Евгений Демченко - Приключения осинового кола, или Буратино на Службе Святой Инквизиции Страница 6

— Надеюсь, природа возьмет свое, — прокричал он им в щелку.

Кукла встала на ноги и отряхнулась.

— Как вас зовут, молодой человек? — строго спросила она.

— Б…буратино, — заикаясь, ответил Буратино. — А тебя?

— Не тебя, а "вас", — строго поправила кукла. — Заметьте, молодой человек, что я уже нашла в углу склад розог, плеток и каучуковых шлепалок, и намерена всерьез заняться вашим воспитанием. Прошу называть меня Госпожа Мальвина. Какой предмет вы желаете изучать прямо сейчас?

— Географию! — выпалил Буратино. — Мне надоело носиться туда-сюда, вместо того чтобы просто вернуться домой, к Папе Карло, пока он, чего доброго, не выстругал себе нового сына из табуретки.

— В таком случае, скажите мне, милейший: растет ли на вашем теле мох?

— Растет, — ответил Буратино, — правда, исключительно под шортиками.

— Снимите шортики, — властно приказала Госпожа Мальвина, — в любом случае это понадобится, поскольку я как раз собиралась вас за что-нибудь отшлепать. Например, за незнание таблицы логарифмов.

По прошествии получаса, вертя Буратино из стороны в сторону, Госпожа Мальвина с ужасом убедилась, что ученые книжки бессовестно врут. Кустик моха, произраставший на теле Буратино, совершенно не соотносился со сторонами света. Чтобы хоть как-то восстановить свой педагогический авторитет, Госпожа Мальвина повалила сопротивляющегося Буратино на вязанку хвороста и долго стегала розгами за то, что он не смог ей назвать столицу Италии.

Внезапно, дверь сарай распахнулась настежь. В дверном проеме стоял Дядя Том, на лице его были написаны брезгливость и негодование.

— Брысь отсюда, извращенцы! — завопил он. — Разве для этого я вас тут запирал, мерзкие тупые гомункулусы?

— Пожалуй, я побегу — мне надо как можно быстрее вернуться домой, к Папе Карло, — извиняющимся тоном сказал Буратино, потирая отбитые половинки.

— Ну, что же, раз вы не хотите получить должное образование и воспитание… — Госпожа Мальвина внезапно разрыдалась.

— Я думаю, вы могли бы нести светоч знания в умы старых необразованных негров, — мягко возразил Буратино. — Я уверен, что Дядя Том тоже не знает, как называется столица Италии, но очень хочет это узнать. А лучшей профилактикой старческого маразма издревле считалось запоминание наизусть тригонометрических формул двойного и половинного угла.

— Ах, если бы вы знали, как вы правы! — воскликнула Госпожа Мальвина и, забыв на секунду про необходимость дистанции между преподавателем и учеником, чмокнула Буратино в щечку.

— Осталась только одна проблема: как же мне вернуться в мой родной город?

— Ах, об этом не беспокойтесь, — улыбнулась Госпожа Мальвина. — Главный Географический Постулат гласит, что все дороги ведут в Рим. Вы не забыли, что Рим — столица Италии? — внезапно добавила она с некоторой озабоченностью.

— Н-н-н-не забыл, — проскрипел Буратино. Его ягодицы все еще ныли. — Но раньше я тоже бежал по различным дорогам, но все они, почему-то, вели меня в прямо противоположную сторону!

— Потому что раньше вы не знали Главного Географического Постулата, а теперь знаете, — пояснила Госпожа Мальвина. — Счастливого пути.

Осененный географическими познаниями, Буратино бежал по тропинке, предвкушая скорую встречу с Папой Карло и последующую смертельную битву с маленьким негодяем Табуретто за место в отцовском сердце. Откуда-то сзади слышался свист розог и зычные вопли старого негра. "Вы, молодой человек, так и не смогли усвоить основополагающее различие между прокариотами и эукариотами!" — доносился раздраженный голос Госпожи Мальвины. — "Если вы сейчас же не сможете мне объяснить принцип действия горелки Бунзена, я буду вынуждена поставить вас в угол, голыми коленками на соль! Надеюсь, вы не думаете, что мне это доставит удовольствие?"

Виляющая из стороны в сторону тропинка перешла вначале в широкую и ровную грунтовую дорогу, а затем и в выложенную аккуратными булыжниками мостовую. Несколько поворотов по наитию, и Буратино уже стоял перед входом в каморку Папы Карло.

— Ах, поглядите же, вот и он! Вернулся, не навернулся! — патетически воскликнул Папа Карло, обращаясь к воображаемым зрителям. — Ты наплевал на мою отцовскую любовь, продал мою единственную книгу и где-то забыл свои шортики — надо полагать, в каком-нибудь дешевом борделе! Но я уже сделал себе нового сына, из табуретки. Табуретто гораздо лучший сын, чем ты, но у меня не было более книг, чтобы отправить его учиться. Пришлось пойти на хитрость — я продал его директору школы как скамейку для парты — пусть мой дорогой Табуретто набирается знаний хотя бы из-под чьей-то ерзающей задницы!

— Отец, воскликнул Буратино, — возможно, я не лучший сын в мире, но зато у меня есть Золотой Ключик — да, пусть из обоссаного золота, но в нашей ситуации не стоит проявлять излишнюю брезгливость! К тому же, я знаю Страшную Тайну!

— Какую же? — заинтересованно спросил Карло.

Буратино подошел к камину и резким движением сорвал со стены аллегорическую карикатуру Кукрыникса-Шмукрыникса.

— О, нет! — запричитал Старый Карло, чуть не грохнувшись в обморок. — Как ты мог, маленький вандал! Я вырезал эту карикатуру из журнала «Крокодил» — единственного выпуска, на который у меня как-то раз случайно нашлись лишние деньги!

— Папа Карло, посмотри, тут дверь! — Буратино, начиная соображать что к чему, вставил в замочную скважину Золотой Ключик и аккуратно повернул его. Дверь с тяжелым скрипом отворилась, открывая взору старого шарманщика и его деревянного сына огромный, освещенный сотнями свечей зал, заполненный множеством людей. Услышав скрип двери, присутствующие разом обернулись и уставились на маленького деревянного нахала и его престарелого отца.

Буратино вскрикнул, Папа Карло охнул.

— Это вовсе не то, что вы подумали! — воскликнул Кардинал Капуччино, спешно слезая с девственницы и пытаясь нашарить тапочки под Темным Алтарем. Затем, прикрыл срам красной кардинальской шапочкой.

— Да-да, здесь никто не поклоняется Обезъяньему Богу Хануману, — подтвердил Джованни, пряча за спину дохлую мартышку и нервно теребя в руках поводок, на котором та когда-то повесилась.

— И "Аве Мария" мы исполняем исключительно в правильную сторону! — подхватил Джузеппе, торопливо обегая шарманку вокруг и хватаясь за рычаг другой рукой.

— И мы не приносили в жертву органиста, — прокричал точильщик ножей, незаметно вытирая топор о парохет. — А красная липкая жидкость на полу и стенах, разумеется, кагор. Мы случайно разбили бутылку.

— Мы тут собираемся вовсе не для того, чтобы материализовать посредством оголтелого разврата и двусмысленных песнопений Ключ от Адских Врат, — пояснил, выйдя в центр зала, Бенедикт Попадримский, — кстати, говорят, что Тайная Дверь над Камином и Адские Врата открываются одним и тем же ключом — Буратино, поди-ка сюда!

На негнущихся деревянных ногах Буратино подошел к Первосвященнику.

— Ты сделан из осины, не так ли, мой мальчик? — спросил Бенедикт Попадримский, отнимая у Буратино Золотой Ключик. — Знаешь ли ты, что осина горит хуже других пород дерева, а потому, для казни милостивой и некровопролитной, следует выбирать именно ее — ведь на слабом огне страдания грешника будут гораздо менее мучительными, хотя и более долгими. Сейчас мы это проверим.

Толпа набросилась на старого шарманщика и связала его, после чего точильщик ножей достал самый большой топор и порубил в щепки Буратино. На получившийся костер усадили несчастного Карло и разожгли огонь. Буратино горел вяло и неохотно, полностью подтверждая слова Бенедикта Попадримского. Папа Карло, наоборот, кричал громко и в охотку, опровергая слова Первосвященника о гуманности экзекуции.

— К Вратам! Все к Адским Вратам! — шумела толпа.

— Спокойно, прошу не лезть поперед Папы в пекло, — успокоил всех Бенедикт Попадримский. Он прошествовал к Вратам и торжественно вставил ключ в замочную скважину.

— О, Силы Тьмы! О, Исчадья Ада! — восторженно взвыл Кардинал Капуччино неестественно низким голосом, мотая из стороны в сторону головой и вращая мутными бельмами глаз. — Войдите в наш мир, а то мы уже устали тут беситься с жиру и скоро окончательно рехнемся со скуки!

Бенедикт Попадримский с некоторым усилием провернул ключ в замке и убрал подпирающую дверь изнутри финскую металлическую швабру.

Врата Ада разверзлись.

Первый Ангел издал противный визг при помощи скрипки, и, подобно Четырем Всадникам Апокалипсиса, в Ворота влетели четверо цыган на краденых лошадях, за ними тащился огромный табор с грязными женщинами и кричащими детьми. Вострубил в глиняную свистульку Второй Ангел, и в зал ворвалась толпа пляшущих румынских оборванцев. Третий Ангел вдарил по струнам бандуры, раздалось ужасающее хрюканье, и в двери вломился Зверь Апокалипсиса — огромная свинья с человеческим лицом, верхом на ней сидела простая украинская девушка с обобщенным именем Наташа.