Джон Барт - Плавучая опера Страница 8

- Гаррисону как в глаза посмотрим? - спрашиваю.

- Не беспокойся.

- Не беспокоиться?

- Угу.

- То есть как?

- А он не сердится.

- Не рассердится?

- Уже не сердится.

- Ты что же, ему наперед сказала? - ушам своим не поверил.

- Конечно. И он одобряет.

- Значит, вы не любите друг друга?

- Любим, - говорит. - Дурачок какой.

- Ни черта не понимаю.

- Ну говорила я с ним, - объясняет, чуточку смутившись. - Гаррисон от тебя просто без ума, да и я тоже. Спрашивается, что тут плохого, раз ты мне очень нравишься, - я же только ради удовольствия, не надо ничего усложнять. Ты против, что ли?

- Да что ты, - успокаиваю ее поскорей.

- Мы с Гаррисоном тоже так считаем, - говорит. Мне стало по-настоящему любопытно, хотя и неловко как-то. - Потому что любим друг друга по-настоящему. - Очень торжественно сказала, а сама лодыжку почесывает, муха куснула. - И поэтому ревновать друг друга не умеем, не может между нами такого быть. А если ты теперь думаешь, что я его не люблю, мне только умереть остается.

- Что ты выдумала! - говорю, тоже торжественности напустив. - Я все понял, молодцы какие!

- Ну хорошо, что понял. - Вздохнула и головку мне на плечо кладет. - Мы с ним про это долго разговаривали. Боялась я жутко. Может, вообще-то не надо было, не знаю, а Гаррисон - он чудесный. Ко всему так объективно относится, не поверишь.

- Я тебя полюбил с первого взгляда. - Хотелось, чтобы прозвучало убедительно, а вышло так пышно, что я покраснел.

- Не надо, прошу тебя, - говорит Джейн. - Никакой любви не надо, слышишь? Ты мне действительно очень нравишься, Тоди, но как друг, и все.

- Мне этого мало.

- А другого не будет, - говорит. - Мне с тобой хорошо было. Тебе тоже, надеюсь. Ну и хватит, нечего романтику разводить, одна фальшь получится.

- Ну, если тебе хочется так, значит, и будет так, - сказал я покорно. - Ты лучше всех на свете.

Тут она расцвела сразу, повеселела. Пошла к холодильнику за пивом - льда там, вижу, килограммов двадцать, не меньше, - а когда я бросился следом, поймал ее, прижал к себе и шею стал сзади поглаживать, схватила мои пальцы и прижимает, прижимает.

- Все равно не знаю, как мне смотреть Гаррисону в глаза, - говорю, думая, что сделаю ей приятно.

- Да перестань ты конфузиться, Тоди. Говорю же тебе, он такой чудесный. И он сам так хотел, не меньше, чем я. Потому что действительно тебя любит.

- Поразительно, - говорю. А она словно все боится, что я не оценю, до чего он необыкновенный. - Святой человек, - говорю, - да и только.

- Он от тебя в полном восторге. - И открывает дверцу холодильника, спиной ко мне повернувшись.

- Во всех отношениях меня превосходит, - объясняю я настенному календарю. - Подумай, я-то что могу для него такое же сделать?

Признаться честно, вопрос этот я задал с некоторым умыслом, я ведь юрист, как же не поинтересоваться, что были у Гаррисона за мотивы, когда он сказал жене, чтобы переспала с его другом.

- Ему никаких вознаграждений не требуется, - уверяет она. - Ни от тебя, ни от меня. Вообще, Тоди не думай, пожалуйста, что ты кому-то там чем-то обязан. Проще на все смотри, нам с тобой хорошо было, ну и нечего тут рассусоливать.

- Не верю, - сказал я с сомнением, - не бывает, чтобы после такого мужчина к другому мужчине по-старому относился.

- А вот увидишь, клянусь! - Уж очень она старалась меня уверить, после этих-то ее слов, что надо на все просто смотреть. - Какие тебе еще нужны доказательства? Честное слово даю, сам он это придумал, не я одна.

Я покачал головой: право же, кому дано в столь своеобразной ситуации разобраться, во всяком случае обычный человек вроде меня - недалекий, боязливый - уж непременно изумится неземной широте души Гаррисона Мэка.

- Все отлично, поверь, - улыбнулась Джейн и чмокнула меня в нос, доставая пиво. Так, значит, я вел себя как следовало, никаких сомнений. Она все в свои руки взяла, утешает вот меня, подбадривает. Слегка подчеркивая каждое движение - чтобы я успокоился, надо думать, - Джейн сбросила халатик, принялась натягивать купальник, который на ней перед тем, как ко мне войти, был, бретельки расправляет. Целый спектакль, - видимо, дополнительный подарок от св. Гаррисона. Век бы смотрел, подумал я, потягивая из бутылки.

Стало быть, утихомирился после шока совращения, уселся в качалку, которая у них на крытой терраске стояла, и смотрю на Чоптенк там, за соснами. А Джейн вышла, так прямо и сияет, хватит, мол, опять говорит, чего ты разнервничался, сказано же тебе, Гаррисон в курсе и одобрил, и по лужайке к пирсу отправилась, на яхту. Такое удовольствие на нее смотреть было, пока она днище ополаскивала, корпус губкой протирала, дек, а потом стала грот и кливер на рангоутах крепить. Все ловко делает, изящно, так бы снова на нее и кинулся. А я только головой мотаю, никак не отойду, до того изумлен всем случившимся.

Слышу, машина подъезжает, и тут же появился Гаррисон. Что-то слишком уж грохочет, ненужный лед обратно в холодильник запихивая, а потом выходит ко мне на террасу, тоже в качалку плюхается. Ну, смущен он, ясное дело, и хотя не хотелось ему, а все у него как-то подчеркнуто выходит: сигарету раскуривает долго и мне спешит спичку зажечь, пиво большими такими тянет глотками, вздыхает, позевывает, ноги перед собой вытянув. Что толковать, знал он, конечно, очень хорошо знал, что я с его женой только что в постели кувыркался. И в общем, мы стараемся ни друг на друга не смотреть, ни на Джейн, чье ладненькое тело так перед нами и мельтешит. Представил себе, как Гаррисон вытащит сейчас из-за пазухи револьвер да три кусочка свинца в меня всадит, и забавно это мне показалось. Вспомнились разные жуткие истории на почве адюльтера, с которыми я как юрист сталкивался и как читатель газет, - я бульварные драмы никогда не пропускаю. Интересно, правда что-то новенькое - гостеприимство это пополам с блядством, или мне просто слышать про такое раньше не приходилось?

- Вот что, - загундосил он наконец, думая, видимо, что я от его тона размякну, - либо давай про это дело помалкивать, как джентльмены, либо, да и лучше бы, начистоту все обсудим, чтобы никаких неясностей между нами не осталось.

- Давай конечно, - говорю и этикетку с бутылки соскребаю.

- В койке она ничего, а! - И зубы скалит.

- Еще как! - говорю.

Помолчали, только Гаррисону все неймется.

- Ты, Тоди, насчет меня не сомневайся, все нормально, - говорит, а тон у него все равно дурацкий. - Я с полным одобрением, и Джейн тоже. Ты ей, вот так-то, нравишься очень, мне тоже. Здорово она все это придумала, другие бы так.

У меня не осталось сомнений, что придумал-то все Гаррисон.

- Мы с Джейн очень друг друга любим, очень, - тянет он свое и ждет, что я ему подыгрывать начну. - Мы же не какие-нибудь недотепы замшелые, чтобы ревновать там, на условности оглядываться и прочее. - Паузу сделал. - Есть любовь, и есть половое влечение без всякой любви. - Опять пауза. - Трахаться мы оба любим. - Пауза. - Если б мне какую девочку захотелось, Джейн, она же умничка, ничуть бы против не была, спи себе с ней, пожалуйста, она же знает, я никого другого все равно не полюблю.

- Конечно не полюбишь, - говорю.

- Понимаешь, это вроде как в теннис сыграть. - И смеется. - Разомнешься, удовольствие получишь. Видел я таких, которые с ума сходят, если жена в теннис с кем поиграет или потанцует, допустим. А по мне, целоваться и то хуже, чем трахаться, целуешься ведь не для удовольствия, чувство свое поцелуями этими показываешь, вот так.

Я закивал, всячески стараясь показать, что восхищен глубиной его мысли.

- И не думай, что ты чем-то мне обязан, понял? - с нажимом сказал Гаррисон и опять хохочет. - А то еще меня благодарить начнешь, с тебя станется. Радуйся просто, что все так хорошо. Главное, значения этому не придавай особого. Не стоит.

Ну и замечательно, я уже никакого значения этому не придавал.

- Ничего же в общем-то не изменилось, - талдычит Гаррисон, - мы что, другими сделались?

- Я сделался, - говорю я с расстановкой. Все ясно, Гаррисон, может сам того не сознавая, очень хочет, чтобы я признательность ему выразил, прочувствовал, до чего ему обязан, - очень хорошо, потешу его душу так, что не забудется.

- Да ладно, - посмеивается он. - Я же знаю, про что ты.

- Ничего ты не знаешь, - говорю. - У меня это в первый раз было.

- Что-что?

- Вот именно. - И от бутылки своей глаз не поднимаю. - Ну, я сегодня впервые женщину познал.

- Врешь! - А сам так задышал, задышал, дело-то, выходит, серьезное, не хаханьки тут. - Тебе лет сколько? Тридцать?

- Тридцать два, - уточняю. - Понимаешь, у меня с простатой долго непорядок был.

Гаррисон молчит, на пирс смотрит, а Джейн уже все закончила, назад к нам возвращается.

- Та-ак, - говорит, - ну, надеюсь, ничего плохого мы тебе не сделали. - Видно, мое признание сильно на него подействовало и польстило невероятно.