Олег Солод - Партизаны. Судный день. Страница 7

— Моя очередь идти, — заявила Салтычиха.

— Чего это — твоя, когда я первая пришла? — возмутилась Петровна.

— Нет, я — первая!

— Да когда я подошла, тебя тут и духу не было!

— Отходила я, курей покормить. Очередь заняла — и отошла.

— Да чтоб ты совсем отошла, коли врешь так бесстыдно.

— Это я вру?! — взвилась Салтычиха.

Пока спорщицы бросали друг дружке в лицо эти страшные обвинения, Семеновна тихонько обошла их стороной и шмыгнула за дверь.

Изменившаяся обстановка в привычной избе Терентия вогнала ее в робость. В горнице был отгорожен угол, завешенный простынями. Чистая белая скатерть украшала стол. На столе обнаружилась картонка уголком со старательно выведенной надписью «Анбулатория». Судя по орфографии, картонку изготовил неравнодушный к наглядной агитации Терентий. На скамье у стола стояли крынка с водой и пустое ведро. Рядом лежало чистое полотенце.

— Настоящий кабинет соорудил, — похвалил хозяина Виктор, разбирая свой чемоданчик. — Молодец, Терентий.

Старик довольно приосанился.

— Так мы что ж… Мы с понятием… Хотел вот таз тебе, чтоб руки мыть. Так ваши реквизировали, — не удержался он, чтобы не излить душу.

— Таз? — удивился Виктор. — Зачем им таз понадобился?

— Я то ж думаю: для чего им таз-то сдался? И не так, чтобы новый таз…

— Насчет таза я разберусь, — пообещал Виктор.

— Вот-вот, сынок. Заступись за старика. А то что ж такое получается: белые пришли…

Никем не замеченная Семеновна, тихой мышкой стоявшая в дверях, решилась обнаружить себя.

— Можно войтить, али как?

Виктор сделал приглашающий жест.

— Конечно. Входите.

— Здравствуйте вам, — поклонилась Семеновна.

— Виделись уже, — буркнул Терентий.

— Проходите, пожалуйста, — еще раз пригласил Виктор. — Присаживайтесь.

Семеновна робко села на лавку напротив него.

— На что жалуетесь? — спросил доктор, приветливо улыбнувшись.

— Как?

— С чем пришли?

Семеновна всполошилась.

— Ой, что ж я, дура старая… — Она принялась поспешно развязывать принесенный с собой узелок. — Вот тут яичек пяток, творогу свежего…

— Погодите, погодите, — остановил ее Виктор. — При чем тут яички?

— Так как же… — насторожилась Семеновна. — Или мало будет?

Доктор внезапно догадался, что речь о его гонораре, и энергично замахал руками.

— Уберите, уберите… Мне ничего не нужно. Прием бесплатный.

Семеновна посмотрела на него недоверчиво.

— Бесплатный?

— Абсолютно. Итак, на что жалуетесь?

— Как? — вновь спросила Семеновна.

Виктор тревожно подумал, что лечить в деревне будет посложнее, чем в городе.

— Болит у тебя чего, Семеновна? — пришел ему на помощь Терентий. — Болесть какая?

— Ах, болесть… Да кто ее знает. Бывает, как у Марьи, в грудях стеснение. Как наклонишься или ведро подымешь — то и вздохнуть тяжко.

— Понятно, — кивнул Виктор. — То есть, если я вас правильно понял, боли обычно связаны с физической нагрузкой?

— Как? — в третий раз спросила Семеновна.

— Понятно. — Виктор встал и засучил рукава. — Слей-ка мне, Терентий.

Старик полил из крынки ему на руки. Виктор вытер руки и некоторое время подержал их на весу перед собой.

— А теперь, Терентий, выйди.

— Слушаюсь, — дед беспрекословно направился на двор.

Семеновна с беспокойством посмотрела ему вслед.

— Терентий, куда это ты?

— Куда надо, — веско заявил тот. — Ты доктора слушай. Я-то тебе зачем?

Как только он появился на крыльце, Петровна и Салтычиха синхронно повернулись к нему.

— Ну? Чего там?

— Выйтить велел.

— На что?

— Почем я знаю?

— На то. Обесчестить надумал, — гнула свое Салтычиха.

Виктор, все так же держа руки перед собой, подошел к насторожившейся бабке.

— Нут-тес… Раздевайтесь.

Семеновна подпрыгнула на лавке.

— Чего?!

Виктор посмотрел на нее с недоумением.

— Раздевайтесь.

— Как? — повторила свой излюбленный вопрос Семеновна.

Доктор понял ее по-своему.

— До пояса.

Семеновна отшатнулась.

— Это зачем?

Виктор почувствовал, как внутри него нарастает глухое раздражение.

— Слушайте, вы зачем ко мне пришли?

— Я думала, травку какую дашь, — сказала Семеновна, пугливо бегая глазами. — Алена прошлый месяц мне отвару дала, так сразу отпустило.

— При чем тут Алена? — Виктор невольно повысил тон. Уже второй раз за день у него возникали проблемы с конкуренткой. — У нее свои методы, а у меня свои. Раздевайтесь быстро. Меня другие ждут.

Последняя фраза окончательно добила Семеновну. Проявив несвойственную ей резвость, она сорвалась с лавки и, забыв узелок, пулей выскочила из избы.

Виктор посмотрел ей вслед, так и оставшись стоять с вытянутыми руками.

— Куда это она?

Петровна и Салтычиха все еще пытали Терентия, когда дверь избы распахнулась. Изнутри, будто ошпаренная, выскочила Семеновна и, пробежав мимо, понеслась по улице.

— Семеновна, ты куда? Чего случилось-то? — крикнула ей вслед Петровна.

Семеновна остановилась и заголосила.

— Ой, бабы, беда. Я только вошла, только села, а он ручищи закатал, подошел ко мне, да как крикнет: «А ну раздевайся!» Ох, страх, бабы! Ох, страх… — Всплеснув руками, Семеновна чесанула вниз по дороге.

— Что я говорила! — воскликнула Салтычиха с торжеством в голосе. — Обесчестил!

— Иди ты, — отповедь Петровны прозвучала не очень уверенно.

За спиной у них заскрипела дверь. На крыльцо выглянул доктор.

— Кто следующий — заходите.

Петровна и Салтычиха переглянулись и дружно пустились бегом со двора, разбежавшись за калиткой в разные стороны.

Виктор с удивлением посмотрел на Терентия.

— Что это с ними такое?

Тот философски заметил:

— Да черт их разберет. То квохчут: «Мушшины! Наконец-то мушшины приехали!» А как до дела доходит — и стрекача. Одно слово — бабы.

Виктор долго смотрел на старика, честно пытаясь понять смысл произнесенной им фразы, но это ему так и не удалось.

Глава третья

Америка, Америка…

Генерал Кипелов сидел у себя в кабинете, ожидая прихода Кати. Попутно генерал пытался работать с документами, но работа не спорилась, что вызывало у Юрия Борисовича понятное раздражение.

В дверях неслышно возник адъютант.

— К вам Екатерина Сергеевна Синицына.

— Пусть войдет.

Адъютант предупредительно распахнул дверь. Юрий Борисович поднялся из-за стола навстречу гостье.

— Катерина Сергеевна! — генерал развел руки в стороны. — Вы сегодня еще прекраснее. Сногсшибательно выглядите.

— Вы каждый раз меня смущаете, — улыбнулась Катя.

— Перестаньте. — Кипелов нажал кнопку селектора. — Рудаков, меня ни для кого нет. — Он сделал приглашающий жест в сторону дивана. — Присаживайтесь, Катерина Сергеевна.

— Спасибо.

Как только Катя села на диван, Юрий Борисович немедленно примостился рядом.

— Расскажите мне, как вы живете. Может, есть какие-нибудь проблемы? Я могу помочь.

Катя посмотрела на него с удивлением.

— Вы же знаете мою проблему.

— Да-да, разумеется, — кивнул генерал. — Я делаю все возможное. Поверьте, ситуация будет разрешена максимально быстро.

— Вы сказали, что звонили в часть, — напомнила Катя. — Может быть, мне все же можно как-нибудь поговорить с Юрием?

— Нет-нет, этого нельзя, — категорически отверг ее просьбу генерал.

— Почему?

— Он служит в секретной части.

— В секретной? — насторожилась Катя. — А это не опасно?

— Что вы! — улыбнулся Юрий Борисович. — Никакой опасности. Обычная секретная часть. И потом, не нужно его травмировать. Сейчас он уже втянулся, с честью тянет армейскую лямку, ест солдатский хлеб…

Катя с ужасом вытаращила глаза.

— Солдатский хлеб? Их так плохо кормят?

— Я не это имел в виду, — поправился Кипелов. — Это такое образное выражение. Разумеется, их кормят в соответствии с нормами.

Упоминание о нормах Катю не слишком успокоило.

— А эти нормы… — нерешительно начала она.

— Совершенно достаточны, — генерал посмотрел на Катю с состраданием. — Дорогая Катерина Сергеевна, мне кажется, вы излишне взволнованы.

— Вы правы, — призналась Катя. — Но это естественно.

— Ничего естественного в этом нет, — запротестовал Кипелов. — Вам нужно расслабиться, немного отдохнуть, взять себя в руки… — Как бы невзначай он по-отечески взял Катю за руку. — Иначе ваша нервозность может передаться Юрию. Среди супругов такое бывает.

— Вы думаете?

— Даже не сомневайтесь.

Катя внезапно ощутила, что генерал держит ее за руку, и осторожно высвободила ее.