Ольга Трушкина - Приключения гламурного грузчика Страница 5

Генрих проснулся рано утром в субботу и пошел на кухню варить себе овсянку. Проходя по узкому коридору, наступил на швабру и сильно получил от нее по лбу. От этого потерял равновесие и сел костлявым тощим задом прямо в переполненное мусорное ведро, которое сам же с вечера приготовил на выброс. Раздались страшные ругательства. Мужчина с трудом выбрался из ловушки и, злобно матерясь, быстро собрал разбросанный мусор.

В итоге, все-таки добравшись до кухни, Генрих насыпал немного овсянки в старый алюминиевый ковшик, верой и правдой служивший ему последние двадцать лет. Половина крупы оказалась на полу и на кухонном столе. Долив нужное количество воды, поставил ковшик на огонь и принялся аккуратно помешивать варево.

В этот момент в гостиной раздался телефонный звонок. Шлепая по линолеуму громадными лягушачьими лапами, сметая все на своем пути, он добрался до телефона и судорожно схватил заветную трубку, в надежде, что это звонит очередная невеста.

– М-да, Кружкин у аппарата. Слушаю вас.

На другом конце раздался нежный тоненький голосочек.

– Здравствуйте, я от свахи, по поводу знакомства.

– Я весь внимание.

– Это Даша. Мне двадцать пять лет.

– О, вы такое юное создание. Мне не терпится с вами встретиться.

– Подходите в шесть часов к кафетерию "Фишка". Знаете, где это?

– Конечно, знаю. Я там завсегдатай, – беззастенчиво соврал Генрих. На самом деле, он ни разу не посещал это заведение, а просто проходил мимо.

– А как же мы узнаем друг друга, Дашенька?

– О, не беспокойтесь об этом, я сама подойду к вам.

На этом разговор закончился, и Генрих начал с беспокойством подсчитывать скудное содержимое своего роскошного бумажника, недавно купленного на распродаже. Ведь придется угостить даму хотя бы чашечкой кофе! За этим занятием он совершенно забыл о каше. Вскоре из кухни донесся резкий запах гари.

– Ах, да! Овсянка! – впопыхах бросив бумажник, он ринулся на кухню.

Картина была неприглядная. Убежавшая каша залила всю плиту, а ковшик злобно потрескивал и пускал черный дым. Генрих срочно выключил газ, схватился голой рукой за ручку чадящего ковшика, обжегся, дико заорал и уронил посудину на пол. Черная зловонная масса растеклась по линолеуму.

– М-да, овсянка, сэр!

Уборки Генриху хватило на полдня. Позавтракать в этот день, впрочем, как и пообедать ему не удалось. Это еще раз убедило Кружкина в необходимости срочно жениться.

За час до назначенного времени тощая фигура Генриха Валентиновича уже маячила возле кафетерия "Фишка". Цветов на этот раз он не купил по экономическим причинам, помня о предстоявших затратах на угощение.

Приближался назначенный час, но никто к нему не подходил. Кружкин начал волноваться. Прошло еще полчаса, но дама так и не появилась. Генрих решил подождать еще немного. И только, когда стрелки часов показали семь, он понял, что Даша не придет.

"Да что ж такое-то! Да что ж такое-то делается-то, а! Продинамила меня! Сука, тварь! Эээ! Такого мужчину! Я к ней со всей душой, а она ко мне со всей жопой!" – выругался про себя Генрих.

Обиженный и оскорбленный, Кружкин отправился домой. Чтобы как-то себя утешить, он купил десяток пирожков с повидлом и полкило самых дешевых пряников. Придя домой, навел себе поллитровую кружку растворимого кофе, положил туда восемь ложек сахара, разложил сладости на большой тарелке и включил телевизор. Там показывали офигительный фильм про десантников. Многозначительно подняв палец к потолку, он сам себе гордо сказал:

– Спецназ! Десантура! Это вам не мелочь по карманам тырить!

Забравшись с ногами на кресло, Генрих с наслаждением откусил половинку пряника и потянулся жадным ртом к кружке с кофе, как вдруг раздался телефонный звонок.

– Поесть человеку не дают, сволочи! – рассердился голодный мужчина.

Но, тем не менее, взял трубку и с важностью произнес:

– М-да, Кружкин у аппарата. Слушаю вас.

На другом конце провода раздалось звучное дамское контральто.

– Здравствуйте, Генрих! Это Маша. Желаю с вами познакомиться.

– Ой, Машенька! Я так рад, что вы позвонили, – его голос сделался елейно-приторным.

– Давайте не будем откладывать наше знакомство, а встретимся прямо сейчас.

Генрих за день очень устал и перенервничал, никуда идти не хотелось. Но вдруг его осенило. Угощение есть, кофе есть. Не пропадать же добру!

– Я приглашаю вас в гости на чашечку кофе. Вы не против?

Маша немедленно согласилась и через пятнадцать минут уже звонила в дверь.

"Надо же, какая шустрая", – подумал Генрих Валентинович и пошел открывать.

На пороге стояла внушительных размеров молодая дама с прехорошеньким ангельским личиком. В руках она держала большой торт со взбитыми сливками.

– Я вот тут подумала, нехорошо идти в гости с пустыми руками, тем более в первый раз!

Генрих обрадовался гостье, а особенно торту: "Ишь ты, какой торт, не меньше трехсот рублей тянет!".

Пышная красавица поставила торт на стол и протянула пухлую ручку:

– Маша!

– Очень приятно, для вас просто Генрих, театральный деятель искусств, – любезно ответил Кружкин, – и поцеловал ей руку.

Разговор сразу принял непринужденный характер. Генриху казалось, что он знаком с Машей уже тысячу лет. Пожирая огромные куски торта, подливая себе и милой даме кофе, он еле сдерживался от желания сделать ей предложение прямо сейчас. Маша, казалось, тоже была очарована новым знакомым. Они проболтали до полуночи, а затем Генрих отправился ее провожать.

– Не надо, не провожайте, я вызову такси, – пробасила красавица, доставая из сумочки дорогой мобильник.

– Позвольте мне оплатить такси, – поддавшись внезапному порыву, сказал Генрих, ужаснувшись в душе собственной щедрости.

– Ну что вы, это такие пустяки! У меня много денег, – простодушно ответила Маша.

В ту ночь Генрих не мог заснуть от внезапно свалившегося на него счастья. Радужные картины из будущей семейной жизни проплывали перед ним: вот Маша подает ему на блюде огромного, прекрасно зажаренного индюка с хрустящей корочкой и гарниром. А вот они плещутся в теплом море, затем нежатся на белом коралловом песке, попивая ананасовый сок, а вот едут в дорогом автомобиле, а он, Генрих, за рулем.

– Вот она, Дольче Вита – сладкая жизнь! То, о чем я мечтал с раннего детства! – сказал он сам себе и быстро выскочил из постели, чтобы доесть остатки роскошного торта.

Генрих и Маша стали встречаться каждый день. Он щедро потчевал ее байками из героического военного прошлого, хотя сам никогда не был в армии по причине сильного плоскостопия, а все свои подвиги черпал из остросюжетных фильмов. А она верила каждому его слову и закармливала разными вкусностями.

Наконец, настало время, когда Маша захотела познакомить его со своей семьей, а Генрих решил попросить ее руки на званом обеде. Кружкин снял со своей сберкнижки последние пять тысяч рублей, купил недорогое, но очень красивое золотое колечко в бархатной коробочке и огромный букет красных роз. Жаба давила его.

"Ничего, – мысленно утешал он себя. – Все окупится сторицей!"

Обед был назначен на три часа. Для пущей важности Генрих Валентинович заказал такси и отправился в коттеджный поселок, где жила семья Ватрушкиных.

Кружкина поразили размеры и красота дома, в котором жила его возлюбленная. На пороге его встретила румяная, улыбающаяся Машенька в розовом шелковом платье, подчеркивавшим каждую складку ее гигантского тела и изящных туфельках на шпильках. Она была похожа на породистую свиноматку. Генриху казалось, что один из каблуков обязательно подломится, и красавица рухнет всей своей массой на красивый паркетный пол. Поэтому он заботливо подхватил ее под руку, и они вместе прошли в гостиную, где за богато сервированным столом сидело семейство Ватрушкиных.

Это была династия потомственных толстяков, отличавшихся добротой и веселым нравом. Во главе стола восседала невероятных размеров бабушка Матрена Ивановна. Она приветливо улыбалась, сверкая золотыми зубами. Слева от нее расположился ее сын, Владимир Олегович: лысый, краснолицый, с большой окладистой бородой и веселыми маленькими глазками. Но толще всех была мама, Екатерина Львовна. В доме не нашлось стула, на котором бы уместились ее необъятные формы, и она восседала на специальной просторной банкетке. Рядом с мамой тихонько сидел младший братишка Машеньки Антоша, мальчик лет восьми с кудрявой белокурой головой. Щеки ребенка были румяны, и казалось, что вот-вот они лопнут с жиру. В общем, он напоминал сильно располневшего купидона.

При появлении молодых, вся семья, с грохотом отодвигая стулья, встала, приветствуя их громкими возгласами. Генрих Валентинович, церемонно раскланиваясь, преподнес мамочке свой роскошный букет и поцеловал ее огромную, толстую лапу. Она растрогалась, застеснялась и тихонько захихикала басом. Затем Кружкин торжественным театральным жестом вынул бархатную коробочку и, преклонив колено, преподнес Машеньке золотое колечко. У всех на глазах выступили слезы умиления.