Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков Страница 8

Можете провести подобный эксперимент. Может быть, вам повезет и вас возьмут такой (таким), как вы есть. Но кто возьмет вас — такого или такую? Такой же, как вы сам. Нищий уродливый неумеха. И будете маяться всю жизнь…

Да и глупо просто так, задарма, без дополнительного смысла, с кем-нибудь спать, если можно не только получать и доставлять удовольствие, но еще и присовокуплять к этому процессу — выгоду. Что доставляет дополнительную радость и сознание не напрасно потраченного времени и усилий.

Задаром пусть ублажают друг друга дураки, не понимающие, что из любой ситуации надо стремиться извлечь дополнительную прибавочную стоимость. Это уж только те, кто не способен ни на что полезное и путное, пусть растрачивают себя на ветер. Те, кто нацелен на более серьезные задачи, такой глупости не допустят.

ВЫВОД: Любовь — это побочная деятельность, помогающая основной. Если умело ею пользоваться, то она предоставит вам возможность без особых затрат времени и энергии, а лишь с помощью удовольствий, которые доставляешь нужному объекту, достичь необходимых вам результатов.

Любовь — это довесок к основной покупке.

Да и вообще ЛЮБИТЬ — значит ОБМАНЫВАТЬ. Скрывать свои истинные мысли и настроения, чтобы не огорчить партнера, которого, может, уже видеть не хочешь, но ведь не покажешь этого. До поры. А, может, и вообще никогда не покажешь. Обманывать, постоянно врать, ловчить, чтобы ничем себя не выдать… На этом и держится большинство счастливых браков, где ни он, ни она до последних дней не догадываются (а, может, догадываются, но тоже скрывают) о том, какие чувства на самом деле испытывает к нему (ней) якобы возлюбленный.

— ЧЕЛОВЕК СОЗДАН ДЛЯ БОЛЬШЕГО, ЧЕМ ОДНА СЕМЬЯ, — говорил Маркофьев. — Просто люди еще недостаточно хорошо себя изучили. А если бы присмотрелись, то поняли бы, откуда такое количество разводов и несчастливых браков. КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК СОЗДАН НЕ ДЛЯ ОДНОЙ СЕМЬИ, А ДЛЯ НЕСКОЛЬКИХ. Ему по силам на протяжении одной жизни свить несколько уютных гнезд и поддерживать пламя любви в нескольких домашних очагах! Разве не так?

ВОПРОС СЕБЕ. Как и почему самонадеянные мальчики, вступив в брак, превращаются в жалких подкаблучников?

ГРАММАТИЧЕСКОЕ ПРАВИЛО. Слово «комплимент» пишется через «и», т. к. произошло от армейской команды «пли!».

Глава третья

ВРАТЬ НАДО БЕСПРЕДЕЛЬНО!

Маркофьев возник ближе к вечеру. Голос его в телефонной трубке звучал дружески:

— Ты куда делся? Ты почему за нами не поехал? Я предоставил ему самому подыскивать ответ.

— Знаешь, где мы сейчас? — продолжал расспрашивать он.

И опять я не стал утомлять его своими догадками. Он почувствовал мое настроение.

— Ну, хорошо. Я пришлю за тобой машину.

Я надел пиджак, пригладил перед зеркалом волосы и спустился вниз. Вскоре подрулил «мерседес», тот самый: 01–01. Дверца открылась. Шофер сфотографировал меня взглядом и отвел глаза.

Домчал он меня достаточно быстро.

Когда я вошел в ресторанный зал, мне показалось, что время остановилось. Точно так же сидел Маркофьев за столиком и десять, и двадцать лет назад, всю жизнь. Я отлучался, уходил на год, два, три, а он все сидел. Менялись официанты, сотрапезники, названия ресторанов и напитков, а он все сидел, покуривал, поглощал еду, и мир вращаются вокруг него. Нелепо, невозможно было представить его бегущим за отъезжающим автобусом, за уходящей женой, стоящим в очереди за зарплатой, хлопочущим о новой квартире или проводящим над спиртовкой в лаборатории никчемные, никому не нужные опыты.

— Где же ты пропадал? — патетически воскликнул он, увидев меня. И протянул руки навстречу.

Рядом с ним сидело то самое длинноногое длинноволосое создание, которое утром, в аэропорту, повисло у него на шее. И двое коротко стриженных молодчиков, зорко наблюдавших за каждым моим движением. А еще — группа загорелых иностранцев, почти все они были мне знакомы и приветственно закивали. Я сдержанно улыбнулся.

— Садись, — сказал Маркофьев. — Помоги. А то лопочут что-то. Мне не понять.

Мне налили водки в фужер, подвинули закуску.

— Ну? — Маркофьев нетерпеливо двинул меня локтем. — Чего они хотят?

— Зачем ты меня сюда позвал, это ясно, — сказал я. — Где еще на ночь глядя найдешь переводчика? А теперь объясню, почему я приехал. Мне нужны бумаги. Мои конспекты и расчеты.

Маркофьев поморщился.

— Вечно ты все испортишь. Ничего святого для тебя не существует. Мы столько не виделись…

— Зато в тебе святого до хрена и больше, — сказал я. — Отдавай бумаги!

Он разозлился и не счел нужным это скрывать:

— Вот поэтому тебя и не любят. Сам не живешь и другим не позволяешь… — Но вдруг сменил гнев на милость. — Да забрось ты к черту свой диссер. Поехали за город. Поиграем в крикет. Иностранцы это любят. Есть отличное крикетное поле.

— В жизни не играл в крикет, — сказал я. Он с печалью на меня посмотрел.

— Узнаю тебя…

* ЮНОШИ И ДЕВУШКИ! НАСТОЙЧИВО ОВЛАДЕВАЙТЕ ИГРОЙ В КРИКЕТ, КАРТЫ, ПОСЕЩАЙТЕ БЕГА И СРАЖАЙТЕСЬ НА БИЛЬЯРДЕ ЭТО — ВАШ СЧАСТЛИВЫЙ ШАНС ПРЕУСПЕТЬ.

— А потом поедем кататься на лыжах. На Эльбрус. Или серфинговать на Средиземное море. А? Что ты скажешь?

Я улыбнулся. По-видимому, криво.

— Я хочу получить свои бумаги. Немедленно, — сказал я.

Ах, если бы вместо того, чтобы зубрить иностранные языки, читать книги и ходить на лекции, я бы посещал казино и резался в карты, — как счастливо сложилась бы моя жизнь! Я бы преуспел как никто другой…

Вытащив из-за ворота салфетку, Маркофьев смял ее и швырнул на пол. Следом за ним вскочили оба качка. Долговязая девица поднялась вяло и медленно.

Один из иностранцев протянул Маркофьеву красивый сверточек.

— Залог будущего сотрудничества, — объяснил он. Охранникам Маркофьев велел доставить гостей в

отель, а мне и девице сделал знак, чтоб шли за ним, к машине. Меня посадили на переднее сиденье рядом с шофером. Маркофьев и его спутница устроились на заднем.

— Забыл вас познакомить. Елена Прекрасная, — представил он девушку. — А ты-то хоть женился? — Он извлек из кармана позолоченную зажигалку и закурил. Серый дымок отлетел облачком от кончика сигареты.

Я не ответил.

Возле метро мы притормозили. Маркофьев вышел и купил роскошный букет роз.

— На кладбище заезжать не будем? — пошутил я, кажется, не слишком удачно. (Отсутствие чувства юмора, увы). Маркофьев нахмурился.

Следующая остановка была возле дома, который и я, и он прекрасно знали. Маркофьев положил руку мне на плечо.

— Проводи меня… — попросил он. Елена Прекрасная осталась в машине.

Мы вошли в лифт. Маркофьев нажал кнопку. В комнате, напротив включенного телевизора, с неподвижностью Будды сидела Лаура.

— А, — сказала она мне, — только тебя здесь не хватало.

— Лариска, — сказал я. — Мы с тобой вечность не виделись.

— И ты соскучился? — рожу она при этом скривила премерзкую.

— Лаурочка, Лаурочка, — суетился Маркофьев. — Я вернулся. И мы хотим выпить. Где у нас шампанское?

— У вас — не знаю. А в доме — нет, — отрезала она.

— А что я для тебя приготовил… — продолжал ворковать он. И вместе с букетом отдал Лауре тот самый подаренный иностранцами сверточек. — Специально ездил, искал…

Лаура немного смягчилась. Достала из пакетика завернутую в бумагу коробочку, шурша, принялась ее разворачивать.

— Да? Специально для меня? — с сомнением проговорила она, вертя в руках электробритву.

— Ох, перепутал подарки, — ничуть не смутился Маркофьев. — Это для твоего папы. А для тебя, значит, остался в машине. Сейчас спущусь, принесу.

Он исчез в глубине квартиры и вышел с большой туго набитой сумкой.

— Ты куда собрался? — подозрительно спросила Лаура.

— Я? За твоим подарком.

— А в сумку что положил?

Он не ответил и стал выталкивать меня на лестницу.

— А бумаги? Мы же ехали за моими бумагами, — напомнил я.

— Мы еще вернемся, — громко, чтоб слышала Лаура, крикнул он. А когда спустились вниз, к машине, объяснил: — Я же должен был ее навестить. Если б приехал один, начались бы скандалы, выяснения, ты Лаурин характер знаешь. Вот и захватил тебя. Чтоб побыстрей промелькнуть и смыться.

Я взбесился. И схватил его за лацканы.

— У меня на носу защита!

Он выдержал паузу. Ему трудно, утомительно было со мной общаться.

— Получишь свои тетрадочки. Но их надо искать. Тратить время. А у меня его нет.

Что верно, то верно: времени ему всегда не хватало. Он высадил меня возле моего дома.

— Завтра тебе позвоню. И верну твои расчеты.