Уильям Джейкобс - Победа Блунделля. Выигрыш. Серый попугай Страница 7

— Но ты, наверное, сам не веришь этому? — спросила его жена.

— Нет, верю, — твердо проговорил инженер.

— Но как же попугай может знать, что я делаю, когда меня нет дома, — допытывалась жена.

— А это уж его тайна, — возразил ей муж. — Немало людей старалось проникнуть в нее, но пока безрезультатно. Это волшебная птица, и раз ты что-нибудь скажешь или сделаешь — она все мне расскажет. Ты сама убедишься в необычайной способности птицы, после моего возвращения, когда она мне сообщит все подробно о тебе.

— Вот чудеса, — продолжала изумляться Ганнет.

— Да. Помни, что если ты только вздумаешь возвращаться позже семи часов вечера, или сделать что нибудь другое, чего я не люблю, — продолжал многозначительно инженер, — то птица мне обо всем доложит.

— Что-ж, пусть говорит, все-равно ничего плохого обо мне она не скажет, или она просто соврет, — спокойно заметила жена.

— Она никогда не врет, — возразил муж.

На следующий день после завтрака он отправился на пароход "Курлей", который днем должен был отправиться в плавание.

Оставшись одна, мистрис Ганнет прежде всего принялась за уборку пыли в зале, а затем, подойдя к клетке, уставилась на диковинного попугая, смотря на него с громадным любопытством. Ей даже показалось, что птица смотрит на нее как-то особенно злобно.

Она продолжала рассматривать птицу, как вдруг в дверях раздался стук и в комнату вошла пикантная, довольно полная, маленькая, нарядно одетая, дама.

— Я зашла к вам, моя дорогая, потому что гуляла, а пройтись мне полезно, — быстро проговорила гостья. — И если вы ничего не имеете против, то я пойду с вами в гавань посмотреть, как будет отплывать пароход.

Мистрис Ганнет была очень рада этому. Наверное, муж будет в восторге, когда увидит, что она пришла с провожатым.

— Какая прелестная птица, — сказала гостья, машинально начав дразнить попугая зонтиком.

— Смотрите, не делайте этого, — поспешно остановила ее подруга.

— Какой вздор, вот смотрите. — И подойдя вплотную к клетке, она вдруг раскрыла зонтик. Попугай принялся неистово, пронзительно орать.

— Ну, будь это моя птица, — я бы ей живо свернула шею, — проговорила мистрис Клюфинс.

— Нет, вы бы этого не сделали, — печально возразила ей хозяйка и, чтоб заставить замолчать птицу, она накрыла клетку куском материи, — после чего начала посвящать подругу в необыкновенные способности попугая.

Мистрис Клюфинс даже присела от изумления.

— Вы хотите меня убедить, что ваш муж сказал вам все это.

Мистрис Ганнет утвердительно кивнула головой.

— Он невыносимо вас ревнует, — слегка улыбаясь проговорила гостья. — Вот показала бы я ему ревность, если бы он был моим мужем!

— Но все-таки это доказывает, что он меня сильно любит.

— И вы верите этим бредням, — проговорила гостья насмешливо. — Эх, какая же вы глупенькая, простодушная!

— Я и не думаю даже верить этому, — возразила мистрис Ганнет, — но я просто делаю перед мужем вид, что верю.

Пока подруги шли в гавань и вошли на пароход, мистрис Клюфинс совершенно успокоилась. Она сейчас же принялась задавать всем бесконечные праздные вопросы, кокетничая напропалую.

— Я буду думать о тебе каждый день, нежно проговорила мистрис Ганкет.

— И я каждую минуту буду вспоминать о тебе, — также нежно ответил инженер с ласковой улыбкой; но увидев, как отчаянно мистрис Клюфинс флиртует с одним из мичманов, сделал недовольное лицо.

— Она очень легкомысленная особа, — проговорила мистрис Ганнет, следя за взором мужа.

— Она, — начал было муж кратко… Но тут мистрис Клюфинс закрыла свой зонтик и игриво хлопнула им мичмана Дженкинса по плечу. — Она, видно, хорошо знакома с моим помощником, раз она так фамильярна с ним.

— Бедные молодожены, — сказала мистрис Клюфинс, подойдя к супругам — Не бойтесь мистер Ганнет, я буду охранять вашу женку, и не дам ей скучать.

— Вы очень добры, — ответил ей медленно инженер.

— Нам будет превесело, — продолжала мистрис Клюфинс. — Я часто жалею, что мой муж не моряк. Жена должна иметь больше свободы. Я постоянно завидую женам моряков. Они могут делать, что хотят. В продолжении 9 или 10 месяцев нет мужа, который сидел бы над душой.

Возмущенный инженер только что собрался прочитать ей нотацию, как пароход дал третий свисток, — поэтому провожающие должны были покинуть пароход, который медленно отошел от берега и плавно заработав колесами, стал быстро удаляться.

Обе дамы поспешно пробрались на утес, чтобы оттуда следить за пароходом, пока тот не скрылся с глаз.

После этого мистрис Ганнет с каким-то необыкновенным чувством отправилась вместе с подругой домой.

Мистрис Клюфинс часто приходила к мистрис Ганнет коротать время. Попугай постоянно кричал так пронзительно, что его надолго закрывали, и мистрис Клюфинс советовала продать птицу, но ее подруга только пугливо отмахивалась от нее и ни за что не хотела продавать попугая — даже трактирщику на углу, который, узнав, что птица говорит, очень хотел ее приобрести.

— Интересно, что вообще могла бы рассказать о вас вашему мужу птица, — начала раз мистрис Клюфинс, когда они, три месяца спустя после отъезда мистера Ганнета, сидели как-то вместе.

— Ну, надеюсь, что он уже позабыл о той чепухе, которую говорил перед отъездом, — сказала мистрис Ганнет, сильно покраснев. — Он никогда не упоминает об этом в своих письмах.

— Продайте попугая, — проговорила та решительно. — Вам он ни к чему, а Хонсену очень хочется купить его.

— Муж разнесет весь дом, если я продам попугая, — с дрожью в голосе возразила она.

— Не беспокойтесь милая, все будет на месте, — ответила ей подруга. — Я просила моего мужа сказать Хонсену, что цена птицы пять фунтов стерлингов.

— Но все равно, ее нельзя продать, — твердила испуганно мистрис Ганнет.

— Положитесь на меня, — уверенно возразила подруга. — Все будет в порядке, обещаю вам.

5 минут спустя, мистрис Ганнет все еще протестовала; через 10 минут она уже сдалась, а через 15 минут энергичная подруга потащила клетку с попугаем к трактирщику.

Через 2 недели у ее подъезда остановилась четверка лошадей, и инженер, нагруженный пакетами, поднялся по лестнице, прыгая через 3 ступеньки.

— Чорт возьми, как приятно быть опять дома! — с восторгом воскликнул инженер, усаживаясь в мягкое кресло и посадив жену на колени. — Ну, рассказывай женка, что ты поделывала без меня. Скучала?

— Я потом привыкла, — мягко ответила жена.

— Но у тебя же был попугай для развлечения, — заметил муж.

— Да, да. У меня была волшебная птица, — сказала она.

— В какой же она комнате, — озираясь кругом, опросил муж. — Где она?

— Часть ее на камине, — стараясь говорить спокойно, начала жена, — часть в шляпной коробке, внизу, часть у меня в кармане, а здесь вот остатки.

Она вытащила и положила ему в руку дешевый перочинный нож.

— На камине? — повторил машинально инженер. — В шляпной картонке!

— Ну да, на камине — вон, те синие вазы.

Мистер Ганнет схватил себя за голову: попугай превратился в пару синих ваз, в шляпу и перочинный нож, — выходит, что попугай и впрямь был волшебной птицей.

— Я продала попугая, — внезапно выпалила жена.

Ииженер до того смутился, что моментально перестал обнимать жену и спустил ее с колен. Но она преспокойно уселась рядом с ним.

— Продать мою птицу! — громовым голосом рычал инженер.

— Да, он мне вовсе не нравился, Джем, — начала обиженно жена, — но зато мне очень понравилась возможность приобрести вазы, шляпу и маленький подарок для тебя.

Супруг отшвырнул подарок в другой конец комнаты.

— Видишь-ли, ведь она могла и не сказать правды, — продолжала мистрис Ганнет. — Она могла просто наговорить тебе целую уйму лжи — и тогда не было бы пределов несчастью.

— Никогда она не соврала бы ни полслова, — возбужденно заговорил мистер Ганнет, вскакивая с кресла и нервно шагая по комнате. — Это просто твоя преступная совесть… Преступная совесть заставила тебя струсить. Как ты осмелилась продать мою птицу?!

— Потому что она врала, — ответила жена, побледнев.

— Хотел-бы я, чтобы ты была хоть наполовину так правдива, как она, — завопил муж. — Ты… ты лживая женщина!

— Я… я избавилась от попугая, ради тебя, — заикаясь, сказала она. — Попугай ведь говорил о тебе такую ужасную ложь, что я просто не могла слушать этого.

— Обо мне? — мистер Ганнет даже сел от изумления. — Говорил обо мине ложь? Вот чепуха-то! Как же он мог говорить обо мне?

— Мне кажется, что это очень просто. Он мог говорить мне о тебе, так же легко, как и тебе обо мне, — заявила жена. — Да надо сказать правду, что эта птица оказалась еще более одаренной волшебным даром, чем ты говорил Джем. Она рассказывала о тебе положительно некрасивые вещи. Я их просто слышать не могла.