Приезжает дядя Фред - Пэлем Грэнвилл Вудхауз Страница 5

Женщина по имени Конни издавала какие-то странные горловые звуки. Понго говорит, что у него когда-то была лошадь, которая изъяснялась с ним аналогичным образом, когда он заставлял ее преодолевать слишком высокие препятствия. Звуки, говорит Понго, представляли собой нечто среднее между бульканьем и взрывами.

— Во всем этом нет ни слова правды! — выговорила наконец она, справившись со своими голосовыми связками. — Ни слова. По-моему, вы просто спятили.

Лорд Икенхэм пожал плечами.

— Как вам угодно, Конни. Я только хотел сказать, что хотя суд присяжных, изучавший специально подготовленные для него свидетельские показания, вынужден был воздержаться от прямого обвинения кузена Альфа по делу о контрабандном ввозе наркотиков, мы-то знаем, что он занимался этим ремеслом много лет. Я нисколько не презираю его за это, уверяю вас, Конни. Если человек ухитряется регулярно ввозить в страну кокаин и не попадает при этом в руки полиции — я от всей души желаю ему успеха. На здоровье, говорю я ему. Разговор этот я завел только потому, что, как мне кажется, не так уж безупречна наша семья, чтобы воротить нос от скромного ремесленника, предлагающего свою честную руку и сердце одной из наших девочек. Если вам интересно узнать мое мнение, Конни, так я должен вам прямо сказать: возможность выдать Джулию в семью, где маринуют угрей, надо рассматривать как большую удачу.

— Я тоже так считаю, — твердо заявила Джулия.

— Ты что же, веришь тому, что он здесь наговорил?

— Каждому его слову.

— Я тоже, — подтвердил румяный тип.

Женщина фыркнула. Было ясно, что нервы ее напряжены до предела.

— Да-а, — произнесла она, — я никогда не любила Лауру, но, бог свидетель, я никогда не желала ей такого мужа.

— Мужа? — с искренним изумлением переспросил лорд Икенхэм. — Что, собственно, дает вам повод предполагать, что мы с Лаурой состоим в браке?

В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь голосом попугая, настойчиво предлагавшего всем присутствующим пощелкать орешки.

Наконец Джулия сказала:

— Теперь-то уж нам придется обязательно пожениться — Уилберфорс слишком много о нас знает.

— Я и сам, честно говоря, подумывал об этом, — сказал лорд Икенхэм. — Надо во что бы то ни стало заткнуть ему рот.

— Ты ведь не побоишься, милый, жениться на девушке из такой дурной семьи, как моя? — спросила Джулия с беспокойством.

— Твоя семья, дорогая, не может быть дурной для меня.

— В конце концов, нам ведь совсем не обязательно часто встречаться с ними, мой милый.

— Вот именно.

— Ведь не на родственниках же моих ты женишься, а на мне!

— Как это верно!

— Уилби!

— Джулия!

Повторение истории с плющом на садовой стене не доставило, конечно, Понго удовольствия, но его чувства не шли ни в какое сравнение с эмоциями женщины по имени Конни.

— И на какие средства, — спросила она ядовито, — вы предполагаете жить?

Вопрос заставил молодых людей призадуматься. Они внимательно посмотрели друг на друга — было совершенно очевидно, что тема эта им неприятна.

— Уилберфорс станет со временем богатым человеком!

— Со временем?..

— Если бы у меня было сто фунтов стерлингов, я мог бы хоть завтра приобрести половинную долю в крепком молочном хозяйстве на юге Лондона.

— Если бы! — опять презрительно фыркнула женщина.

— Вот именно! — откликнулся Клод.

— Где ж вы думаете их найти?

— А? — поддержал жену Клод.

— Где вы раздобудете эти сто фунтов, я вас спрашиваю?!

— О господи, какие пустяки, — весело сказал лорд Икенхэм. — У меня, конечно. Зачем же их искать в каком-то другом месте?

На глазах остолбеневшего Понго он извлек из кармана пиджака шуршащую пачку банкнот и передал ее розовощекому типу. При мысли о том, что деньги эти навсегда потеряны для него, Понго был охвачен таким горестным чувством, что из груди его вырвался громкий вопль, прозвучавший в примолкшей комнате, как визг щенка, которому невзначай наступили на хвост.

— Хм, — произнес лорд Икенхэм, — ветеринар, очевидно, хочет мне что-то сказать. Не так ли, ветеринар?

Уилберфорс вздрогнул.

— По-моему, вы говорили, что этот человек — ваш сын.

— Если б у меня был сын, — сказал лорд Икенхэм слегка обиженным тоном, — он был бы намного красивее, чем этот малый. Нет, это местный ветеринар. Я, наверное, сказал вам, что отношусь к нему как к собственному сыну, и это сбило вас с толку.

Он повернулся к Понго и начал производить энергические движения пальцами рук. Понго молча пялил на него глаза, пока дядюшка, продолжая жестикулировать, не ткнул его под ребро, после чего Понго вспомнил, что он «глухой», и начал вяло шевелить кистями.

— Я не совсем ясно понимаю, что он хочет сказать, — объявил лорд Икенхэм. — Сегодня утром парень сильно растянул кисть руки и теперь заикается. Вероятно, он хочет мне сказать что-то не предназначенное для посторонних ушей. Боюсь, что моего попугая постигла беда, о которой ветеринар не считает возможным говорить в присутствии юной девушки — даже жестами. Вы ведь знаете, каковы они, эти попугаи. Мы вас на мгновение покинем.

— Мы тоже выйдем на воздух, — сказал Уилберфорс.

— Да, — подтвердила Джулия, — мне хочется погулять.

— А вы, — галантно обратился лорд Икенхэм к Конни, которая походила в эту минуту на Наполеона, вынуждаемого жестокой фортуной покинуть Москву, — может быть, вы, Конни, присоединитесь к любителям свежего воздуха?

— С вашего позволения, я останусь и приготовлю себе чашку чаю. Надеюсь, вы не пожалеете для нас капли чаю?

— Ради бога, — со всей сердечностью ответил ей лорд Икенхэм. — Наш дом — храм свободы, и вы можете делать в нем все, что вам заблагорассудится.

Как только мы вышли из комнаты, рассказывал Понго, девушка, которая с каждой минутой все более и более напоминала собой свежий бутон розы, бросилась на шею старому проказнику.

— Я просто не знаю, как вас благодарить! — молвила она, а розовощекий тип добавил, что он тоже этого не знает.

— Пустяки, мои дорогие дети, право, не стоит благодарности, — сказал лорд Икенхэм.

— Нет, вы изумительный человек!

— Право же, пустяки!

— Нет, вы изумительны!

— Ну хорошо, хорошо! Хватит об этом говорить, — дядюшка расцеловал Джулию сначала в обе щечки, затем в подбородок и в лобик. Он поцеловал девушку в правую бровь и в кончик носа — и все это на глазах у Понго, взиравшего на своего дядюшку Фреда без малейшего удовольствия. Все целовали Джулию — кроме него. Наконец томительная для Понго сцена прекратилась, девушка и румяный Уилби отошли в сторону,