Роберт Ладлэм - Дорога в Гандольфо Страница 37

И тогда разъяренный и расстроенный шейх быстро купил американскую холдинговую компанию «Буффало корпорейшн» и начал действовать через нее. В результате Святой Томас на вполне законных основаниях стал американской собственностью. И Хаукинзу, когда он заинтересовался этим, не понадобилось много времени, чтобы выяснить то, что «Буффало корпорейшн», зарегистрированная по адресу: штат Нью-Йорк, Буффало, Олбани-стрит, — является филиалом мало кому известной компании «Пэн френдшип» со штаб-квартирой в Бейруте.

Последовавшие вслед за этим звонки в несколько израильских расчетных палат позволили со всей определенностью выяснить и то, чем занимался Азаз-Варак во время своих поездок в Израиль. Оказалось, что он скупил почти половину недвижимости в Тель-Авиве, причем большую ее часть — в его бедных кварталах, и таким образом стал собственником тель авивских трущоб. Понятно, что «Буффало корпорейшн» собирала ренту со всех своих владений. Но это не главное. Если бы израильский майор, который ведал артиллерийским и техническим снабжением, подтвердил данные, полученные Хаукинзом от его старых приятелей из ЦРУ по Камбодже, то это бы означало, что у «Буффало корпорейшн» имелись и кое-какие иные направления деятельности, официально не заявленные. В частности, она довела до конца то, что не удалось ее владельцу, который, будучи самым настоящим арабом, до смерти боялся агентов по продаже недвижимости на Святом Томасе. Но этого мало.

Сведения, имевшиеся у Хаукинза, были предельно ясны, и единственное, в чем он нуждался теперь, так это в свидетельстве какого-нибудь военного чина. Суть заключалась в следующем: как выяснили ребята из ЦРУ, главным поставщиком нефти и топлива израильской армии во время ближневосточной войны была какая-то практически никому не известная американская компания «Буффало корпорейшн».

Шейх Азаз-Варак не только владел половиной недвижимости в Тель-Авиве, но еще и снабжал в самый разгар конфликта израильскую военную машину нефтью. Причем делал он это таким образом, что маньяки из Каира не могли нанести никакого ущерба его инвестициям.

Зная все это, считал Хаукинз, он просто обязан пойти на трансатлантический разговор с шейхом Азаз-Вараком.

Если Сэм Дивероу в полной мере мог оценить заботу и обходительность стюардессы из «Эр-Франс», то составить своего мнения о качестве пищи он не смог бы при всем желании. По той причине, что в «Боинге-727» ее просто-напросто не предложили. И это упущение должно было быть исправлено в Париже.

Явно, и в этом не приходилось сомневаться, немецкие грузовики, доставлявшие продукты питания для «Эр-Франс», попали в возникшие по вине русских дорожные пробки, и вся провизия, предназначавшаяся для их самолета, была украдена в Праге аэродромной командой. Но, что бы там ни было, в Париже с едой проблем не возникнет.

И Сэму ничего не оставалось, как только курить сигареты и, ловя себя на том, что он жует табачные крошки, попытаться поразмыслить над деяниями Маккензи Хаукинза. Время от времени он бросал взгляд на своего соседа, который, судя по его внешности, был сикхом: об этом! недвусмысленно свидетельствовали коричневая кожа с серым оттенком, небольшая черная борода, пурпурный тюрбан на голове и пронзительные глаза, которые были до невозможности близко расположены друг к другу и напоминали крысиные. Лицезрение индийца делало не такими тягостными размышления о Маккензи. Причем не исключалась и возможность того, что чуть позже он перекинется парой слов относительно путешествия в Париж.

Хаукинз в третий раз получил свои очередные десять миллионов. И теперь оставался только арабский шейх — четвертый, и последний, пайщик. Шантаж, основанный на необработанных документах, действовал с эффективностью термоядерного оружия. Боже, сорок миллионов!

Но что генерал собирается делать с ними? И разве могут стоить столь дорого «экипировка и обслуживающий персонал», какими бы прекрасными они ни были?

Конечно, никто не смог бы выкрасть папу с долларом и двадцатью пятью центами в кармане, но неужели для того, чтобы все-таки совершить это, требуется сумма, способная покрыть национальный долг Италии?

Одно несомненно: разработанный Хаукинзом план предусматривает перемещение огромных денежных сумм. И каждый, кто имеет хоть какое-то отношение к этим деньгам, является фактически соучастником самого дерзкого в истории похищения.

Пожалуй, самое лучшее, что мог бы сделать Сэм в сложившихся обстоятельствах, — это проследить путь следования денег. Если бы ему удалось заполучить имена хотя бы нескольких поставщиков Мака, он бы смог, запугав их, заставить выйти из игры. Понятно, что Хаукинз не намеревался говорить каждому из них: «Я покупаю поезд потому, что собираюсь украсть папу, и данное приобретение окажет мне в этом большую пользу». Такое вряд ли возможно для опытного боевого генерала, который расправился с половиной занимавшихся наркотиками курьеров в Юго-Восточной Азии. Но если он, Сэм, доберется до кого-нибудь из них и скажет: «Знаете ли вы о том, что поезд, который вы продаете этому бородатому идиоту, будет использован для того, чтобы похитить папу? Так что спокойной вам ночи!» — то это будет выглядеть совершенно иначе. Поезд не будет продан. А если ему удастся предотвратить продажу поезда, то он сможет помешать Хаукинзу приобрести и другие вещи. Маккензи был военным и прекрасно знал, что обеспеченность материальными ресурсами — главное условие успешного проведения любой операции. И если их нет, то меняется вся стратегия и пересматриваются планы. Это закон военного священного писания.

Глядя в иллюминатор лишенного продуктов питания самолета «Эр-Франс» на сгущающиеся немецкие сумерки, Дивероу размышлял над тем, что это самый что ни на есть перспективный путь претворения в жизнь его замысла по срыву операции. Он собирался выяснить, каким образом Хаукинз намеревался осуществить похищение, выявить те факты, с помощью которых генерал шантажировал своих инвесторов, и, наконец, найти поставщиков. Не зная ничего этого, он, Дивероу, не смог бы составить рецепт профилактического лекарства.

Сэм, закрыв глаза, перенесся мысленно в далекое прошлое. Он видел себя в подвальном помещении своего дома в Квинси, штат Массачусетс. На огромном столе в центре комнаты располагалась игрушечная железная дорога, по которой под крошечными мостами и через туннели между миниатюрными порослями кустарника бегали поезда. И было во всей этой картине нечто странное: за исключением паровоза и товарного вагона весь остальной подвижной состав имел одну и ту же надпись — «Вагон-холодильник».

В аэропорту Орли пассажирам, летящим в Алжир, было предложено оставаться в самолете. От нечего делать Дивероу принялся наблюдать через иллюминатор, как вдоль самолета двигался белый грузовик и обслуживающий персонал в белых комбинезонах перегружал с него стальные контейнеры. Он даже усмехнулся над сидевшим рядом Крысиными Глазами, заметив, что тюрбан у того съехал на коричневый лоб. Конечно, Сэм мог бы сказать ему об этом, поскольку хорошо знал, что даже такие странные люди ценят, когда им говорят о том, что «молния» на их брюках расстегнута. Но он так ничего и не сказал, понимая, что сикху сейчас не до него, поскольку несколько его братьев по крови в таких же головных уборах, поднявшись в самолет, поспешили засвидетельствовать ему свое почтение. Тюрбаны у всех у них были слегка сдвинуты набок. Возможно, в соответствии с обычаем какой-то особой религиозной секты.

И, кроме всего прочего, главное, что занимало в данный момент воображение Сэма, — это блестящие стальные подносы, уже находившиеся в термостатах самолета, из которых исходили сумасшедшие запахи эскалопов, цыплят, соуса по-беарнски и, если он не ошибался, мяса с перцем. Воистину, Бог обитал теперь и на небесах, и на самолете «Эр-Франс»!

Дивероу подсчитал, что он не ел уже в течение тридцати шести часов.

В установленных в салоне громкоговорителях послышались какие-то неразборчивые звуки, и самолет вырулил на взлетную полосу. Две минуты спустя они были уже в воздухе, и стюардесса принялась раздавать пассажирам самую желанную для Сэма литературу: меню.

И когда очередь заказывать блюда дошла до него, он делал это дольше всех. Отчасти потому, что ему то и дело приходилось сглатывать выделявшуюся в изобилии слюну. Затем последовал мучительный час ожидания. Впрочем, в обычных условиях он не был бы для Сэма столь уж мучительным, поскольку он взял бы себе коктейль. Но сегодня пить он не мог, так как желудок его был пуст.

Однако, как бы там ни было, обед приближался. Стюардессы, расхаживая по проходу, раскладывали миниатюрные скатерти, столовое серебро и просили пассажиров подтвердить выбор вина. Не в силах более сдерживаться, Сэм откинул голову на спинку сиденья.

Запахи пищи сводили его с ума. Каждый из них был сладостным угощением для его обоняния.