовало бы распустить на четверть дюйма, — глубокомысленно сказал он, — но оно тебе совсем по фигуре.

Жена сделала над собой усилие и улыбнулась, но затем шла молча и лишь пылающее лицо говорило об ее страданиях.

— Я чувствую себя ужасно! — сказала она, наконец, прижимая руку к сердцу.

— Ты скоро привыкнешь. Посмотри на меня: я также чувствовал себя вначале не важно, но теперь ни за что не вернулся бы к прежнему платью. Ты полюбишь эти ботинки.

— Если бы я могла их сбросить, они мне были бы более любы. Я не могу дышать!

— Но ты очаровательна, мать! — старался ободрить ее муж.

Она попробовала было улыбнуться, но тщетно. Сжав губы, она с трудом переступала с ноги на ногу. Не доходя двух верст до дому, она остановилась и решительно заявила:

— Если я не сниму сейчас этих ботинок, то останусь калекой до конца жизни, — у меня уже три раза подвертывалась нога.

— Но ты не можешь снять их на улице, — поспешил остановить ее м-р Джобсон.

— Надо нанять извозчика, или что-нибудь! — истерически воскликнула она. — Иначе я стану кричать.

Она оперлась о железный забор, окружавший какой-то домик, пока м-р Джобсон, стоя на мостовой, искал глазами извозчика, который появился как-раз во-время и спас м-ра Джобсона от скандала, готовившегося разыграться на улице.

— Слава богу! — вздохнула она, усаживаясь. — И не думай расшнуровывать их, Альф, а разрежь поскорей шнурки и стащи их с ног.

Они ехали домой с ботинками, торжественно красовавшимися на свободном переднем сидении. М-р Джобсон первым вышел из экипажа, и лишь только дверь, в которую он постучал, открылась, миссис Джобсон вылезла из пролетки и прошлепала все пространство от нее до двери дома в одних чулках, держа ботинки в руках. Она была уже у своей двери, как м-р Фоли, появлявшийся всегда бог знает откуда, когда его совсем не надо было, выглянул из-за пролетки.

— Катались в лодке? — спросил он.

Миссис Джобсон, обернувшись, надменно подняла голову и, спрятав ботинки за спину, подарила его молчаливым презрением хорошо воспитанной женщины.

— Я видел, как вы шли в этих ботиночках, — продолжал бессовестный м-р Фоли, — и подумал: форс, конечно, можно задавать, но если она думает подражать нынешним барышням…

Дверь захлопнулась и м-р Фоли остался наедине с улыбавшимся м-р Джобсоном.

— Ну, как? — спросил первый.

Мистер Джобсон лукаво подмигнул:

— Держу пари на фунт, что я не надену эту штуку в следующее воскресенье, — шопотом ответил он, указывая на цилиндр.

— Не подойдет! — отрицательно покачал головой м-р Фоли. — Я не раз держал пари с тобой, но еще никогда не случалось мне выигрывать. До свидания…

Чужое платье

В девять с половиной команда "Тритона" была еще погружена в дремоту; в девять часов тридцать две минуты три матроса проснулись и подняли головы со своих коек, стараясь разглядеть что-нибудь в темноте, в то время, как четвертому снилось, что с бесконечной лестницы надает поднос. На полу бака что-то возилось, чертыхаясь и почесываясь.