Павел Мартынов - Пограничное состояние (сборник) Страница 6

— Ды, это… Я, товарищ лейтенант… Я, это, легкой атлетикой! Разряд даже, вот.

— Легкой атлети-икой, разря-ааад! — передразнил «доктор», скептически разглядывая тщедушное тельце. — Н-да… спортсмены эти, мне что с ними делать только, ума не приложу? Откуда родом? Я спрашиваю, откуда призвался-тο, чучело?!

— С-под Тамбова, товарищ лейтенант, поселок Знаменка.

— «Тамбовский волк», значит? А ты знаешь, волк, как оно там, на равнине-тο? А? Там пустыня, брат, жара, фаланги, скорпионы, тарантулы, змеи… Поедешь в Туркмению?

— Товарищ лейтенант! Не надо на равнину. Я тут лучше, в горах!

— Не на-а-а-до, не ма-а-а-гу. — не ха-а-а-чу! Давай еще поплачем. Да, дела… Ты вот что, солдат! Ты мамке напиши письмо. Пусть пришлет тебе сигарет. У вас же там фабрика в Моршанске, знаешь? Во-от. И ты, короче, кури побольше. Вот! И все как рукой снимет! Понял?

И уже сержанту:

— А ты? Все понял?! Скажи его командиру — освободить на неделю от зарядки и физчасов. Я сказал. Пусть вон территорию убирает. Все. Все, что могу. Вопросы есть? Вопросов нет!

Консилиум закончен.

— Кру-гом! Бе-гом!

Застава (В Стране Дураков)

Была уже середина ночи,

но в Городе Дураков никто не спал.

Сутки начинаются с ноля часов. Во всей стране. Во всем мире. Но не в пограничных войсках.

В пограничных войсках сутки начинаются с 20.00. После боевого расчета. Не будет боевого расчета — сутки не начнутся. Я сказал…

Но только расчет обязательно будет. Как закат или рассвет. Как подъем или отбой. Как прием пищи или отправление естественных надобностей. Всегда. Пока жив хоть один боец в зеленой фуражке.

Это — закон. Закон государственной границы…

18.45

— Са-а-лда-ат! Почему не подшиты??? (Ой, как страшно!..)

— Вас не волнует, товарищ прапорщик!

— Что?!! (Какие круглые глазаI) Вам что-то не ясно? (Ясно-ясно. Уже все ясно, уже как белым днем!) Сгниете на ЧЗ[2], на моих глазах чтоб! (Боже, только не это…) На «очке»! «Мумие» у меня будете руками черпать! (Ну, это мы загибаем. Неуставные? Замполит, «мамочка», не позволит.) П-а-ч-и-м-у-у не п-а-д-ш-иты?!! Я вас спрашиваю, чудовище!

— Только с наряда, пока собачку отвел, пока оружие, тο-се… Ну, не успел… Вот…

— Да меня это все не волнует, военный…

— Ну вот, я же говорил…

— ???

19.00

Построены, выровнены, взбодрены. Наконец. Сейчас начнут озадачивать. Шутки юмора в сторону.

Начальник заставы — это вам не старшина. Это хуже. С ним шутить опасно. Он тут на заставе и царь, и бог, и воинский начальник. Наш любит говорить: «На заставе должен быть только один „дед“ — это я!»

И горе тому, кто не понял.

Тринадцатая краснознаменная и так имеет дурную славу на все погранвойска. Половина личного состава — разжалованные сержанты с других объектов. И прочие тунеядцы, разгильдяи и алкоголики. Здесь — подразделение с «лечебно-профилактическим» уклоном.

Начальник — лось, троекратный чемпион погранвойск, по военному троеборью, биатлонист, боксер. Кулаки — с ведро. Здоровья — вагон. Бегать, стрелять, в засадах сидеть может сутками.

Замполит тоже. Тот еще перец! Хоть и «мамочка», а туда же. Любимое занятие — рукопашный бой. Тут недавно приехал с соревнований — первенство Таджикистана среди подразделений КГБ — МВД по рукопашке. С выбитым зубом, сломанным ребром и почетным третьим местом. В награду дали грамоту да трусы с майкой «динамовские».

Умора!!! Другой бы плюнул. А этот озверел совсем. Говорит, на следующий год опять поеду за первым местом. И теперь все физчасы — рукопашка. Вся застава в синяках ходит. Спарринг-партнеры, спарринг-партнеры! Тьфу! Правда, народ доволен — спецназ, блин.

А старшина… Старшина — просто в голову контуженный. Не-е, натурально. У него с Афгана осколок в башке торчит. Так что это отдельная песня.

— За истекшие сутки признаков нарушения государственной границы на участке заставы не обнаружено. Обстановка характеризуется…

Обстановка — это такая страшная военная тайна. Она, обстановка, бывает обычная, повседневная. Такая, когда считаешь дни до приказа. Когда монотонно меряешь километры участка, привычно фиксируя детали.

«Вот сейчас через пятьсот метров — поворот. За поворотом — лавиноопасное место. Взгляд наверх — тихо, спокойно…

Вон, ашно[3] трусит по сопредельной стороне на ишаке. Знакомая морда, местная. Нормально.

Жрать охота. Придем — картошечки пожарим, пока старшина спит. Воды в Пяндже прибыло, полметра будет.

О, машина комендатурская… Кто это у нас там? Ага, „соседи“, в отряд поехали. Может, вечерком нам фильмишко новый закинут на обратном пути».

20.00

— Вам приказываю выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик! Вид наряда…

21.00

— Товарищ лейтенант! Оперативный на проводе!

— Давай, соединяй.

— Оперативный, майор Васильев. Как обстановка?

— На участке заставы пр-зн-ков нар-ш-н-я гс-дрст-н-ой гр-цы необн-р-ж-н-о… Норма. Здорово, Петрович. Какие дела?

— Здорово, Паша, к вам начПО[4] с гостями… Где Гущанский?

— На Гарм-Чашму[5]? Промежность пополоскать? Есть, понял. Серега дома, ага, сегодня я ответственный. Ага… К нам заезжать будут? Простыни? Сделаем… Ужинать будут? Понятно. Спасибо, Петрович, дай бог тебе здоровья и жену красавицу.

22.15

— Товарищ лейтенант, за время несения службы признаков нарушения… нарушителей пограничного режима не выявлено… Машина начПО проехала в Гарм-Чашму в 21.45.

— А теперь коротенько поподробней. Чего пургу в эфире гнали? Какие вы там сигналы видали?

— Дык, это в Даштаке, там, на той стороне, от 32-го километра на 3 часа, фонарь — рраз, зажегся, потом чуть левее еще раз, а через две минуты снова на старом месте. Помигал, помигал… и все. Вот. С нашей стороны ответных сигналов не обнаружено.

— Там кишлак, балда. Это гариб какой-нибудь с фонарем по дому шарахался, в окошках мелькал. Бессоница у него, могет быть, понял?

— А-а-а…

— X… на!.. Разоружайтесь, чиститесь, ужинать.

23.30

У начальника дома допили третий самовар чаю. Доиграли третью партию кинга. Вышли «глянуть на звезды». Глаза — в небо, струя — в землю. Благодать космическая.

— Пошли на подступы на проверочку?

— И п-а-й-дем!

01.00

— Вам приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик! Вид наряда…

По коридору шляются ночные, «совы». Кто-то пришел с наряда, кто-то готовится на службу. В столовой смех, запах жареной картошки. Кто-то встает, кто-то ложится. Все охвачены. На сто двадцать процентов.

— «Паучонок»[6]! Вы когда мне связь на левом сделаете? Что значит «не знаю»? А кто знает? Пушкин? Значит так, через неделю связи не будет — будем связываться через посыльных. Расставлю все ваше отделение через равные участки по пять-шесть километров, и будем через «перекладных» связь с нарядами держать. Гонцами, блин… А меня волнует? Звоните в отряд своим главным «паукам», добивайтесь. Но чтоб связь была мне.

03.50

— Товарищ лейтенант! А можно…

— Можно Машку на гражданке, да и то… по разрешению. Чего тебе?

— Разрешите вопрос?

— Валяй.

— А если я проверку осеннюю на отлично сдам, что мне за это будет?

— Помилую.

— За что?!!

— Было б за что, давно б убил.

— Ну, я серьезно, товарищ лейтенант, а можно мне в отпуск тогда, а?

— Куда?!! Блин, ты за дорогой смотри, руль-кардан! А то сейчас уедем, фу-у-у, в отпуск… Так по Пянджу к дому и поплывем — кверху брюхом. Доживешь тут до отпуска с вами.

04.23

Муха-муха, цокотуха, позолоченное брюхо. Откуда взялась только, тварь! Убью, собака. Как спать хочется. «Собачья вахта» — самое противное время. Не мо-а-гу, за…сы…п-аю-у-ю… Муха… Сволочь… Поймать ее и в кулак: баю-бай, баю-бай… Укачалась… Спит, падла! Спит… А те-перь мы тебе в уши — з-з-з-з!!!

Так и живем. Хлеб жуем. Но бывает обстановка и необычная, чрезвычайная.

К ней, неординарной, мы и готовимся всю службу. Для нее, которой может за нашу службу так и не случиться, изматывают нас ежедневными тренировками. Застава, тревога! К бою! В ружье! И все, забудь про себя, про дом, про маму с папой.

04.31

Застава, в ружье!!!

Адреналин — в кровь! Счет — на секунды!

«Вперед, вперед! Собаку на след! У… скотинка, заюлила, заскулила! Работай, родная, работай! Есть! Взяла… Ай, молодчинка, „верхним“ работает. Бежим, братцы, бежим!