Владимир Чекмарев - Африка в огне Страница 37

Когда Барону доложили об окончании операции "Масленка", и он, в принципе, все одобрив, поинтересовался у Тарасюка только одной деталью, а причем тут Марсельская таможня. На что Андрей ответил, что на стіні в кабінеті цього шоколадного циклопа була розташована картинка з виглядом Марселя.

Тут уже в голос заржал Таракан, по его словам на стене складской дежурки висела картина художника Марселя Громера "Дама у подножия Эйфелевой башни", на что Тарасюк, переждав общий смех, заметил, що йому по барабану, що там за баба на картинці, а слово Марсель там було, і ровер з кулеметами він виміняв. Командир приказал прекратить смех и похвалил старшину, выразив ему благодарность перед строем.

Короче, на заре мы ехали на точку подхвата на пустых уже грузовиках, точка представляла собой очередной заброшенный колониальный аэродром, нам намекнули, что там могут быть генссен, работающие по своим делам, и дали пароль для данного случая, но к нашему приезду место отлета было занято ещё несколько плотнее, чем ожидалось. Там, куда должен был прилететь за нами старый трудяга "Дуглас", нагло разлапился на брюхе, уехавший за взлетную полосу "Геркулес" С-130 без опознавательных знаков, а в паре десятке метров сзади от него, на десантной платформе стояла ЗСУ-23-4, в просторечии называемая "Шилкой"*. Вокруг неё суетились разнородно одетые люди, относящиеся как к европеидным, так и негроидным расам. Наш авангард на ровере вызвал у встречающей стороны бурную реакцию, переходящую в радостную дружескую стрельбу, но сигнальные ракеты двух цветов с нашей стороны, и оплеухи, которыми европеиды наградили негроидов, эту стрельбу прекратили. Это действительно были Геноссен с местными союзниками. Они встречали группу, отходящую из недалекого сопредельного государства, вернее, из его части, весьма склонной к сепаратизму, и в очередной раз не ставшей анклавом победившего Социализма. Отененте Гомес, рассказал, что Геркулес сел тут на вынужденную, буквально у них на глазах и при посадке в кабине что-то не слабо рвануло, так что от экипажа осталось нечто, не подлежащее опознанию, а грузовая платформа с Шилкой вылетела самопроизвольно в процессе посадки. Гомес и мы срочно связались каждый со своим командованием и получили по порции ЦУ. Гомесу приказали встретить группу из сопределки и поддержать ей по возможности огнем, так как наличествовала погоня. Нам же приказали взорвать и Шилку, и Геркулес, а потом выдвигаться в резервную точку. Но приказы – это приказы, а жизнь – это жизнь. Аким и Сокол, уже облазившие Шилку, доложили о том, что два ствола заряжены на полные барабаны, по пятьсот смешанных снарядов на ствол, радара нет, и как бы и не было, но зато стоит "левый" прицел земля-земля, и, что самое интересное, "коробочка" на ходу, то есть метров двести проползет без проблем. Диспозиция, которую предложил Барон, была следующая… Геркулес мы поджигаем, и этим даем Геноссен визуальный ориентир, Шилку маскируем на высотке и ждем погони, в которой, как только что сообщили Гомесу, участвует какая-то броня. А дальше – по обстановке…

Через час из зеленки на поле вылетели два грузовика, один из которых слегка дымился, но, тем не менее, бодро огрызался назад по курсу из пулемета. Согласно полученным от нас инструкциям, грузовики сдали влево и вправо, оставив в центре неприметную высотку, увенчанную зеленым холмом непонятных зарослей. Когда на поле нарисовались преследователи, на джипах, пикапах и двух Панарах (задолбали уже эти Панары), заработали и наши стволы. А зеленый холм, ощетинился хлестким потоком снарядов калибра 23 миллиметра и каждый четвертый снаряд в ленте был, что характерно бронебойно-зажигательным. На наводке сидел Аким, что вкупе с комплектацией снарядов, не оставляло несчастным Панарам никаких шансов. Когда через несколько минут броневики превратились в дымящиеся дуршлаги, то пикапы и джипы стали суетливо разворачиваться, но для Акима это было слишком просто. Последней сдвоенной очередью на десять снарядов он размочалил последний джип с пулеметной турелью.

Мы дружески распрощались с союзниками, подарили им на память один из наших грузовиков, не без грусти в глазах взорвали Шилку и двинулись в сторону заданного квадрата. По дороге любознательный Тарасюк стал выяснять у Акима, а ще це таке Шилка? Аким в ответ исполнил несколько куплетов из известной песни, и старшине она так понравилась, что он, безусловно, чуждый поэзии, перевел таки её на мову, и именно перевод Тарасюка звучал отныне на наших застольях:

Шилка і Нерчинськ не страшні тепер –Гірськая варта мене не зловила,В дебрях не чіпав прожерливий звір,Пуля стрільця минувала.

Славное море – священный Байкал,Славный корабль – омулевая бочка,Эй, баргузин, пошевеливай вал, –Молодцу плыть недалечко.Долго я тяжкие цепи влачил,Долго бродил я в горах Акатуя,Старый товарищ бежать пособил,Ожил я, волю почуя.Шилка и Нерчинск не страшны теперь –Горная стража меня не поймала,В дебрях не тронул прожорливый зверь,Пуля стрелка миновала.Шел я и в ночь, и средь белого дня,Близ городов озирался я зорко,Хлебом кормили крестьянки меня,Парни снабжали махоркой.Славное море – священный Байкал,Славный мой парус – кафтан дыроватый.Эй, баргузин, пошевеливай вал, –Слышатся грома раскаты.

СЕРЕБРО КАЗНАЧЕЙСТВА

Всё могу сказало злато

Все могу сказал булат

Все куплю сказало злато

Все возьму сказал булат

Задача перед нами стояла элементарная. Перегнать три БТР-60 через буш. Была какая-то мутная история с этими коробочками… Сначала, вроде, их везли кому-то дружественному, ступившему на путь социализма, но пока везли, он из социализма вылез и стал наймитом империалистов, короче, ближе всех к этому городку оказались мы, и нас как всегда запрягли. Хреново было то, что это была старая открытая модель БТРа с единственным плюсом – увеличенными баками, что давало плюс 300 км к дальности пробега на одной заправке, и, вдобавок, с них сперли даже турельные пулеметы. Хотя толку с этих СГМБ все равно было мало, слабоват 7,62 мм., для основного вооружения. Но у нас, как вы понимаете, был Тарасюк… Короче, в обмен на три коробки сгущенки, дюжину медицинских халатов (с клеймом Родильного отделения Алжирской городской больницы) и ящик белого гуталина Андрей получил шесть китайских ДШК и по паре БК к оным.

Пока Тарасюк занимался гешефтами, к нему привязалась греческая научная дама. По её словам, она собирала народный фольклор (в сумочке у неё лежал такой же Вальтер РРК, как у Бонда) и ей было интересно, к какой народности относится наш старшина. На помощь примчался Аким и сказал шебутной фольклористке, что Тарасюк – Ирландский фермер, разводящий вереск. Гречанка пришла от этого в экстаз и потребовала образец Ирландского фермерского фольклора. Аким попросил Тарасюка выдать какую-нибудь частушку, и старшина выдал:

Все б трахнув я на світі, крім шила і цвяха,

Шило колеться, зараза, цвях же трахать не можна.

Аким поднапрягся и перевел это на английский, что выглядело примерно так:

"Я настолько сексуален, что с радостью бы вступил в интимные отношения со всем на свете, кроме шила и гвоздя. Ибо шило колется, как зараженное некой болезнью, а с гвоздем совершать интимные действия просто невозможно".

После чего греческая фольклористка с Вальтером впала в кому и от всех отстала.

Так что, БТРы спокойно ощетинились крупнокалиберными стволами и, в сопровождении четырехосного наливника, тронулись в путь.

Мы уже отмотали километров триста, как получили по рации приказ выйти в определенный квадрат и ждать курьера. Ну, начинается, подумали мы, и были правы.

Курьер прилетел на Сессне с эмблемой журнала Плейбой, аж в количестве двух человек, чем вызвал нездоровый интерес Акима (эмблемой естественно). Один товарищ был из кругов близких к нашему начальству, а другой – из родственной Конторы, "имеющей отношение", и обладали солидными полномочиями. Первым делом с нас взяли подписку о не разглашении и посвятили в проблему, которую нам было поручено разруливать. Проблема называлась "Серебро казначейства". В принципе, эту историю знали все. Лет 5 назад, когда все и вся бурно сбивали с ног и псевдоподий цепи колониализма, одна из свеже-освобожденных молодых республик надыбала тонну серебра и решила начеканить себе монету. А тут как раз начались перевороты и заварухи, и серебро куда-то задевалось, но информация о нем периодически всплывала. И вот на днях это серебро внезапно нашлось в подвале взорванного дома, местные власти не придумали ничего умнее, как поручить охрану клада наемникам, а наемники решили разбогатеть, легко обидели местную милицию и прочих ополченцев, и удалились на двух грузовиках, естественно, вместе с серебром. Одного раненого наемника смогли захватить живьем, и он выдал всю инфу по дислокации и планам своих коллег, после чего преставился. (Я, естественно, не стал уточнять у курьеров, кто из них оказался в нужное время в нужном месте).