Иван Стаднюк - Максим Перепелица Страница 36

Тут можно читать бесплатно Иван Стаднюк - Максим Перепелица. Жанр: Юмор / Юмористическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Стаднюк - Максим Перепелица

Иван Стаднюк - Максим Перепелица краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Стаднюк - Максим Перепелица» бесплатно полную версию:
Призыв в армию не омрачил веселую душу Максима: он уверен, что любимая его дождется. Проявив смекалку и инициативу во время учений, герой получает личную благодарность генерала и в срок возвращается в родное село.

Иван Стаднюк - Максим Перепелица читать онлайн бесплатно

Иван Стаднюк - Максим Перепелица - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Стаднюк

Когда приблизился строй к Сокору, я кричу ему:

– На каблуки наступим! Почему дистанцию не выдер­живаете?

Янко виновато покосился на меня и нерешительно по­шел вперед.

Целый день трудились мы в лагере. И из головы моей не выходила мысль о Янко. Как выкурить из него та­кую дурь? Ведь командир я. А какой из Сокора солдат, если он как пугливая ворона? Все ждет, что беда приклю­чится.

Ночевать остались мы в лагере. Разбили палатку, по­ужинали и, выставив часового, улеглись под ней на сене, которое еще в прошлом году заготовили для солдатских матрацев. Сладко ныли натруженные за день руки и ноги. Разговаривать не хотелось, и мы лежали молча, прислу­шиваясь к шагам рядового Казашвили, который первым заступил на пост. И вдруг на недалеком дереве страшным голосом заголосила какая-то птаха. Лежавший рядом со мной Янко Сокор всем телом вздрогнул от этого крика и хотел от испуга на ноги вскочить.

– Что, – спрашиваю у него, – шкрябнул за душу та­кой голосок?

Тут птица опять закагукала, и Сокор даже дышать пе­рестал. Потом тихо сказал:

– Ой, не к добру это. У нас в селе после таких кри­ков пожары бывают. Или помирает кто-нибудь.

– Да неужели?! – удивился я. – А у нас в Яблонивке, – говорю, – однажды сова покричала на крыше хаты дядьки Мусия, так он на второй день с самим чертом встречу имел – на кладбище.

– Гляди ты! – воскликнул Янко, придвигаясь ближе ко мне. – Как же это?..

– А вот послушай.

И чувствую, как насторожились от любопытства мои солдаты. Перестал ворочаться в углу на сене Симаков, притихли Панков и Митичкин. Даже шаги часового Казашвили умолкли близ палатки.

Я дождался, пока Казашвили отойдет к грибку, и на­чал рассказ:

– В нашем селе Яблонивке когда-то из-за девчат мира не было. Если ты парубок, то ищи себе подружку на своей улице, ну – еще на соседней; словом, на своем кутку, как у нас говорят. Но не вздумай присоседиться к девчатам, которые на другом конце села живут. Поймают тебя тамошние хлопцы и…

– Повесят? – нетерпеливо спросил Янко.

– Еще хуже, – отвечаю. – Добре, если только бока наломают. А то еще заставят спичкой дорогу мерить.

– Как это? – заерзал на сене Сокор.

– Вот тебе дивно? А было такое время, когда в селе ни клуба, ни кино не знали, вот и развлекались по-старо­режимному. Поймают хлопцы чужого парня, дадут в руки спичку и заставят всю улицу, где живет дивчина, к кото­рой он ходил, промерить. Не подчиняешься – бьют. Ме­ришь, а они ржут, как кони. Ошибешься в счете – начинай сначала.

– И вам приходилось мерить? – опять не утерпел Сокор.

– Ну, нет! Это не на моей памяти было. А вот батька мой, Кондратий Филиппович, мерил. Правда, редко: ноги у него длинные. Через любой плетень он мог одним духом перемахнуть. А в огородах его не поймаешь. Вот и махнул однажды. А хлопцы знали эту его привычку через плетень прыгать и подкараулили. Но он бежал с такой страшной силой, что удержать не сумели – попадали. Но потом до­гонять стали. Напугался мой батька. «Раз так караулили его да еще не удержали, значит крепко обозлились. Если поймают, то такое учинят, что потом среди людей не пока­зывайся – засмеют.

Вот и удирал он что было сил. А за огородами начи­налось кладбище. Там среди могилок спрятаться легко. Ведь поздний вечер – темно.

Перелетел через канаву, которая кладбище от левады отделяет, вроде благополучно, если не считать, что яйцо об кусты ободрал да клок рубахи на рукаве выхватил. Но слышит, что и хлопцы не отстают: так трещит сзади него кустарник, что в селе собаки гавкают.

Начал мой батька петлять меж могил, крестов и искать местечко, где лучше спрятаться. Но как спря­чешься, раз рубашка на нем белая – заметят. Носился он так по кладбищу и вдруг… под ногами не оказалось земли! Как махнул куда-то вниз, дух захватило. От страха и па­мять отшибло. Пришел он в себя, осмотрелся. Увидел над головой небо, звездами усыпанное. Все ясно: в яму угодил. И тут только вспомнил он, что дед Захар умер и это для него могилу приготовили.

Могила так могила. Лишь бы от хлопцев сховаться. Сидит батька на сырой земле, притаился. Но погони не слышит. Видать, парубки дальше побежали. А может, в могиле давненько он пролежал, пока память его верну­лась, кто знает. Но что это?.. Слышит он, что совсем ря­дом за его спиной что-то дышит, как собака в жаркий день. Похолодел батька. «А может, почудилось?» – ду­мает. Нет! Дышит!..

Как вскочил он на ноги, то об одну стенку, то о дру­гую. Пытался руками за верх ухватиться. Но куда там! У нас такие глубокие могилы копают, что даже с самыми длинными ногами не выбраться из них. Кажется, от страха завопил мой Кондратий Перепелица. И когда он закричал, услышал, что и оно, то, что громко дышало, тоже крикнуло как-то по-телячьи или козлячьи. А ви­дать – ничего не видно. Яма же, могила одним словом…

– Вот сочиняет командир! – послышался у палатки голос рядового Казашвили. – Что же, черт, по-вашему, в той могиле сидел?

– Товарищ Казашвили, – отвечаю, – не отвлекайтесь от службы.

Казашвили неохотно отошел от палатки, а я продол­жаю рассказ.

– А может, и черт, – говорю. – Откуда батька мог знать? Тогда в нашей Яблонивке и в черта верили. А тем более, когда батька еще раз попытался вылезть из ямы, сорвался и упал на что-то мягкое, в шерсти все. Как бод­нуло оно его в живот рогами, прямо зашипел он от боли. В глазах искры засверкали. И, может, от тех искр в его мозгу просветлело. Догадался батька, что сидит он в од­ной яме с обыкновенным бараном.

Смеются мои солдаты, но мое дело рассказывать. Вот и продолжаю:

– Пощупал батька барана руками, погладил, а он так жалобно: «Ме-э-э-э… М-э-э-э…» Бедняга, тоже случайно в могилу влетел. Дорога-то в двух шагах от кладбища.

Сидит батька в этой могиле вместе с бараном и думает, как ему теперь жить? Узнают люди – смеху на все село будет. А узнают обязательно. Сам же он не мог выбраться из такой глубины.

Думал, думал горькую думу и задремал. И вдруг сквозь сон слышит – телега скрипит на дороге. А дорога, как я говорил, рядом с кладбищем проходит. Вскочил он на ноги, прислушался к голосам на телеге и узнал, что это сосед дядька Мусий и его спрягач косой Василь от мель­ницы возвращаются. Спрягач – значит, лошадей спрягал. Мусий и Василь имели по одной коняке. А на одном коне далеко не уедешь. Вот и объединились они. О колхозах тогда, конечно, и слыхом не слыхали.

Кричит им мой батька:

– Дядьку Мусий? Дядьку Василь!.. Телега перестала скрипеть – остановилась. На ней – молчок. Потом дядько Мусий спрашивает у Василия:

– Почудилось или нет?

– Нет. Я тоже слышал, – отвечает Василь. – С клад­бища голос… Никак, душа Ерофея Серомахи зовет. На той же неделе его похоронили.

– Дядьку Мусию! – снова кричит батька. – Это я. Вытяните меня из могилы!

И как только сказал это, не выдержали нервы у ста­риков. Ударили они по лошадям – и ходу.

Но на околице села страх у них немного прошел. Оста­новились.

– А не подсмеялся ли над нами какой-нибудь хлопчага? – спрашивает дядька Мусий и скребет рукой заты­лок. – Конечно, подсмеялся! Поймать бы этого шутника да батогов надавать! Может, пойдем? Изловим сукиного сына?!

И вот Мусий и Василь крадутся к кладбищу. Часто останавливаются, подталкивают друг друга вперед. Каж­дый норовит идти сзади. А коней на дороге остановили.

– Эгей! – кричит Мусий. – Кто там звал?!

– Та цэ я! Кондрат, сын Филиппа! Шел вечером через кладбище и в могилу влетел.

– А ты не брешешь, что ты Кондрат?

– Ей-богу, я!

– Тогда скажи, как звать моего цуцика.

– Цуцика – Ушастик. Только никакой он не цуцик, раз штаны на людях рвет…

– Верно, его голос! – обрадовался Василь.

– Он! – согласился Мусий. – Святую правду про моего цуцика сказал, – и хитренько подмаргивает своему спрягачу. – Та не-е… Какой же ты Кондрат? Ты размазня. Такой хлопец, как Кондрат, в яму не попадет.

– Да я же! – со слезами доказывает мой Кондраша.

– А если ты, так скажи еще, чем славится мой са­док? – спрашивает Мусий.

– Чем-чем! Да ранней грушей-макоржаткой!

– А не знаешь ли ты, часом, кто ее обломал?

– Ну я! Но когда это было!

– Ух ты сукин сын! Так цэ, значит, ты ее обломал?! До сих пор груша не родит! Сейчас я тебе крапивой по стыдному месту нашмагаю!..

И Мусий подошел к самой яме. Разглядел в темноте голову Кондрата и довольно засмеялся.

Тем временем дядька Василь побежал к повозке, чтобы вожжи отвязать – иначе вытащить из ямы человека не­возможно. А батька все упрашивает Мусия, чтобы он ни­кому в селе не рассказывал, обещает пляшку горилки принести. Но дядька Мусий и слушать не хочет: ходит во­круг ямы и крапиву рвет. Да еще приговаривает:

– Добрая крапивка! До костей продирает.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.