Михаил Серегин - Дембельский аккорд Страница 6

– Понял тебя, Триста шестьдесят шестой... А новости-то хорошие или плохие?

– Вот подъезжай, узнаешь! Ты сам где сейчас?

– Как раз твой второй пост проезжаю, – за стеклами «бээрдээмы» действительно показались бетонные блоки и спрятавшийся за ними «БТР» с красно-желтым кругом на башне.

– И что там мои делают? – поинтересовался комендант.

– От дождя прячутся... нет, вот один выглянул, рукой помахал. Резинкин, мигни фарами и по улице – налево, к школе.

– Понял уже, товарищ лейтенант. – Витек вывернул баранку. – Тут до школы-то... Приехали, автобус дальше не идет!

– Вот раздолбаи, мать их прости господи! – бушевал комендант. – И что, никто не сунулся пароль спросить, документы проверить?

– Даже в лицо не узнали, у меня все внизу были. Просто у меня машина приметная, тут в окрестностях химики, кроме нас, не водятся, – усмехнулся Юрий.

– Мало ли что машина – может, вас уже перебили, а броню угнали на хрен... Ну, сейчас выйду...

– И встретишь гостей, потом со своими разберешься. Все, встречай, конец связи. – Мудрецкий выключил рацию, стянул с головы шлемофон и надел кепку. Осторожно приоткрыл люк, выглянул наружу. Не поверил своим глазам, протянул руку ладонью вверх. – Надо же! Как раз дождик кончился!

Старший лейтенант Игорь Чирков, комендант забытого богом и начальством Хохол-Юрта, на Кавказе провел больше половины своего служебного времени и местные обычаи если и не узнал, то освоил.

– Ты давай, давай, разливай свое спецсредство, новости потом будут! – увещевал он Мудрецкого. – Учись, как здесь дела делаются: сначала гостя надо накормить-напоить, отдохнуть малость, за жизнь поговорить, а потом уже и к делу. Понимаешь?

– П-понимаю, – с трудом кивнул Юрий. – И все равно разливать не буду. Не хочу.

– Это почему? – от удивления комендант даже оторвал глаза от кружки и быстро-быстро заморгал. – Чего, хочешь сказать, тебе уже хватит, что ли? Ну, блин, химик, чему вас только учат!

– Так я тебе и сказал! Это ж военная тайна! – Мудрецкий погрозил старлею пальцем. – Тем более при посторонних!

– Это Воха посторонний, что ли? Да ну, химик, ты вообще загнался! Это мы тут посторонние, а он как раз свой! Разливай, не стесняйся!

– Н-не буду! Не хочу разливать – и так заначка последняя! Чего ее зря тратить-то?! Вот налить – это могу, это прям сейчас... Ты, Игорь, где сейчас? В классе русского языка и литературы, правильно? Вот и следи за родной речью! Родную речь надо любить и ценить – правильно я говорю, Воха?

Со стены на скромную военно-полевую трапезу укоризненно смотрели светила русской словесности. Пушкин вообще отвернулся и печально глядел в окно, Гоголь вытянул свой знаменитый нос к сдвинутым партам, уставленным скромными закусками – от шашлычка из молодого барашка до выпотрошенных банок с тушенкой и килькой в томате. Павшие в сражении бутыли, еще источавшие терпкий запах домашнего вина, уже успели эвакуировать на подоконник, так что царствовал на столе полиэтиленовый пузырь с прозрачной жидкостью. Антон Павлович Чехов присматривался к этой емкости через пенсне – видимо, как бывший врач, смог уверенно опознать в содержимом медицинский «спиритус вини». Председательствовал на собрании строгий граф Толстой – он висел на самом почетном месте, над доской. Не исключено, что при этом представитель русского дворянства занимал гвоздик, когда-то забитый для вождя мирового пролетариата...

Мудрецкий повертел головой – чего-то в этой компании не хватало. Точнее, кого-то. Портреты те же самые, что и в саратовских школах, но комплект неполный. И ведь классика не хватает, кого-то, обязательного для изучения... Пушкин, Гоголь... Вот, вспомнил!

– Слушай, Воха, дорогой, а Лермонтова почему нет? Места не хватило?

Третий участник застолья, крепкий мужик с заметной проседью в черных волосах, поднял голову и тоже осмотрел портретную галерею. Поскреб аккуратно подстриженную бородку, повернулся к Юрию, тяжело вздохнул:

– Эхх, Юра, как же места нет! Класс большой, можно хоть пять Лермонтовых повесить! Ладно, не хотел говорить, тебе скажу. Оккупант был, понимаешь? С нами воевал? Воевал! О нас плохо писал? Писал! Зачем его портрет в классе? Все равно детишки испортят, только учителю их ругать надо будет, а потом лезть портрет снимать. Зачем лишняя работа, зачем лишний скандал? Лучше сразу снять, понимаешь?

– Все, понял, вопросов больше нет... – Мудрецкий хотел снова кивнуть, но решил не рисковать. – О, погоди! А если он оккупант, то мы кто? Мы тут воюем или как считаемся?

– Вы – гости! – Воха широким жестом показал на стол. – Вы ко мне пришли! Случайно зашел – все равно гость! Вот ты, Юра, сюда воевать приехал, нет? Ездишь, стреляешь, воюешь?

– Я сюда не ехал, меня сюда привезли. А стрелять мне вообще не положено. Химик я, понимаешь? Зарин-зоманыч я, мое дело газы всякие, радиация... У нас и патронов-то почти нет! – Мудрецкий понял, что сказал или что-то не то, или не тому, кому следовало, но никак не мог сообразить, в чем именно его ошибка. Поискал ее, не нашел и бросил это бесполезное и утомительное занятие.

– Слушай, патронов нет – так идем ко мне, я тебе продам пару штук! – обрадовался гостеприимный хозяин. – Ну пару ящиков продам! Клянусь, дешево! Пять возьмешь – скидку сделаю! Бери, тебе надо будет, я тебе как мэр говорю! – Тут глава местной администрации тоже как-то резко замолчал и мрачно уставился на плакат с правилами написания сочетаний «жи» и «ши».

– Ну, давай, если сторгуемся, в хозяйстве пригодится... – И тут до Юрия дошло. – Погоди, погоди, это для чего мне нужно будет? Да еще и пять ящиков на двенадцать рыл – это ж почти по тысяче патронов на бойца! Мы же тут не на полгода, когда я их отстрелять успею?

Молчание повисло в классе – тяжелое, словно бодун после большого праздника. Лев Николаевич Толстой смотрел на Юрия совсем уж сурово: то ли как непротивленец злу насилием, то ли как бывший артиллерийский офицер, сидевший в осаде и знающий цену боезапасу. Наконец комендант негромко кашлянул и сказал совершенно трезвым голосом:

– Ну вот, а так хорошо сидели... Не воевал ты, Юра, ну просто ни разу. Тысяча патронов на ствол – этого тебе на день не хватит, если всерьез прижмут... Это так, продержаться до подхода основных сил. Которые у нас обычно вообще не приходят. Ладно, давайте уж о делах, раз начали. Тебе какие новости сначала говорить – одну хорошую или все плохие?

– Давай хорошую, что ли, – обреченно махнул рукой Мудрецкий. – Все равно ведь бестолковая, или нет?

– Да как сказать... Ну, в общем, тебе решать. Генерал Дубинин из Москвы прилетел и очень удивился, когда не нашел на месте Сашку-оборотня, с которым тебя в Шиханах попутали. Сильно рассердился, требует своих разведчиков, а ему сказали, что Крутов какую-то спецгруппу под себя загреб и сюда переслал. Так что приказал разобраться, доложить и устранить, чтобы впредь неповадно было. Чуешь, чем пахнет?

– Йес!!! – Юрий с размаху хлопнул по столу, зашипел и начал трясти отшибленной ладонью. – Вот это новость! Ну, мужики, давайте я вам налью – считайте, отходная!

– Не чуешь, – горестно отметил старлей. – И вообще, ты насчет отходной... того... лучше уж на посошок, но и то не торопись, успеешь еще. Тебе не к спеху.

– Это почему вдруг? – Мудрецкий замер. – Сам же сказал – разберутся и устранят! Значит, скоро обратно отправят!

– Значит, скоро сюда приедет начальство, будет выяснять, кто ты вообще есть и каким образом тут оказался. Потом дождутся, пока Волков с ребятами до места доберутся – не ослаблять же группировку, так? Ну а вот потом уже, может быть, если позволит обстановка, да найдется, кем тебя заменить, да если Крутов не решит твой взвод себе оставить и с вашим округом не договорится... В общем, как приказ получишь – домой двигаться, вот тогда на посошок и выпьем. Так что для тебя тут хорошего пока что только одно – если все бумаги найдутся, начальство вспомнит, к кому вас приписывали. Если не прозеваешь момент – может, выпросишь чего-нибудь под это дело. Совсем повезет – будешь все, что нужно, регулярно получать. О тебе вспомнят, чего еще надо? Так что через недельку жди больших гостей – подкрась там, побели что можно, воинов своих в человеческий вид приведи, а то прилетит вдруг полковник в боевом вертолете... будет тебе кино. Фильм ужасов.

– Согласен, – радостно кивнул Юрий. – И на ужастик согласен. С названием «Иногда они возвращаются».

– Слушай, не надо, да?! Накаркаешь, а меня потом будут и в район, и в Грозный таскать – почему случилось, почему не знали, зачем допустили?! – Воха даже вскочил со стула и испуганно заметался по классу. – Ты так не шути, у меня с этой войной сердце больное стало! Ты фильм смотрел, про что – знаешь? Про живых мертвецов! Хочешь таким возвращаться – хорошо, я мешать не буду. Только езжай в другое место, дорогой, не надо здесь! И так с тобой не знаешь, куда бегать, куда смотреть!