Дмитрий Шерих - «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток Страница 7

Ну а в других двух версиях и проверять нечего — очень уж они расплывчатые.

Выходит, все это лишь легенда? Как знать… Может быть, все‑таки жила на свете газета, допустившая досадный ляпсус. По крайней мере, известнейший филолог Борис Томашевский считал такое происшествие вполне возможным: «Слово „корона“ легко может принять и ту и другую форму ввиду сходства литер „к“ и „в“, с одной стороны, „в“ и „н“ — с другой».

Кстати, сам Томашевский пересказывает давнюю опечатку в еще одном варианте: «впереди несли императорскую корову». А на следующий день, в исправлении — «впереди несли императорскую ворону».

Ну а у нас напоследок цитата из «Бледного пламени», как всегда блистательный Владимир Набоков:

«Сама история достаточно тривиальна (и всего скорее апокрифична). В газетном отчете о коронации русского царя вместо „корона“ [crown] напечатали „ворона“ [crow], а когда на другой день опечатку с извинениями „исправляли“, вместо нее появилась иная — „корова“ [cow]. Изысканность соответствия английского ряда „crown — crow — cow“ русскому „корона — ворона — корова“ могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг. Больше ничего подобного мне на игрищах лексики не встречалось, а уж вероятность такого двойного совпадения и подсчитать невозможно».

Вот и еще одна версия, на закуску: может, в русской прессе ничего подобного не случалось, а сама история прибежала к нам из английской печати? Коронаций в Британии случалось тоже немало, а напечатать вместо crown — crow тамошние газеты вполне могли. Там вообще всякое случалось…

«СДАЕТСЯ В АРЕНДУ ПРЕКРАСНАЯ ЖЕНЩИНА»

Периодическая печать внесла в историю опечаток особый вклад, это не секрет. Газеты и журналы выходят как на конвейере, спешка является неизбежной частью рабочего процесса. И риск оплошностей возрастает. Это видно из истории первых газет Европы, выходивших еще в XVII веке: все они содержали многочисленные опечатки — куда более многочисленные, чем случались в книгах той же поры.

Европейская пресса не избавилась от опечаток и позже, в новое и новейшее время. В конце XIX века, например, истории приключались весьма колоритные.

На исходе 1880–х годов одна немецкая газета поместила политическую статью, где рассуждала о стремлении князя Отто фон Бисмарка сохранить хорошие отношения со всеми влиятельными силами. Влиятельные силы были обозначены немецким словом Machten, однако свет увидело совсем иное слово — Mädchen, девочки. Получилось, что пожилой рейхсканцлер (которому уже перевалило за 70) старается сохранить отношения со всеми девочками.

В ту же пору одна французская газета сообщила о состоянии здоровья известного во Франции политика (увы, имени его источники не сохранили, но сама история вполне достоверна). Писалось: «Г–ну N стало лучше, к нему вернулся аппетит, и мы надеемся, что уход вернет здоровье и силу гордости нашего государства». Однако вместо слова soin (уход) было напечатано foin (сено). Получилось, что господин N поправляет здоровье исключительно сеном.

В другой раз некая французская газета сообщила читателям: «С астмой г–на Лессепса все в порядке». Об астме, однако, речь в напечатанной корреспонденции не шла. Заметка была о строительстве Суэцкого канала, и упоминалось в ней о «перешейке» (isthme), вместо которого наборщик и набрал asthme.

Впрочем, самой знаменитой французской опечаткой конца XIX столетия стала все‑таки не астма Лессепса. В одной из газет Франции было опубликовано объявление о сдаче в аренду фермы. Обычное, вполне заурядное объявление. Однако случилось неожиданное: в слове «ферма» (ferme) буква r уступила место букве m. Ферма превратилась в женщину (femme), а объявление приобрело совершенно новый смысл: «Продается или сдается в аренду прекрасная женщина; при правильной обработке весьма производительна» («Belle femme à vendre ou à louer; très productive si on la cultive bien»).

Эта опечатка была признана во Франции классической. Во многих изданиях авторитетной энциклопедии «Larousse» есть упоминание об этом чудесном и нежданном превращении фермы в женщину.

Англия того же времени. Здесь солиднейшая газета «Times» напечатала объявление о сдаче в частном доме окон для зрителей (дело было в преддверии королевского выезда, поглазеть на который собиралось много желающих). В слове windows (окна) была ненароком пропущена одна буковка — n. В итоге получилось, что в доме «сдают напрокат двух вдов» (widows — вдовы).

В другой раз газетчики писали о религиозных взглядах британского премьер–министра Гладстона и уверяли, что самая стойкая вера — англиканская (Anglican). Однако напечатано было иное: Afghan, афганская. Что это за афганская вера, никто из читателей так и не понял.

Еще одна английская опечатка не имела особо широкого резонанса, но больно задела как минимум одного британца. Потому как известный лондонский судья Вайтман (Mr. Justice Wightman) был обозначен в газете как Mr. Justice Nightman — то есть, если переводить буквально, Ассенизатор Правосудия. Примечательная опечатка: судью ведь и правда можно в каком‑то смысле приравнять к ассенизатору.

И еще случай, уже из начала XX столетия. Некая британская газета напечатала однажды вместо слов rusting hedgerow (ржавеющая изгородь) rustling hedgerow (шелестящая изгородь). Прибавилась всего одна буква, но прибавилась она в стихах известного английского поэта Уолтера де ла Мара. А другой поэт, прославленный в Британии Альфред Эдвард Хаусман, опечатку заметил. И написал о ней в одном из своих прозаических текстов:

«Я мгновенно понял, что мистер де ла Map не написал rustling, и еще через мгновенье я нашел верное слово. Но если бы все стихотворные книги погибли и эти стихи сохранились бы только в газетном обзоре, кто бы поверил мне больше, чем наборщику? Большая часть публики была бы совершенно удовлетворена словом rustling, нет, она совершенно искренне предпочла бы его эпитету, выбранному поэтом. И если бы я был столь неблагоразумным и опубликовал свою поправку, то мне бы сказали, что rustling здесь в высшей степени уместно и поэтично, потому что живые изгороди шелестят, особенно осенью, когда листья высыхают и когда солома и колосья, упавшие с проезжающего мимо воза… застревают среди прутьев. И мне рекомендовали бы… познакомиться, пусть и слишком поздно, со звуками и пейзажами сельской Англии. И все, что я смог бы ответить — это только „Фу!“»

Пора перебраться за океан — как это сделал однажды знаменитый британец Чарльз Диккенс, чьи книги без опечаток обходились редко. И не только книги. В феврале 1842 года Диккенс писал своему корреспонденту, посылая номер популярной американской газеты «New York Herald»:

«Моя речь передана большей частью с замечательной точностью. Только много опечаток…»

Другая известная американская газета, «Washington Post», спутала однажды в заголовке одну букву. Дело было спустя сто лет после случая с Диккенсом, в 1940 году. Америкой правил Франклин Делано Рузвельт, и страна беспокоилась о здоровье своего лидера. Когда Рузвельт простудился, газета вынесла эту новость на первую полосу. Заголовок, сверстанный аршинными буквами, должен был звучать так: FDR IN BED WITH COLD. To есть: ФДР (так сокращенно называли Рузвельта) в постели с простудой. Однако в номере вышло иное: FDR IN BED WITH COED. Вместо cold — coed, вместо простуды — студентка. В постели со студенткой!

Говорят, сам Рузвельт был очень позабавлен опечаткой, и даже позвонил в редакцию, чтобы ему прислали сотню номеров — дабы разослать друзьям. Однако номеров президент не получил: служба распространения «Washington Post» уже скупила все номера и уничтожила. Взамен было выпущено исправленное издание газеты.

А еще чуть погодя — в 1955 году — опечатка стала поводом для появления в Америке и Канаде новой рождественской традиции. Одна из газет города Колорадо–Спрингс напечатала рекламное объявление магазина Sears, Roebuck & Company: позвонившим по номеру «горячей линии» был обещан разговор с самим Санта–Клаусом. Однако случилась опечатка: в номере были перепутаны цифры, и в объявлении оказался… секретный «красный» телефон командования ПВО Северной Америки (NORAD), находившегося тоже в Колорадо–Спрингс. Там‑то 3 декабря 1955–го и стали раздаваться звонки.

Санта–Клаусу звонили, конечно, дети. Военные были шокированы, но решили детей не огорчать: сообщили, что Санта еще не прибыл, хотя радары ПВО уже засекли оленью упряжку. А потом так втянулись в игру, что в рождественскую ночь оповестили агентства новостей: именно силы ПВО помогли Санта–Клаусу перелететь через «коммунистические территории».

Обо всем этом рассказали газеты, инициатива военных пришлась по вкусу всем. На следующий год в командовании ПВО появился специальный телефон для «рождественской» связи.

А теперь NORAD ежегодно сообщает американцам и канадцам о прибытии Санта–Клауса. Первые сообщения гласят о том, что из района Северного полюса приближается «неопознанный объект», потом в этом объекте удается опознать сани и так далее. Причем сообщения носят практически официальный характер.