Джонатан Линн - Да, господин министр Страница 6

Смешно. Правда, иного ответа от него и нельзя было ожидать. Я со всей определенностью заявил, что торговой вседозволенности американцев давно пора положить конец. Мы должны думать об интересах английских бедняков, а не американских богачей!

– Господин министр, – тут же сориентировался Хамфри, – если это ваше твердое решение, МАД безусловно поддержит вас… полностью и до конца!

Сэр Хамфри умеет быть лояльным, надо отдать ему должное.

Я, естественно, подтвердил твердость своих намерений. А Бернард сказал, что, как только речь будет написана, он немедленно передаст ее «для согласования».

Согласование? Это что-то новое. Впервые слышу. Опять какая-то бюрократическая возня, бессмысленное бумагомарание. Ведь данный вопрос касается только министерства административных дел. Если же у любого другого ведомства возникнут возражения, оно может публично их высказать. Собственно, в этом и заключается идея «открытого правительства».

Хамфри настоятельно (если не сказать «умоляюще») попросил меня не возражать против «согласования», хотя бы в целях «осуществления взаимных консультаций». Я сопротивлялся, но он выдвинул, на мой взгляд, весьма убедительный аргумент: информировать наших коллег в кабинете и наших друзей на Флит-стрит[11] вполне в духе открытого правительства.

Я попросил Хамфри лично проследить, чтобы текст моего выступления был незамедлительно передан прессе.

– Господин министр, – сказал он, вставая, – заботиться о соблюдении ваших интересов – наш прямой долг.

Безусловная победа (моя и Фрэнка) в деле защиты принципов открытого правительства!

(Текст выступления Хэкера на встрече с представителями Союза конторских служащих – с комментариями Фрэнка Визела, а также пометками самого автора – нам удалось обнаружить в архивах МАДа. – Ред.)

«Вы, конечно, знаете, что в своей политике мы обещали руководствоваться принципами «открытого правительства». Скажу сразу: мы твердо намерены претворять обещание в жизнь. Наш народ имеет право знать то, что знает его министр. А мне стало известно, что не далее как месяц назад предыдущее правительство подписало контракт на импорт из Соединенных Штатов конторского оборудования на сумму десять миллионов фунтов для нужд государственного аппарата (бюрократического – уточнение Фрэнка).

Вместе с тем такое же оборудование – только лучшего качества – производится в Британии. Британскими рабочими! На британских предприятиях! Пройдохи-ловкачи из Питсбурга навязывают нам второсортный американский хлам, тогда как британские заводы бездействуют, а британские рабочие стоят в очередях за пособием по безработице…»

Ужасный день. События разворачивались, как в кошмарном сне. Работа над текстом выступления была закончена. Сидел и читал сводку новостей, когда в кабинет ворвался Бернард с распоряжением из канцелярии ПМ.

Кстати, я уже успел понять, что распоряжения, служебные, докладные и памятные записки, а также вхождения и прошения означают практически одно и то же, только министры направляют распоряжения и все виды записок друг другу и чиновникам, в то время как последние направляют друг другу все виды записок, а министрам – только вхождения и прошения.

(Объясняется это тем, что в распоряжениях содержится указание к действию, а в служебных записках – своего рода аргументация «за» и/или «против». Таким образом, государственные служащие и политики могут обмениваться друг с другом и служебными записками, и распоряжениями. Чиновникам же не положено указывать министрам, как им поступать, потому они направляют им вхождения или прошения, само название которых призвано символизировать смирение и чинопочитание. Памятные записки могут также являть собой протоколы заседаний. Это и породило известную в МАДе шутку: «Государственные служащие в считанные минуты вносят в протокол то, о чем политики говорят часами». – Ред.)

Из распоряжения, которое принес Бернард, стало ясно, что всем министерствам и ведомствам в течение ближайших недель следует проявлять по отношению к янки чрезвычайную любезность. А мне стало ясно, что худшего момента для своего выступления – а оно уже было передано в газеты – я выбрать не мог.

«ВСЕМ МИНИСТЕРСТВАМ И ВЕДОМСТВАМ

В следующем месяце господин премьер-министр планирует официальный визит в Вашингтон с целью заключения важного торгового соглашения между Великобританией и США, значение которого трудно переоценить…»

Ужасно! И дело не только в моем невезении. Как могло случиться, что я, член кабинета Ее Величества, ничего не знал о предстоящем заключении соглашения с американцами?! А как же принцип коллективной ответственности, о котором нам столько твердили в ЛЭШе[12]?

В кабинет с озабоченным, даже несколько растерянным видом торопливо вошел сэр Хамфри.

– Простите за вторжение, господин министр, но Номер Десять в панике. Там только что ознакомились с текстом вашего выступления и спрашивают, почему мы не представили его для «согласования».

– Что вы им ответили? – нетерпеливо спросил я.

– Сказал, что мы действуем в духе открытого правительства. Кажется, это только подлило масла в огонь. ПМ срочно требует вас к себе.

Все это может иметь для меня самые печальные последствия. Спросил Хамфри о возможном развитии событий. Он только плечами пожал.

– Премьер-министр дал, премьер-министр взял.

Ноги у меня вдруг стали как ватные, во рту появилось противное ощущение горечи. Выходя из кабинета, я услышал, как сэр Хамфри вполголоса произнес: «Да будет благословенно имя премьер-министра!» Или мне только так показалось?

Мы втроем – Хамфри, Фрэнк и я – быстро шли по Уайтхоллу. Мимо Сенотафа[13] (как символично!). Прямо в парламент. Там за креслом спикера должна была состояться моя встреча с ПМ.

(Собственно, «за креслом спикера» не следует понимать буквально. На самом деле это помещение палаты, где премьер-министр и лидер оппозиции, оба главных Кнута[14], лидер палаты общин и прочие встречаются, так сказать, на «нейтральной территории» для решения текущих вопросов. Там же расположен и кабинет ПМ. – Ред.)

Нам пришлось подождать несколько минут у кабинета ПМ. Затем появился Вик Гульд, наш главный Кнут.

– Послушайте, Хэкер, – вместо приветствия обратился он ко мне. – Знаете, кто вы? Колючка в заднице! (Вик искренне гордится своими ужасными манерами.) – ПМ лезет от ярости на стену, готов лбом потолок прошибить. Кто вас тянул за язык?

– У нас открытое правительство… – начал было Фрэнк.

– Заткнитесь, Вейзель, вас-то кто спрашивает? – оборвал его Вик.

Хам! Типичный главный Кнут!

– Визел! – с достоинством поправил его Фрэнк.

– Он прав, Вик, – вступился я. – У нас открытое правительство. Это наше предвыборное обещание избирателям. Один из главных козырей. ПМ тоже за открытое правительство…

– Открытое, но не зияющее! – отрезал Вик (по-моему, не очень остроумно) и добавил без всяких церемоний: – Пора бы уж научиться дипломатическим тонкостям и такту, олух вы этакий.

Боюсь, кое в чем он прав. Чувствовал себя, как побитый пес, тем более что меня отчитали в присутствии Хамфри и Фрэнка.

– Кстати, сколько вы уже ходите в министрах? – неожиданно поинтересовался Вик.

Нелепый, идиотский вопрос. Он отлично знает. Зачем спрашивает? Наверное, для большего эффекта.

– Полторы недели.

– Тогда не исключено, что вы попадете в «Книгу рекордов Гиннесса». Воображаю заголовки в газетах: «РАСКОЛ В КАБИНЕТЕ ПО ВОПРОСУ О ТОРГОВЛЕ С США! ХЭКЕР ВОЗГЛАВИЛ БУНТ ПРОТИВ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА!» Вы ведь этого добиваетесь, не так ли? – Он резко повернулся и ушел, не простившись.

Затем из кабинета ПМ вышел сэр Арнольд Робинсон, секретарь кабинета. Сэр Хамфри спросил, есть ли новости.

Сэр Арнольд повторил то же, что и Вик, только на языке Уайтхолла:

– Ваше выступление немного огорчило господина премьер-министра. Он интересуется, действительно ли оно уже передано в печать.

Я объяснил, что дал указание отослать текст ровно в полдень. Сэр Арнольд сердито сдвинул брови и подчеркнуто ледяным тоном обратился к сэру Хамфри:

– А ваше поведение просто необъяснимо! (Я за всю свою жизнь не слышал, чтобы один государственный служащий столь резко обращался к другому.) Как вы могли допустить, чтобы ваш министр предпринял такой серьезный шаг, не согласовав его прежде в соответствующих инстанциях?

– Господин министр и я, – начал Хамфри, поворачиваясь ко мне как бы за поддержкой, – верим в открытое правительство. Мы хотим распахнуть окна пошире для свежего ветра перемен, так ведь, господин министр?

Я молча кивнул, не в силах вымолвить и слова. Тогда сэр Арнольд впервые за все это время обратился непосредственно ко мне: