Роберт Ладлэм - Дорога в Омаху Страница 4

— Я использовал все ресурсы ФБР, — ответил тучный министр юстиции, стараясь уместиться на стуле, который был ему явно мал, и утирая лоб носовым платком не первой свежести. — Мы не могли навесить на всех на них ярлыки простаков: они ходили в воскресную школу чуть ли не с пеленок.

— Да что понимают эти болваны из ФБР, а? Не они ли отвели от меня все подозрения, не так ли? По их мнению, я оказался святее всех святых в городе.

— И тогда палата представителей и сенат одобрили твою кандидатуру подавляющим большинством голосов. Это свидетельствует о соблюдении конституционных норм, Винсент, и поддержании политического баланса. Ведь верно?

— И конституционные нормы, и политический баланс хороши лишь до тех пор, президент, пока приносят нам дивиденды. Но лучше все же оставить эту тему, согласны?.. Совиный Глаз утверждает, что пятеро или шестеро этих субъектов в судейских мантиях могут сойти с пути истинного, не правда ли?

— Вполне вероятно, что речь идет лишь о высказанных ими частных суждениях, — заметил человек по имени Уошберн. — К тому же камерного характера...

— Разве их в это время снимали?

— Вы не поняли, сэр. Я имею в виду не кинокамеру, а сугубо конфиденциальный характер их бесед. Поскольку прессе об их содержании остается только гадать, то и публика находится в полном неведении. Подобная скрытность обусловлена интересами национальной безопасности, что вполне оправдано в той экстремальной ситуации, в которой оказалась наша страна.

— И в чем же проявляется она, эта экстремальность?

— Боже милосердный! — чуть не взвыл Уошберн. — Если эти пятеро или шестеро идиотов проголосуют по своему разумению, то обстановка в нашей прекрасной стране, в горячо любимой нами родине, может накалиться как никогда за всю историю нашей нации. И не исключено, что нас уничтожат!

— Успокойтесь, господа! — воззвал Манджекавалло, обводя внимательным взглядом всех сидевших за столом, включая президента и его возможного преемника. — Мы кое-чего добились, отвоевав себе статус учреждения с режимом особой секретности. И теперь нам предстоит заняться этими пятью-шестью идиотами в судейских мантиях. Будучи единственным здесь экспертом по вопросам разведывательной деятельности, я утверждаю, что мы обязаны позаботиться о том, чтобы два-три этих «цуккини» остались в нашем огороде. И поскольку это входит в сферу моих служебных обязанностей, я немедленно приступаю к делу. Надеюсь, всем все ясно?

— Вы должны будете действовать необычайно оперативно, господин директор! — констатировал очкарик Уошберн. — Согласно сообщению нашего агента, верховный судья сказал ему, будто собирается в ближайшие сорок восемь часов открыть дебаты по этому вопросу. По словам информатора, верховный судья Рибок заметил относительно нас: «Эти придурки не одни такие умные в городе». Это цитата, господин президент: лично я не пользуюсь подобным языком.

— Весьма похвально, Уошбам...

— Уошберн, сэр.

— Ах, да... Покумекаем-ка, ребята!.. И вы тоже... мисс... мисс...

— Трухарт, господин президент. Тереза Трухарт.

— А чем вы занимаетесь?

— Я личный секретарь руководителя вашего аппарата, сэр.

— И кое-кто еще, — пробормотал директор ЦРУ.

— Заткнись, Винни! А где он, этот руководитель?.. Куда подавался Арнольд?.. Черт знает что творится! Настоящее безумие!

— У него в это время массаж, сэр, — откликнулась бодро мисс Трухарт.

— Мне не хотелось бы никого осуждать, но все же...

— Вы имеете полное право критиковать своих сотрудников, господин президент, — перебил своего хозяина его возможный преемник.

— В последнее время Сьюбагалу пребывает в стрессовом состоянии. Вся журналистская рать честит его почем зря, он же очень чувствителен.

— А массаж — лучшее средство для снятия стресса, — подхватил вице-президент. — Поверьте мне, уж я-то знаю!

— Итак, на чем мы остановились, джентльмены? Давайте сделаем отметку на компасе и закрепим фалы.

— Есть, есть, сэр!

— Господин вице-президент, дайте хоть немного передохнуть нам!.. И не проще ли ориентироваться теперь по луне, коль уж предстоит отныне пользоваться лунным календарем или календарем лунатиков, как вам больше нравится?.. Почему-то, вижу я, никто не засмеялся?

— Как ваш министр обороны, господин президент, — не сводя осуждающего взора с директора ЦРУ, в разговор вступил малорослый человечек, чье худое лицо едва выглядывало из-за стола, — я утверждаю, что ситуация совершенно абсурдна. Нельзя допустить, чтобы эти идиоты в Верховном суде обсуждали вопросы безопасности страны в связи с каким-то давно забытым так называемым соглашением с индейским племенем, о котором никто никогда и не слыхивал!

— Я слышал об уопотами! — не вытерпел вице-президент. — Не скажу, что американская история была моим любимым предметом, но, помню, это название мне показалось забавным, как, скажем, чиппева[8]. Я думал, что их перебили или что они умерли от голода или еще от чего-нибудь.

Воцарившуюся вслед за этим на краткий миг тишину нарушил директор ЦРУ Винсент Манджекавалло. Свистящим шепотом он обратился к молодому человеку, который вот-вот должен был стать главнокомандующим страны:

— Еще одно слово, недоумок, и ты окажешься в цементном купальном халате на дне Потомака. Я ясно выражаю свои мысли?

— Право же, Винсент!

— Послушайте, президент, я ведь отвечаю за безопасность всей страны, не так ли? И да будет вам известно, этот парень — самое большое трепло во всем свете. Если бы я позволил себе проявить крайнюю степень предубеждения, то давно бы покончил с ним, обвинив его в том, чего он, возможно, и не говорил и не совершал... Это, понятно, не для протокола...

— Но это же несправедливо! — взвыл вице-президент.

— А мы и живем в несправедливом мире, сынок! — заметил обильно потевший министр юстиции и вновь переключил свое внимание на стоявшего у доски юриста Белого дома: — Итак, Блэкберн...

— Уошберн...

— Пусть будет «Уошберн», если вам так больше нравится... Поставим на этом точку и займемся нашей проблемой методично и всерьез. А начнем вот с чего: нам надо узнать, кто та сволочь, этот предатель, что стоит за столь исключительно непатриотичным, антиамериканским обращением в суд?

— Он называет себя вождем, Повелителем Грома и исконным американцем, — ответил Уошберн, — а представленное его поверенным исковое заявление — самое блистательное из всех, которые когда-либо доводилось видеть юристам. Так сообщает наш осведомитель. По мнению судей, высказанному ими, конечно в конфиденциальной обстановке, этот документ мог бы служить образцом юридического анализа.

— К черту анализ! — взорвался министр юстиции, прикладывая ко лбу замусоленный платок. — Я сдеру шкуру с этого законника и выставлю его на всеобщее посмешище! Считайте, что с ним покончено, он уничтожен! И когда наше ведомство доберется до него, он не найдет даже места страхового агента в Бейруте, не говоря уже о работе юриста! Его не возьмет ни одна фирма, он не дождется ни одного клиента, его услугами не воспользуется даже мясная лавчонка в Ливенворсе[9]. Кстати, как зовут сукина сына?

— Ну, — замялся Уошберн, и голос его сорвался вдруг на фальцет: — Тут мы столкнулись с временным затруднением.

— И в чем же оно, это затруднение? — Гнусавый Уоррен Пиз, чей левый глаз начинал косить вследствие какого-то дефекта, стоило ему лишь слегка разволноваться, выбросил голову вперед, как это делает курица, когда на нее наседает петух. — Назовите же нам его имя, вы, идиот!

— Да мне пока нечего вам сказать, — с трудом выдавил Уошберн.

— Слава Богу, что этот кретин не служит в Пентагоне! — протявкал крошечный министр обороны. — Иначе мы наверняка не досчитались бы половины своих ракет.

— Я думаю, они все давно уже в Тегеране, Оливер! — произнес президент. — Или это не так?

— Мое высказывание носило исключительно риторический характер, сэр! — Узколицый глава Пентагона, едва видный из-за стола, короткими рывками покачивался взад и вперед. — И замечу еще, что с той поры много воды утекло. И ни вас, ни меня там не было, сэр. Согласны со мною, сэр?

— Да-да, конечно, я не был там.

— Черт побери, Блэкборд, почему вы не можете сообщить его имя?

— Мы столкнулись с юридическим прецедентом, сэр, а что касается моего имени, то... Впрочем, это не важно.

— Что хотите сказать вы этим «не важно», зануда? Мне нужно знать его имя!

— Я совсем не это имел в виду...

— Так что же, черт бы вас побрал, вы имели в виду?

— Non nomen amicus curiae[10], — едва слышно зашептал очкарик, советник по юридическим вопросам при Белом доме.

— Да чем вы, черт возьми, занимаетесь там. Пресвятая Дева Мария? — спросил тихо директор ЦРУ, и его черные средиземноморские глаза выкатились из орбит, выражая крайнее недоумение.