Ольга Трушкина - Приключения гламурного грузчика Страница 7

Счастливые, довольные и загорелые Генрих и Маша вернулись в квартиру Кружкина. Разбирая чемоданы с подарками и сувенирами с островов, Генрих, без умолку болтал, посвящая Машеньку в планы будущего евроремонта, который Генрих запланировал на ближайшее время:

– Так вот, Машенька, все, что ни делается, все к лучшему! То, что меня уволили с работы, несомненно, пойдет на пользу для общего дела. Будет, кому следить за ремонтом и руководить рабочими. Так вот, эту стеночку мы снесем нафиг, а здесь построим новую. И запомни, милая, никаких обоев! Это позапрошлый век! Только венецианская штукатурка! А эти двери мы вообще уберем, сейчас так не модно, установим арочку! От кого нам закрываться? Ведь мы одни в квартире!

В этот момент раздался длинный тревожный звонок в дверь. Машенька было кинулась открывать, но Генрих ее остановил, и со словами:

– Погоди, я сам открою! – распахнул дверь.

На пороге стояли четыре жалкие фигуры с тремя чемоданами.

– А, милости просим! Вы в гости? Как раз во время! Мы собираемся пить чай.

– Нет, Геночка, мы не в гости, мы насовсем. Жить теперь тут будем.

– Да что ж такое-то! Что случилось? – удивился Генрих, а сам подумал: "Вот так номер, чтоб я помер!".

Он все еще не мог поверить в случившееся и держал их на пороге, не впуская в квартиру.

Смущенные Ватрушкины переминались с ноги на ногу и были похожи на бедных родственников, коими они теперь и стали.

– Сынок, мы потеряли все, мы нищие теперь и бездомные! Просим приюта и милосердия у вас с Машенькой. Мой родной братец ограбил меня! – объяснил Владимир Олегович.

– Ну что ж поделать-то, проходите, располагайтесь. В тесноте, да не в обиде!

Все уселись пить чай за круглым столом в гостиной. Во время чаепития семейство Ватрушкиных поведало обо всех своих злоключениях. Толстая мама плакала и сморкалась, размазывая тушь по огромным дряблым щекам. Бабушка Матрена причитала:

– От сумы да от тюрьмы не зарекайся! Хорошо, что Машенька успела выйти замуж за мужчину с квартирой, а то жили бы мы на улице, стали бы бомжами!

Только Владимир Олегович сохранял бодрость духа и спокойствие.

– Ничего, – говорил он, – где наша не пропадала! Найду какую-нибудь работенку! Прокормимся!

А Генрих Валентинович сидел грустный и подавленный. Все его мечты о сладкой жизни развеялись как сон, как утренний туман.

"Эх, – думал Генрих, – видно я погорячился, уйдя из театра. Так ведь сами виноваты, не хотели отпуск давать! Премьера у них, видите ли! Не мог же я от поездки на Мальдивы отказаться! Ведь в первый и, увы, в последний раз в жизни! Обратно теперь не возьмут! Такое место потерял! Эх, рано я радовался! Думал, буду жить в шоколаде, а теперь сижу в полном дерьме! Вот как оно обернулось! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!"

После чаепития Матрена Ивановна убирала со стола, а семейный совет решал, кто и где будет спать. Генрих с молодой женой заняли крошечную десятиметровую спаленку, в гостиной разместили сразу трех толстяков: папу, маму и Антошу. Бабушка оккупировала кухню и объявила ее своей суверенной территорией.

На оставшиеся от поездки деньги срочно приобрели кушетку для бабушки и кресло-кровать для младшего братишки. Владимир Олегович с супругой с трудом разместились на дряхлом раскладном диване, оставшемся еще от матушки Генриха.

Вот так и зажили: тесно, но весело. Нерадостно было только одному Генриху. Вскоре он устроился грузчиком в магазин "Интерьер", торговавший отделочными материалами и хозтоварами. Работа оказалась тяжелая, мало оплачиваемая и непрестижная. Но ничего лучше ему найти не удалось.

Владимира Олеговича из-за возраста взяли только дворником в домоуправление, но он был доволен и этому, весело махал метлой, сгребая в кучу осенние листья.

Екатерина Львовна нашла место вахтерши в музыкальной школе, где Антоша обучался игре на аккордеоне. Маша, которая раньше вела бухгалтерию в папиной фирме, теперь устроилась продавцом на рынок. Хозяйка иногда разрешала брать ей просроченные продукты, чему очень радовалось все семейство.

Бабушка вела домашнее хозяйство. Она с утра до ночи готовила, убирала и обстирывала большое семейство.

Теперь, когда усталый и злой, как черт, Генрих приходил с работы и хотел по обыкновению полежать у единственного в квартире телевизора, то все лучшие места уже бывали заняты. Теперь он не мог даже посмотреть свои любимые фильмы про десантников и спецназовцев, потому что пультом всецело владела Екатерина Львовна, а она предпочитала слезливые мелодрамы и бесконечные сериалы.

Так получилось и в этот день. Диван и оба кресла занимали толстые фигуры Ватрушкиных. Мама, папа, бабушка и внучек увлеченно смотрели "Жаркий лед". Машенька хлопотала на кухне, разогревая для мужа остатки обеда.

Генрих Валентинович, тяжело вздохнув, уселся прямо на старенький коврик, устилавший пол и вытянул свои длинные, усталые ноги.

"М-да, – думал Кружкин, – права была мамочка! Не надо было мне жениться! Теперь в собственном доме я чувствую себя лишним! Тяжела ты, шапка Мономаха, но мы в ответе за тех, кого приручили!"

Невеселый ход его мыслей прервала огромная тарелка с дымящимся пловом, которую ему преподнесла прибежавшая с кухни Машенька. С наслаждением втягивая аромат горячей пищи и глядя на улыбающееся розовое личико своей супруги, Генрих сразу же повеселел и подобрел, он подумал: "Все не так уж плохо! И в моем теперешнем положении можно найти приятные стороны!".

История третья. А не гульнуть ли нам? или Каждый мужчина имеет право налево

Утро выходного дня началось, как всегда, весело – со скандала. Бабушка, побывав в местах общего пользования после Генриха Валентиновича, завела утреннюю проповедь.

– Уважаемый Генрих Валентинович, – начала старушка. – Вы знаете, что интеллигентность заключается не в искусстве красиво завязывать галстук, а, прежде всего, в умении пользоваться туалетом! Если вы побреетесь, то вся раковина засыпана мелкими волосками, если умоетесь, то весь пол залит водой, не говоря уже об унитазе, который вы за собой никогда не смываете! Мама в детстве не научила вас пользоваться ершиком?

– М-да!!! Да что ж такое-то! Да как вы смеете оскорблять память моей матушки?! Да и, вообще, это был не я!

– А кто же тогда? Владимир Олегович носит бороду, а маленький Антоша еще не бреется! И вообще, как вам известно, они вместе с мамой еще вечером укатили на дачу к знакомым. Так что ж, по-вашему, это я побрилась, залила пол и загадила унитаз? А, может, это мои носки висят на трубе и смердят, как дохлая кошка?!

– Не исключено! И вообще прекратите выдвигать против меня эти гнусные инсинуации! Не пойман – не вор!

В этот момент на их крики прибежала Машенька и позвала завтракать, тем самым, загладив конфликтную ситуацию.

За завтраком Генрих Валентинович обычно съедал не менее десяти бутербродов и выпивал две полулитровые кружки крепчайшего приторного кофе.

Откусывая громадные куски хлеба, щедро намазанного маслом, он прокручивал в уме планы мести разбушевавшейся бабушке. "За что боролся, на то и напоролся! Пригрел змеиное гнездо в своей квартире! Не было печали, черти накачали!" – размышлял он.

После еды Кружкин удобно расположился на диване со свежим номером газеты "Из рук в руки". Делая вид, что читает, Генрих Валентинович на самом деле обдумывал свой коварный план: "Подсыпать бы им всем яду! Нет, нет, это слишком рискованно, можно сесть на всю жизнь! Нельзя губить свою молодость таким образом! А если ночью придушить зловредную старуху подушкой? Нет, она начнет орать и перебудит весь дом! Не пойдет! М-дя! О! Эврика! Надо столкнуть старую кошелку с лестницы! Она покатится по ступенькам, как мешок с дерьмом, переломает себе все кости и подохнет в страшных мучениях!" Он представил себе эту приятную картину и блаженная улыбка растянула его лягушачий рот до ушей.

Машенька, заметив его улыбку, спросила:

– Милый, что ты вычитал такое смешное в этой газете?

– Да так. Анектодец смешной попался! – выкрутился Генрих Валентинович.

– Ну-ка прочитай мне! Я тоже хочу посмеяться.

– Так вот, слушай, – произнес он, открывая последнюю страницу газеты. – Доктор говорит больному: "Что-то вы мне не нравитесь!", а пациент ему отвечает "Знаете, доктор, да и вы не такой уж красавец!".

Маша захихикала:

– И, вправду, смешно!

В это время Генрих Валентинович заметил, что бабушка куда-то собирается. Она накрасила губы ярко-розовой помадой, нацепила прямо поверх халата старомодный плащ и повязала на голову позитивную, апельсинового цвета косынку.

– Вы куда-то собрались, Матрена Ивановна? – поинтересовался Кружкин добрым голоском, делая вид, что не помнит недавнего конфликта.

– Ясное дело, в холодильнике мышь повесилась, хоть шаром покати! У нас в доме не люди, а саранча какая-то, гусеницы прожорливые! Сколько продуктов ни купи, все одно – на вас не напасешься! Вот, иду в супермаркет!