Евгений Медведев - Карманный ад Страница 4

Биккока отправили в столицу Украины специальным корреспондентом, чтобы он, как заправский Хемингуэй в Испании, рапортовал о событиях с передовой городской герильи, слал телеграммы из мэрии, донимал расспросами чиновников, лишившихся власти, и чиновников, властью еще не испорченных. Милан был в редакции наилучшим из возможных кандидатов: в его пользу говорил и сербский паспорт, к которому не могло быть претензий ни у сторонников свергнутого тирана, ни у местной оппозиции; африканский опыт (почти синоним военного) и знание украинского языка. Руководство холдинга, отправляя Милана на Украину на рассвете революции, безосновательно полагало, что это будет легкая прогулка, едва ли не отпуск за казенный счет. Так полагал и сам Милан, пока не переехал из Киева в Крым. Здесь он наконец снял розовые очки и посмотрел на события глазами постороннего.

Работа в «РосАлкоБизнесе» помогла Милану встать на короткую ногу с высокопоставленными чиновниками: со многими из них он делал интервью, у других получал комментарии для статей, его регулярно приглашали на пресс-конференции и брифинги. Так Биккок узнал в лицо всех серых кардиналов управления внутренней политики Администрации президента России, офицеров внутренних войск и других шишек.

Какого же было его удивление, когда он встретил шапочных знакомых в списке кураторов референдума об отделении Крыма. Эти новообращенные крымчане так вдохновенно убеждали депутатов местного парламента, членов избирательных комиссий и рядовых граждан в необходимости плебисцита, что Биккок даже задумался, а не стать ли гражданином новообразованной республики. К несчастью, его мечтам не суждено было сбыться: стоило Крыму объявить о провозглашении независимости, как полуостров великодушно приняли в состав Российской Федерации.

В тот же день Милан предрек России семь тощих лет, семь лет пустых колосьев и скорый потоп в черном море пропаганды; журналист зарекся писать про политику, твердо заявив, что ноги его больше не будет в редакции. Но, протрезвев, провидец забыл свои предсказания и кривой походкой направился на работу. Теперь же история повторилась: патриотичной партией отравились 20 тысяч читателей, и эту проблему нужно было решать.

– Взяли Фоку сзади и сбоку, а вот исками пригрозили, или нет?

– Нет, о чем вы? – ухмыльнулся Андрей. – У нас же читатели-мазохисты: читают, ругаются, матерятся, но пить продолжают.

– Из дурака и плач смехом прет, – сказал Милан. – Тогда поступим проще: ждем первого иска, а там видно будет, – протянул начальник. – Попался в тиски – так пиши не пиши.

– А ты видел, что сегодня бывшего премьер-министра от тюрьмы отмазали? – Андрей с гордостью показал свежую партию новостей.

– Алтынного вора вешают, а полтинного чествуют, – меланхолично ответил Милан. – Расслабься, это Россия.

Биккок вернулся в свой кабинет. Рабочий день перешагнул экватор, и Милан посчитал, что может сделать перерыв на обед, который растянулся на час с небольшим. Позлословив с коллегами на тему возможных карьерных перестановок, он вернулся в офис сытым и спокойным. Теперь его ожидало ответственное и очень интересное задание – отправиться на митинг и подготовить в свежую алкопартию репортаж с массовой акции.

Продрогший и злой, Милан торопливо выскользнул из толпы и вышел на тротуар, где находилась книжная лавка Дениса. Он прошагал мимо испанского ресторана, на витрине которого успели написать «Жрите сами свой хамон, гречка – сила!», итальянской винотеки с разбитыми окнами и американского бургер-клаба, на двери которого значилось: «Не нужны нам ножки Буша – наши цыпы лучше», пока, наконец, не уперся в грот Капитана. Он вошел в магазин, и лавку окутал запах ладана и серы. За прилавком сидели подвыпившие Денис и Витя. Они живо обсуждали недавние приключения Ильяса, умудрившегося подраться в баре с лейтенантом полиции и загремевшего в отделение. Самое удивительное в этой истории то, что летописца отпустили, так и не возбудив уголовного дела.

– Два мужика – базар, а три мужика – ярмарка, – приветствовал друзей Биккок.

– Здорово. – Денис пожал руку и продолжил тираду. – Я тебе говорю: у Ильяса такие связи, что ни мне, ни, например, Милану, – книжник протянул Биккоку стакан виски, и переписчик уселся за прилавок, – не снились.

– Ну, не знаю. – Биккок вмешался в диалог, даже не сняв пальто. – Конечно, жизнь у Ильяса интересная, но упаси вас боже жить интересной жизнью. Я вот что думаю: иному счастье – мать, а иному – мачеха. Порой мне кажется, что о существовании Ильяса оно вообще не знает. Он неглупый мужик, но что ни день – то драки, то ссоры с соседями, то разборки с ментами.

– Ему пора жениться и остепениться, – сказал Витя.

– Чья бы корова, Шелудяев. Будем откровенны: ты женился на скорую руку, да на долгую муку. – Милан поднял стакан. – Не чокаясь.

Мужики рассмеялись и выпили.

– Из старого браконьера получается лучший егерь, – продолжил Милан. – Я вот что думаю: если у Ильяса такой талант решать проблемы…

– Стоит уточнить: создавать проблемы, а потом решать их, – поправил Витя.

– Да, именно так. – Милан задумался. – Летописцу давно пора стать «решальщиком». Пусть он все проблемы банкиров, чиновников, промышленников и политиков, все их терочки, все склоки решает. Жаль, что такой профессии в университетах не учат.

– С другой стороны, Ильяс умеет писать честные, легкие и красивые статьи, – заметил Витя. – Почему тебе не взять его в штат, так сказать, под свое крыло?

– Э, нет. – Милан повел указательным пальцем. – Чем ближе к церкви, тем дальше от Бога. Переписчики, конечно, должны представлять полную и объективную картину действительности, но когда это было? Увы, сегодня все иначе: мы стали заложниками читателей, помешанных на сексе и скандалах, гонцами за трафиком и наймитами, отрабатывающими бизнес-заказы.

– И не стыдно признаваться? – Денис ехидно уставился на Биккока.

– Ты продаешь человеческие трагедии, прошедшие проверку временем, – он показал на книжные стеллажи, – Я продаю человеческие трагедии без срока годности. Разница невелика. Ладно, товарищи, я вас покину, потому что Ильяс уже на подъезде.

Милан допил виски, поставил стакан на прилавок и убежал.

– Стремительный фрегат, ей-богу, – сказал Денис. Он хотел было продолжить разговор об Ильясе, как в дверь книжной лавки постучался запах гнилых портянок и заплесневелого сыра, залакированный японским одеколоном. Денис напрягся, как бакштов, предчувствуя грозу, и на горизонте появился Артем Сироткин.

Коммерсант только перепрыгнул 30-летний порог, но уже поседел. Правда, волосы его отливали не благородным серебром, а грязно-серым цветом, как кобальтовый кабель – виски переливались желтоватым, синеватым оттенками. Артем всегда надевал перчатки, даже в самую жаркую погоду, и никогда не здоровался с людьми за руку. Причина была в наследственной аномалии: кожа между пальцами рук выглядела, как перепонки – фаланги почти срослись. Вот и сегодня банкир появился в кожаных перчатках белого цвета.

– Здравия желаю, господа красноармейцы! – Банкир деловито приветствовал однокашников, подошел к барной стойке и облокотился левой рукой, позвякивая платиновым браслетом часов.

– Какая нелегкая тебя занесла, какой непутевый ветер? – Капитан сгорбился.

– Дорогой моему сердцу и кошельку, – бизнесмен сделал мхатовскую паузу, – товарищ, решил заглянуть, пока пробки не рассосутся.

– Лучше бы я остался дома. – Витя скис. Он узнавал повадки банкира: о чем бы ни говорил Сироткин, он переводил тему на деньги, и приветственная фраза была только авансом оскорбительной тирады.

– Чтобы тебя продолжала пилить твоя женушка? Небось спрашивает, где ее шуба, а? За зиму так и не накопил? – Банкир ударил Шелудяева локтем в живот, но ресторатор не шелохнулся.

– Так чего тебе надо? – Денис положил руки на стол и уставился на посетителя.

– Ну не пожалей стакан виски, скряга!

– Здесь книжный магазин, а не общество помощи нищим миллиардерам, – сказал Шелудяев.

– Зависть неудачников – мой любимый гонорар, можно сказать, роялти за успех, – ответил Артем. Капитан продолжал буравить его взглядом, готовясь проделать лунку во лбу.

– Тебе здесь не рады. Где выход, ты знаешь. – Витя указал на улицу, Сироткин пожал плечами и недовольно продефилировал к двери.

– Рыба гниет с головы, и у если у России такая элита, то страна уже протухла, – заключил Капитан. Он знал, что Витя всегда завидовал Артему, и каждое появление банкира жалило самолюбие друга. Денис почуял горький запах дубового мха: настроение у ресторатора испортилось, как погода на балтийском лимане.

– Ладно, проведаю «Мост». – Витя бахнул стакан виски и медленно поднялся. – Увидимся на неделе, или ты ко мне в бар заходи, угощу.

Артем засеменил по бульвару, за время его отсутствия автомобиль проехал только 200 метров. Сироткин уселся на заднее сиденье, вытащил из бара бутылку воды с сульфатом золота и сделал щедрый глоток.