Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты Страница 5

Не менее занимательным представлялся салат из сёмги, рецептура которого располагалась ниже. В него входили: сельдь атлан., масло подсол., лук репчат. Апофеозом кулинарно-биологического искусства была "Утка по Мстиславски из курицы".

– Скажите, а свиной отбивной из баранины у вас нет, с манной кашей из гречки?

– Не умничайте молодой человек, а берите что есть, – медленно, с укором произнесла флегматичного вида продавщица.

– Тогда, мне, пожалуйста…, бутылку пива "Мстиславское больничное?2", – следует быть патриотом своего лечебного учреждения, решил Алексей, – три бутерброда с ветчиной, бутылку "Вечерней радости" порцию салата из семги и целлофановый пакет.

С вас восемьдесят шесть рублей тридцать шесть копеек, – ни на секунду не задумавшись, медленно, излишне четко выговаривая слова, обозначила сумму продавщица.

Отсчитав положенные деньги, он пристроился на свободное место спиной к входу. Бутерброды и атлантическая сельдь с пивом, ласкали воображение. В поисках пивной открывалки Алексей собрался было обратиться к продавщице, как услышал:

– Константин Михайлович, нельзя. Василий Сергеевич запретил сотрудникам продавать в рабочее время. И в кредит не дам. Вы ещё пятьсот семнадцать рублей семьдесят девять копеек должны.

– Юленька, это жестоко, – раздался легко узнаваемый голос Живорезова, – Великие писатели Толстой и Достоевский, Теккерей и Боккаччо, Гашек и Чехов учили быть терпимыми к человеческим долгам и слабостям. Вот хоть Тургенев. Руками Герасима, собачку утопил, но гуманистом был отпетым. Ваши же нравственные ориентиры далеки от общечеловеческих принципов. Русский народ скоро вымрет. А вам наплевать. Но мировая общественность предъявить обвинение упрямым работникам общественного питания в пособничестве геноциду.

– Так ведь у великих гуманистов, у Боккаччо этого вашего, инкассации не бывает.

– Справедливо. Им доверяют. Они словно звезды чистого откровения в бесконечности людского обмана. Хочется верить, что вы Юля не станете ловить доверчивых граждан в объятья сакраментального недоверия.

После страстной речи показалось, что продавщица уже сломалась. Еще немного и Живорезов дожмёт. Так бы и случилось. Однако включился внутрибольничный селектор и прозвучал бесстрастный голос главного секретаря, – Юля, это говорит Светлана Петровна. Василию Сергеевичу только что сообщили, что Живорезов пошел в буфет-столовую. Если ты продашь ему водки, то Василий Сергеевич обещал разогнать ваш ларек к чертовой матери.

– Одни шпионы, кругом шпионы, – кипятился Константин Михайлович, – не успеешь, стакан поднять, как все говорят, что бутылку выпил. Низкая, фискальная больница. Пойду с горя к Станиславскому и опущу руки в аквариум. Откусывай брат пальцы, они мне более ни к чему, – с пафосом трагического актера произнес монолог, обиженный хирург.

– А это лишнее, – обозначил позицию здравого смысла Лёша Шпекин, – присаживайтесь Константин Михайлович, пальцы вам еще пригодятся, ну хотя бы стакан придерживать.

– Вы меня знаете?

– Вас знают все. Живорезов Константин Михайлович, 1970 года рождения, из местных, разведен, неуравновешен, большой и вредный, меньше килограмма водки не кушает, курит, матерится, любит спорить.

Костя вытаращил глаза. Чувствовалось, что объект осмысления поддаётся анализу лишь с максимальным напряжением компенсаторных механизмов. Серое вещество головного мозга даже покраснело от натуги, пытаясь идентифицировать собеседника. Но, тщетно.

– И не пытайтесь вспомнить. Разрешите представиться. Шпекин Алексей Петрович. Приведён в должность врача анестезиолога. А вы угощайтесь, – при этом собеседник хлебосольным жестом указал на бутерброды.

Одним движением большого пальца Костя открыл пиво и принялся осаживать напиток. Когда осталась лишь четверть, оторвался, глубоко вздохнул и приступил к селедке.

– Нет, мне решительно не попить пива, – заподозрил неладное Алексей. Еще через пятнадцать секунд пиво, селёдка и бутерброды закончились.

– Хорошее пиво, – отметил Костя и продолжил, – так вы говорите, что знаете меня. Позвольте любопытствовать, откуда?

– Не позднее, сегодняшнего утра, я имел честь следовать с вами маршрутом городского транспорта. В салоне автобуса два гордых человека осуществляли приём пищи. Увиденная трапеза, радовала глаза детской непосредственностью и природной первозданностью. Кстати, как чувствует себя ваш пышноволосый коллега?

– Клирик, что ли? Он уже не чувствует, он спит в автоклавной. Здесь недалеко, – и словно, приглашая пройти, пустой бутылкой показал направление, – а, вы значит анестезиолог?

– Анестезиолог-реаниматолог.

– А какими судьбами? – поинтересовался Живорезов.

– С женой разошёлся. Из квартиры выписался. А в Москве без регистрации на работу не берут. В министерстве предложили Пердюнск или Мстиславск. Выбрал последнего.

– Верное решение, Пердюнск конечно похуже будет. Но и Мстиславск не сахар. В этом скоро убедишься. Не исключено, что придётся сожалеть о несостоявшейся встрече с городом, имеющим столь поэтическое название.

– Поживем, увидим. По первым осмысленным впечатлениям населённый пункт вполне приличный, даже смешной. На речке Волге стоит. Люди опять же проживают достойные. Водку пьют. Начальство запорами страдает. Невесты есть. Посмотри, какая яркая тётя в приёмной у главного врача сидит.

– Светка, что ли? С этой не связывайся. Замужем.

– За авиатором?

– Нет. Лётчик, это её первый муж. Она ему такие рога наставила, что бедный пилот из-за изменившихся габаритов в дверь Ту-154Б перестал умещаться. За что с лётной работы и списали. А теперь Светка замужем за директором бани. Народ болтает, что ревнивый банщик телекамеру ей в такое место установил…, – и, обернувшись к продавщице, нарочито громко добавил, – я бы сказал куда, да Юлино целомудрие от моих слов будет нарушено. Теперь как только, так сразу, на экране монитора – кто, сколько раз и какой диаметр, – собеседники захохотали.

– А как узнаёт? Кто?

– Он же директор бани! Картотека имеется, – вновь раздался смех.

Юля демонстративно повернулась к окну и с видом удивлённого естествоиспытателя стала наблюдать совокупление бездомных собак в живописных развалах мусорной свалки.

Костя продолжил, – а, вообще-то в нашем городе наибольшее количество ревнивцев на душу населения. В этом плане городской порок имеет глубокие исторические корни. Своей подозрительностью, ревностью и жестокостью отличался основатель города, князь Мстиславский. Своих многочисленных жен он лупцевал на третий день после свадьбы. Притворится, что очень воспитанный и культурный, а сам возьмет кнут, и ну целый вечер охаживает свежеиспеченную супругу. А года через полтора и того хлеще, на дыбу, в петлю или под топор. А, так как жен было много, то и детей до пса. В городе на кого не плюнь, – знатной княжеской крови будет. И традиция дурацкая, еще с тех времен осталась. Как только третий день после регистрации брака наступает, мужик притворяется, что, к примеру, в булочную за хлебом пошел, а сам в скобяную лавку, вожжи купит и вот целый день над супругой измывается. Лошадей, поди лет двадцать как в городе нет, а вожжи нарасхват. И все бабы знают, что на третий день выволочку получат, но замуж идут. А в момент экзекуции недоумение и испуг на лице изображают. Традиция, – заключил Живорезов.

Это тяга к продолжению рода, как бабочки на огонь, – заметил Алексей.

Вовсе нет, я знаю к чему эта тяга и знаю, где она расположена, – с цинизмом отпетого ловеласа закончил Костя. Внезапно он перевел разговор на другую тему, – ты, где остановился?

– Пока не знаю.

– В больнице будут предлагать, не соглашайся. Клопы сожрут. Можно ко мне пойти, но я храплю, да и кровать у меня одна.

– В гостинице пару дней проведу. А там видно будет. Есть у меня приятель, на Малой Больничной живет. Приглашал. Может, у него остановлюсь.

– Далековато будет, – заметил Константин.

– Для бешеной собаки, семь верст не крюк.

– Это правильно. Лучше жить налимом в тине, чем карасём на виду. Слушай, а что у тебя в пакете? – проявил интерес Живорезов. Легко узнаваемый контур "нечаянной радости", завернутый в целлофановый пакет, был неосторожно оставлен Алексеем на грязном столе.

– Только не говори, что это лимонад или сельтерская. Скажи – водка.

– Водка.

– Это правильно, потому что ложь унижает человеческое достоинство. Давай лучше её мне, а то не дай Бог, потеряешь или отберут.

Развернул пакет и заметил, – плохая водка. Оголтелый выпускает.

– А как же главный врач может водку выпускать?

– И не только водку, ритуальные услуги видел? Пиво Мстиславское больничное?2, киностудия "Ogoltely and Ogoltely brothers, городской телеканал, газета "Мстиславские ведомости" и ряд периодических печатных изданий

– Так он у вас олигарх, какой то.