Александр Покровский - 72 метра. Книга прозы Страница 5

Командира вызвали к комдиву и на парткомиссию.

– Ты чего это… старый, облупленный, седоватый, облезлый, лупоглазый козел, лейтенантов истребляешь? Совсем нюх потерял? – сказал ему комдив.

То же самое, только в несколько более плоской форме, ему сказали на парткомиссии и влепили выговор. Там же он узнал про чувство собственного достоинства у лейтенанта, про академиков, Британское географическое общество и фрейлину двора.

Командир вылетел с парткомиссии бешеный:

– Где этот наш недолизанный лейтенант? У них благородное происхождение! Дайте мне его, я его долижу!

И обстоятельства позволили ему долизать лейтенанта.

– Лий-ти-нант, к такой-то матери, – сказал командир по слогам, – имея бабушку, про-сти-тут-ку двора Ее Величества и британских географических членов со связями в белой эмиграции, нужно быть пол-ным и-ди-о-то-м, чтобы попасть на флот! Флот у нас – рабоче-крестьянский! А подводный – тем более. И служить здесь должны рабоче-крестьяне. Великие дети здесь не служат. Срочные погружения не для элиты! Вас обидели? Запомните, лейтенант! Вам за все заплачено! Деньгами. Продано, лейтенант, продано. Обманули и продали. И нечего тут девочку изображать. Поздно. Офицер, как ра-бы-ня на помосте, может рыдать на весь базар – никто не услышит. Так что ползать вы у меня будете!

Лейтенант пошел и повесился. Его успели снять и привести в чувство.

Командира вызвали и вставили ему стержень от земли до неба.

– А-а-а, – заорал командир, – х-х-х, так!!! – и помчался доставать лейтенанта.

– Почему вы не повесились, лейтенант? Я спрашиваю, почему? Вы же должны были повеситься? Я должен был прийти, а вы должны были уже висеть! Ах мы не умеем, нас не научили, бабушки академики, сифилитики с кибернетиками. Не умеете вешаться – не мусольте шею! А уж если приспичило, то это надо делать не на моем экипаже, чтоб не портить мне показатели соцсоревнования и атмосферу охватившего нас внезапно всеобщего подъема! ВОН ОТСЮДА!

Лейтенант прослужил на флоте ровно семь дней! Вмешалась прабабушка – фрейлина двора, со связями в белой эмиграции, Британское географическое общество со всеми своими членами; напряглись академики – и он улетел в Ленинград… к такой-то матери…

У-тю-тю, маленький

Службу на флоте нельзя воспринимать всерьез, иначе спятишь. И начальника нельзя воспринимать всерьез. И орет он на тебя не потому, что орет, а потому что начальник – ему по штату положено. Не может он по-другому. Он орет, а ты стоишь и думаешь:

– Вот летела корова… и, пролетая над тобой, любимый ты мой, наделала та корова тебе прямо… – и тут главное во время процесса не улыбнуться, а то начальника кондратий хватит, в горле поперхнет, и умрет он, и дадут тебе другого начальника.

Но лучше всего во время разноса не думать ни о чем, отключаться: только он прорвался к твоему телу, а ты – хлоп, и вырубился. А еще можно мечтать: стоишь… и мечтаешь…

– ЦДП!

– Есть ЦДП!

Центральный вызывает, вот черт!

– Начхим есть?

– Есть.

– Вас в центральный пост.

Вот так всегда: только подумаешь о начальнике, а он тут как тут. Ну, теперь расслабьтесь. На лицо – страх и замученный взгляд девочки-полонянки.

– Идите сюда!.. Ближе!.. Нечего трястись! Вы – кто?! Я вас спрашиваю: вы – кто? Я вам что? Я вам кто?! Кто? Кто?!

Про себя медленно: «Дед Пихто!»

– Почему не доложили? Почему? Я вас спрашиваю – почему?!!

Ой! О чем он?

– Очнитесь, вы очарованы! Я спрашиваю: где? Где?!

Под «где» такая масса смешных ответов, просто диву иногда даешься. Но главное, чтоб на лице читался страх – за взыскание, за перевод, за все. Пусть читается страх. А внутри мозг себе нужно заблокировать. Сейчас мы этим и займемся, благо что времени у нас навалом. Прекрасные бывают блоки. У некоторых получается так хорошо и сразу, что трудности только с возвращением в тот верхний, удивительный мир, Например, он к тебе уже приступил, а ты представляешь себе арбуз. Тяжелый. Попочка должна быть маленькой, это я про арбуз, а маковка – большой. Только тронешь – сразу треснет. И вгрызаемся. И потекло по рукам. Можно теперь немножко посмотреть, что там он делает.

– Когда! Когда?! Когда это случилось?!

Ой, что тут творится! Ой, сколько слюней!

– …в приказе! Не сойдете с корабля! Сдохнете!!! Да! Я вам покажу!..

Интересно, что…

– Я вас научу!

Интересно, чему…

– Выть у меня будете!

Ах этому.

– Выть!!! И грызть железо! Вот вам сход, вот!

Ой какие неприличные у нас жесты.

– Вот… вам перевод! Вот… вам… в рот… ручку от зонтика! Обсосетесь!!!

Ну что за выражения. И вообще, Саша, с кем ты служишь? Где мама дала ему высшее образование?

– Запрещаю вам сход навсегда! Сгниете здесь! ВОТ ТАК ВОТ! Чего нос воротите?! Чего нос… Каждый день мне доклад! Слышите? Каждый божий день!

У-тю-тю, маленький, ну чего ж ты так орешь, а?

– …и зачетный лист… сегодня же! У помощника! Лично мне будете все сдавать! Вот так… да… а вы думали… Жить начнем по новой! Никуда вы не переведетесь! Сгниете здесь! Вместе сгнием! А вот когда вы приползете… вот тогда…

Ну какие дикие у нас мечты.

– Да, да, да! Вот тогда посмотрим! ВОН ОТСЮДА-А!

Ох и пасть! Пропасть. Ну и пасть, чтоб им пропасть.

Медленно по трапу – «рожденный ползать летать не может». А как хотелось. Бабочкой. Махаоном. И по полю. До горизонта. Небо синее. Далеко-далеко. Головенка безмозглая. Ни черта там нет. Совсем ничего. А иначе как бы мы сюда попали целоваться в клюз… Теперь – увы нам…

Лошадь

– Почему зад зашит?!

Я обернулся и увидел нашего коменданта. Он смотрел на меня.

– Почему у вас зашит зад?!

А-а… это он про шинель. Шинель у меня новая, а складку на спине я еще не распорол. Это он про складку.

– Разорвите себе зад, или я вам его разорву!!!

– Есть… разорвать себе зад…

Все коменданты отлиты из одной формы. Рожа в рожу. Одинаковы. Не искажены глубокой внутренней жизнью.

Сицилийские братья. А наш уж точно – головной образец. В поселке его не любят даже собаки, а воины-строители, самые примитивные из приматов, те ненавидят его и днем и ночью; то лом ему вварят вместо батареи, то паркет унесут. Позвонят комендантской жене и скажут:

– Комендант прислал нас паркет перестелить (наш комендант большой любитель дешевой рабочей силы). – Соберут паркет в мешок, и привет!

А однажды они привели ему на четвертый этаж голодную лошадь. Обернули ей тряпками копыта и притащили. Привязали ее ноздрями за ручку двери, позвонили и слиняли.

Четыре утра. Комендант в трусах до колена, спросонья:

– Кто?

Лошадь за дверью:

– Уф!

– Что? – комендант посмотрел в глазок.

Кто-то стоит. Рыжий. Щелкнул замок, комендант потянул дверь, и лошадь, удивляя запятившегося коменданта, вошла в прихожую, заполнив ее всю. Вплотную. Справа вешалка, слева полка.

– Брысь! – сказал ей комендант. – Эй, кыш.

– Уф! – сказала лошадь и, обратив внимание влево, съела японский календарь.

– Ах ты зараза с кишками! – сказал шепотом комендант, чтоб не разбудить домашних.

Дверь открыта, лошадь стоит, по ногам дует. Он отвязал ее от двери и стал выталкивать, но она приседала, мотала головой и ни в какую не хотела покидать прихожей.

– Ах ты дрянь! Дрянь! – Комендант встал на четвереньки. – Лярва караванная! – и прополз у лошади между копытами на ту сторону. Там он встал и закрыл дверь. Пока придумаешь, что с ней делать, ангину схватишь.

– Скотина! – сказал комендант, ничего не придумав, лошади в зад и ткнул в него обеими руками.

Лошадь легко двинулась в комнату, снабдив коменданта запасом свежего навоза. Комендант, резво замелькав, обежал эту кучу и поскакал за ней, за лошадью, держась у стремени, пытаясь с ходу развернуть ее в комнате на выход.

Лошадь по дороге, потянувшись до горшка с традесканцией, лихо – вжик! – ее мотанула. И приземлился горшочек коменданту на темечко. Вселенная разлетелась, блеснув!

От грохота проснулась жена. Жена зажгла бра.

– Коля… чего там?

Комендант Коля, сидя на полу, пытался собрать по осколкам череп и впечатления от всей своей жизни.

– Господи, опять чего-то уронил, – прошипела жена и задремала с досады.

Лошадь одним вдохом выпила аквариум, заскользила по паркету передними копытами и въехала в спальню.

Почувствовав над собой нависшее дыхание, жена Коли открыла глаза. Не знаю, как в четыре утра выглядит морда лошади с ноздрями, с губами, с зубами, дожевывающая аквариумных рыбок. Впечатляет, наверное, когда над тобой нависает, а ты еще спишь и думаешь, что это дышит мерзавец Коля. Открываешь глаза и видишь… зубы– клац! Клац! – жуть вампирная.

Долгий крик из спальни возвестил об этом поселку.

Лошадь вытаскивали всем населением.

Уходя, она лягнула сервант.

Я – Зверев!

Те, что долго толкаются на флоте, знают всех. Как собаки из одного района: подбежал, понюхал за ножкой – свой!