Леонид Яровенко - Так все и было..., или рассказы бывалого одессита Страница 4

— Что за дела? — вспылил Сережа. — Чтобы на СТО не было инструмента?

— Так пропили же, — пояснил слесарь Василий, удивляясь нашему непониманию.

— Зачем шум? — вмешался в разговор бригадир. — Есть человек, у которого можно взять в аренду любые инструменты. Всего за десять долларов...

Получив деньги, бригада отправилась арендовать инструменты...

Делать в этот день больше было нечего, и мы решили снова купить бутылку самогона и картошку у бабы Дуси, но она посоветовала взять сразу две бутылки, пояснив, что «для сугреву» нам это будет в самый раз...

Утром мы с Сережей проснулись от гула голосов. У машины толпились уже шесть человек. Среди них выделялся высокий, ростом под два метра, мужчина с невероятно широкими плечами и длинными, почти до колен, руками. Особое впечатление производили его огромные кулаки. Заросший бородой, с космами жирных волос на голове, он был очень похож на сдавленный с боков фанерный ящик, из-под крышки которого выпирают шерстяные вещи. Во всяком случае, именно таким он мне спросонок показался. Дополняли портрет едва различимые сквозь некое подобие челки глаза, маленькие и бегающие.

Позже я узнал, что этот гигант — не слесарь, как я сначала подумал, а местный «авторитет», без ведома либо участия которого здесь ничего не происходит. Обращались к «авторитету» очень уважительно и исключительно по отчеству — Григорич. Имени его я не услышал ни разу.

Увидев, что мы проснулись, к нам подошел Петрович, выряженный, как и вчера, в комбинезон и телогрейку.

— Нужно десять долларов. Я лично буду решать вопрос аренды инструмента, — заявил он, источая запах перегара, который не перебивал даже наш вчерашний «сугрев».

— Так мы же вчера дали бригадиру...

— Не знаю, не знаю... Десятку давай!

Мы с Сережей посмотрели друг на друга и... отдали требуемые деньги.

Через полчаса Петрович принес авоську с какими-то гаечными ключами. Мы достали ключи, которые были в «Волге», разложили рядом с принесенными, и... поняли, что для установки двигателя всего этого набора явно недостаточно.

К этому времени в бокс набилось уже человек двадцать. Одни уходили, другие приходили, решали какие-то свои вопросы, подходили к «Волге», проверяли, прочно ли держатся колпаки на колесах, зеркало заднего вида, хромированная облицовка... И каждый, почему-то, считал своим долгом стукнуть ногой по колесу... 

Петрович посовещался с Григоричем и высказался в том смысле, что, хорошо бы позвать плотника. У него есть «Жигули», он их сам ремонтирует, и, стало быть, у него можно арендовать необходимый инструмент. За дополнительное, разумеется, вознаграждение. Толпа поддержала идею, и все отправились за плотником.

К нашему с Сережей крайнему удивлению, плотник пришел довольно быстро. Более того, он был совершенно трезв! Правда, он почему-то решил, что его пригласили сделать в боксе окно, и потому пришел с пилой и рубанком. Поняв, что оказался в смешном положении, плотник начал было возмущаться, но под взглядом Григорича стушевался и замолчал.

Все происходившее напоминало, как минимум, театр абсурда. К тому же после вчерашнего «сугреву» у меня сильно болела голова и сохло во рту. Сережа, похоже, испытывал те же ощущения, и едва ли чувствовал себя лучше...

Помню, что, несмотря на отвратительное самочувствие, я тогда обратил внимание на интересный феномен. Дело в том, что дома, в Одессе, встречаясь с Сережей, мы могли часами беседовать друг с другом. Для этого всегда находились темы, которые были интересны нам обоим. Здесь же, в боксе № 5, постоянно находясь рядом, мы почти не разговаривали. Это не было каким-то неожиданным отчуждением. Более того, несмотря ни на что, нас не покидало чувство локтя, присутствие духа и способность логически мыслить в поисках выхода из сложившейся ситуации. Просто, по-видимому, круг тем сузился до одной-единственной, касающейся установки двигателя, а говорить о ней совершенно не хотелось, тем более что от нас в данный момент ничего не зависело. Как во время стихийного бедствия. Можно было, конечно, начать упрекать друг друга, выяснять, кто больше виноват в случившемся, кто предупреждал, кто не прислушался к совету... Но этого допустить было нельзя, ведь мы — команда: если эмоции — то только положительные, если упреки — то только в свой адрес... Сережа, полагаю, мыслил также, как и я...

Мои философские размышления прервал Петрович. Он заявил, что народу пора обедать, истребовал у нас десять долларов и послал Колю-снабженца (помню, я еще тогда подумал, что вот, мол, каким снабжением Коля занимается) к бабе Дусе за водкой, стаканами и закуской. В боксе к этому времени, кроме нас с Сережей, оставалась «стартовая шестерка». Все доставленное Колей было разложено и расставлено на принесенных откуда-то старых деревянных ящиках, и нас пригласили «угоститься» вместе со всеми.

Пили не чокаясь, как на похоронах. Ели молча. Долго. Настолько долго, что я не выдержал и, «подогретый» самогоном, разразился возмущенной речью, суть которой сводилась к одному: когда, наконец, закончится этот бардак? Меня внимательно, не перебивая, выслушали, после чего Петрович встал и сказал: «Ну, что, хлопцы, пора за работу!» Все дружно встали, и я подумал, что дело, похоже, теперь сдвинется с мертвой точки.

Слесарь Василий сказал, что, прежде всего, нужно снять крышку капота. Еще кто-то высказался в том смысле, что это совсем не обязательно, и, что если все снимать, то некогда будет работать. Проблема бурно обсуждалась минут, наверно, двадцать, после чего крышку капота благополучно сняли, но при этом умудрились поломать один из гаечных ключей, самый нужный, как объяснил Василий. Казавшуюся безвыходной ситуацию разрядил Петрович, заявивший, что к вечеру должен подъехать один его приятель, у которого есть старая «Победа». Он, конечно, специалист никакой, но инструмент имеет, так что причин для беспокойства нет, и мы можем не переживать.

Закурив и усевшись на корточках в кружок, «народ» стал обсуждать технологию предстоящего водружения двигателя на предназначенное для него место. Григорич заявил, что поставит двигатель сам, без чьей либо помощи. В подтверждение этого он подошел к двигателю, обхватил его обеими руками, приподнял над полом и, подержав на весу несколько секунд, опустил.

Удивительной силой обладал этот человек. Вчетвером мы, в общем-то не слабые ребята, с большим трудом затаскивали двигатель в микроавтобус и вытаскивали его оттуда, а здесь... Тем не менее, всем нам, да и Григоричу тоже, стало ясно, что одному ему не справиться с этой задачей. Даже если он выпьет еще...

Петрович, как всегда, нашел выход из положения. Он послал Колю-снабженца за неким Федором, который не только умеет «прикручивать мотор к коробке скоростей», но и разбирается в электричестве, поскольку неоднократно навешивал гирлянды на елки.

Федор пришел со своим братом. Оба были пьяны. При их появлении Григорич высказался в том смысле, что пришли новые люди, и это следует отметить, для чего Коле-снабженцу нужно срочно выдать десять долларов...

Когда принесенный от бабы Дуси самогон был выпит, оказалось, что куда-то исчез Петрович, вследствие чего руководство работами принял на себя плотник.

Мы с Сережей смотрели, как бригада поднимает мотор, и понимали, что, в лучшем случае, «Волга» останется без облицовки, крыльев и лобового стекла, а в худшем — кто-то из облепивших двигатель людей пострадает. Подождав, когда разгоряченная бригада в очередной раз опустит двигатель на пол и устроит перекур, я предложил плотнику соорудить какой-нибудь подъемник. Эта мысль пришлась ему по вкусу, и он, попросив не мешать, подобно Архимеду, стал что-то вычерчивать прутиком на запыленном полу. Минут через десять плотник заявил, что подъемник сделать можно, только для этого нужны деревянные брусья и трос. Ничего похожего на брусья на СТО не было, да и троса не было тоже.

Федор вспомнил, что знает одного человека, у которого есть трос, и сказал, что сейчас же приведет его. Вскоре наши ряды пополнились владельцем троса, грузным и совершенно лысым пожилым дядькой, и несколькими его приятелями. Хозяин троса осмотрел машину, двигатель, нас с Сережей и сказал, что готов дать трос в аренду. Его заявление было встречено радостными возгласами и традиционным требованием десяти долларов. Как и прежде, «угощались» самогоном от бабы Дуси, которая присоединилась к общей трапезе.