Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник) Страница 5

– Да ты что?!

– Представь себе. Сходил раз, сходил другой. Мне-то это до балды, как говорит мой внук, да только когда козёл возвращается домой, путается в темноте, гремит тазами, а я просыпаюсь и уже не могу уснуть от злости, в общем, его ночные походы окончательно доконали меня.

– Это же надо такое! – сочувствовала подруга. – Ну и что? Всё ещё ходит до сих пор?

– Не-а, отучила.

– Да ты что! А как?

– А я к вечеру прячу его зубы.

И они снова весело расхохотались. И в их жизни порой случаются забавные курьёзы.

Внимание всех гостей привлёк лесник, явившийся на свадьбу с опозданием, но с подарком. В руках он держал красивые ветвистые рога изюбря.

– Я… вот тут… ну… короче принёс тебе, Петька подарок, ну, рога в подарок. Прими от меня в день свадьбы.

– Ты их лучше оставь себе, – тихонько сказал ему на ухо Гришка-озорник. – Они тебе к лицу.

Он знал, что говорил.

Лесник не понял шутки, а подарок передал молодым. «Городская» свадьба в деревне набирала силу.

– Фёдор Степаныч! Колька с Федькою дерутся на улице! – продравшись сквозь орущую толпу гостей до участкового, прокричал соседский пацан.

– Ну, мне эти петухи, ни одного праздника не проходит без их драки, – бурчал блюститель порядка, пробираясь вслед за шкетом.

– Ну, и в чём причина ваших разборок на сей раз? – грозно рыкнул блюститель на драчунов, тряся обоих за шкирки. Участковый был объёмен телесами и могуч силушкой.

– Да мы что… да мы… ничто, Степаныч, мы тихонько себе дерёмся, никому не мешаем, – повинился Колька.

– Тихонько? А почему у тебя от «тихонька» фингал под глазом, а у Федьки нос расквашен? Знаю я ваше «тихонько». Снова, Колька, подрались из-за твоей бабы? Тебе пора уже свою Машку приструнить. Пусть поменьше подолом перед чужими мужиками метёт. Тогда и не будешь «тихонько» драться.

– Да я что… да я ничего… я вот предупредил Федьку, а он озадачил меня под глазом.

– Предупреждаю последний раз: ещё раз подерёшься с кем, отправлю на пятнадцать суток в городское отделение полиции, мести улицы. А с тобой, Фёдор, у меня будет отдельный разговор.

– Да я… да мы вот… ни в какую… Семёныч! Честное слово… мы замиримся навсегда. – Едва держащиеся на ногах молодые мужики обнялись, и, едва шагнув в сторону, тут же повалились в густой бурьян у забора. Участковый не стал ожидать, пока те поднимутся на ноги, а вновь вернулся к свадебному столу, где всё пело и плясало.

– Ирина Фёдоровна, а правда говорят: если есть много морковки, то зрение улучшится? – задала очередной вопрос дотошная старуха фельдшерице, сидевшая рядом с девушкой за столом и до одури надоевшая той.

– Правда. Вы когда-нибудь видели кроликов в очках?

– Ирина Фёдоровна, а вы случайно не дочь Фёдора кузнеца из Осиновки? – продолжала надоеда.

– Дочь. А вот что случайно, слышу впервые, – с раздражением сказала медичка. Она с удовольствием избавилась бы от назойливой соседки, да была зажата в самом дальнем углу, откуда самостоятельно выбраться не представлялось возможным. Однако Ирине Фёдоровне всё же удалось избавиться от любознательной бабки. Фельдшерицу позвали к старику-учителю – тому стало плохо.

Пожилой учитель жил бобылём, Ирине приходилось частенько навещать несчастного из-за его больного сердца. Девушка попросила молодых парней довести учителя до дому.

– Александр Николаевич, я пришлю к вам на ночь медсестру.

– Спасибо Ирина Фёдоровна, как-нибудь в другой раз, сегодня я сильно слаб, – у старого учителя ещё хватило сил для шутки. – Ко мне приехала дочка, – уже серьёзно сказал он посеревшими губами.

Свадьба принимала вселенский размах. Во дворе уже не хватало места для танцев. Гармониста, местного фермера, усадили на вынесенную кем-то табуретку за калитку, и веселье вылилось на улицу. Образовался плотный круг зрителей из гостей и многочисленной деревенской детворы. Внутри круга, выделывая кренделя, отплясывали гости.

– Ерофеич, а ты знаешь, почему русских меньше, а китайцев больше? – сидя на скамеечке, прислонившись к забору спиной и наблюдая за веселящейся молодёжью, задал вопрос древний дед такому же, как и сам, собеседнику.

– Не знаю, а почему?

– Когда Господь создавал русский народ, то сказал: «Плодитесь и размножайтесь», а китайцам повторил три раза.

– Так оно, видать, и было на самом деле, – не поняв юмора, согласился старый Ерофеич.

Гости упились до невменяемости: орали, пели, кричали кто во что горазд. Невесту стал раздражать пьяный разгул приглашённых гостей: разве они могут культурно вести себя, внутренне кипела негодованием «интеллигентная» невеста, выходит, никакой городской свадьбы у неё не получилось.

От этого Нюрка вновь принялась капризничать. Жених уговаривал её, как мог, не расстраиваться, и кипел нетерпеливой любовной страстью. Малявкин-старший, усмотрев, что доченька снова принялась за старое, продрался до молодых:

– Ну, чем ты снова недовольна?

– Что ты одних пьяниц наприглашал на свадьбу! – надула губки новобрачная.

– Какие есть, таких и наприглашал. Где я тебе возьму Галкиных с Киркоровыми? – парировал батька, с тайной радостью что наконец-то сбагрит с рук свою конопатую капризную доченьку Панюшкину Петьке. Парню неплохому, но, по всему видать, будущему подкаблучнику безалаберной Нюрки.

Однако папаша-Малявкин ошибся в прогнозе. Петька быстро пообтесал молодую с прибамбахами жену, выветрив из её головы «городскую» дурь, и стали они жить-поживать счастливой дружной семьёй. А вот об их «городской» свадьбе ещё долго с завистью судачила вся деревня.

Танец со жмурами или открытый балкон

(Пародия на творчество Донцовой)

Трупиков, трупиков маловато.

Тарию Клопову, или, по-семейному, Тарелку, до глубины души обидел зануда-следователь, посчитав её за ненормальную, когда та поведала, что с ней произошло. Девушка ничегошеньки не придумала, а рассказала ему чистую правду и только правду.

Сейчас, сидя за рулём, Тарелка вновь и вновь прокручивала события, произошедшие с ней нынешним вечером. Отлично помнит, как после работы вышла из офиса, села в свою машину и, прогрев двигатель, тронулась со стоянки.

Помнит, как Сашка Блохин из «Общего отдела», в то время копавшийся в багажнике своей «Нивы», что-то прокричал, махая рукой в её сторону.

Она не обратила на него внимания, посчитав, что тот, как обычно, прикалывается над ней. Остряк любил подшучивать над Тарелкиной доверчивостью. Однако, руля по основной трассе, она заметила, как обгоняющие её водители что-то кричали, тыкая пальцами в её машину. Присмотревшись в зеркало заднего обзора, она увидела открытую крышку багажника.

Вот тут-то и началось то, что привело её в кабинет следователя Прокуратуры, благо, знакомого.

– Ну, что у тебя на сей раз? – не отрывая глаз от бумаг, разложенных перед ним на столе и роясь в них, спросил Олег Максимович Гречкин, следователь Прокуратуры и, по совместительству, Тарелкин сосед по площадке.

– Олег Максимович, у меня в багажнике труп! – опёршись обеими руками о стол и нависая над соседом, сообщила девушка. – Прошу зафиксировать покойника и освободить мой багажник, – решительно заявила она. Её визит в кабинет следователя был не первым.

– Ну, и что? – по-прежнему не глядя на Тарелку, меланхолично пробурчал тот, продолжая чего-то выискивать в бумагах, видать, вчерашний день.

– Вы что, не слышите? У меня труп в багажнике!

– Ну и где ты его откопала на сей раз? – наконец отыскав нужный лист, принялся в нём что-то яростно черкать и исправлять.

– Вы будете смотреть труп или я вываливаю его у вас перед Прокуратурой и разбирайтесь сами! – заявила Тарелка твёрдо и решительно. – Покойника домой везти я не собираюсь!

– Слушай, Клопова, почему к тебе сбегаются трупы, словно мухи на мёд?

– Мухи не сбегаются, а слетаются. Так идёте смотреть или нет?

Следователь был прав в своих претензиях к соседке. Дело в том, что это был не первый труп, с которым нахальная особа появляется у них в прокуратуре.

– Всё, достала! – выбираясь из-за стола, простонал Гречкин. – Пошли, знакомь со своим жмуриком. Вижу, не отстанешь.

Несмотря на горевшие светильники, во дворе Прокуратуры всё же довольно сумрачно. Машина Тарелки едва просматривалась в тени здания.

– Вот, смотрите! – она решительно открыла багажник и с безразличным видом опёрлась о машину. Следователь наклонился, а затем засунул голову под крышку, пошарил глазами и для верности похлопал ладонью по днищу багажника.

– Ну и где, скажи пожалуйста, твой жмурец? – с подозрением глядя на Клопову, поинтересовался Олег Максимович. У него зародилась крамольная мысль: а не заимела ли к нему соседка интимный интерес? И не имея иного способа привлечь внимание женатого многодетного мужчины придумала являться к нему с «трупами».